Два здоровенных бугая стояли у входа супермаркет и обсуждали план действий.
— Так, выбираем, значит, кого-нибудь попроще…
— Кого попроще?
— Не знаю… Кто выглядит несчастным. Маму там с несколькими детьми.
— Не, маму не надо. Она еще клеиться начнет.
— Когда ты видел, чтобы мамы с тремя детьми к кому-то клеились? Вон у меня Юлька вся в хлопотах. Я ее даже ревновать перестал. Она по уши в работе по дому, вся в делах. Она бы и захотела от меня куда-нибудь налево, не смогла б. Времени на это нет. Этому машинку почини. этому домашку проверь, старшему форму футбольную погладь. Не будет никто к тебе клеиться!
— Все равно. Не хочу. Кто еще подходит?
— К детям подойти можно.
— К детям? Ты этих детей сейчас видел? Мне кажется, они вообще ничего вокруг не видят. Уткнулись в гаджеты, да и всё. Как твой Сашка.
— Точно. Все время что-то смотрит, в своем мире живет. Строит там что-то, города какие-то. Я не вникаю.
— Не подойдут дети, — сказал тот, что поменьше.
Тот, что побольше, похожий на шкаф с ножками, потянулся:
— Так стоять тут и будем? Давай уже быстро все провернем!
— Хорошо. Женщин не трогаем, детей тоже. Можно таких, как мы, найти, только, как я говорил, попроще…
— С мужиками связываться не хочу. Они все в паранойе.
— Так ты сам всех подозреваешь.
— Вот я и говорю. И все мужики такие. К ним не подкатишь.
— Тогда самое простое. Бабульку выберем.
— О, бабулька — класс. Тут много старушек ходит.
Они зашли в супермаркет и стали искать пожилых женщин. Таковых в магазине оказалось целых три штуки. Тот, что поменьше, толкнул того, что покрупнее, в бок и сказал:
— Вот эта.
— Ты что? У нее муж небось человек авторитетный. У меня глаз наметан. У нее в ушах «Картье». Да и пальтишко это выглядит не прошлогодним.
— Ты с каких пор стал в моде разбираться?
— С каких? С никаких, отстань. Жене, может, подбираю подарок.
— Ладно. А вот эта?
Рядом толкала тележку хрупкая бабушка. Она прошла мимо двух мужчин, зыркнула на них неприятно и вдруг обратилась к ним:
— Вы что тут стоите? Что мне путь загораживаете? Мил человек, отойдите-ка! Хочешь, чтобы я тебе этой тележкой по ногам проехала? Нашли место, где стоять, тоже мне. А мне еще курицу на ужин выбрать надо. Тут все куры вонючие, выбирать буду сто лет. Даты надо посмотреть, на твороге особенно. Вот вы, мужчина, смотрите дату на твороге?
— Нет, — ошалело ответил тот, что покрупнее.
— А надо. Траванетесь, потом дня три в больничке лежать будете. Так не годится. Что стоите-то? Вы все еще продолжаете же тут стоять!
Мужчины попятились и отошли. Пожилая женщина с тележкой горделиво проехала мимо и пошла, видимо, выбирать курицу.
— Нет, не эта. Слишком она напористая, — гоготнул тот, что поменьше. — Вон как она на нас наехала. А мы потом к ней подойдем и скажем, мол, бабушка, дело есть? Она нас в момент отошьет.
— Согласен, боевая старушка. Тогда, может быть, вот эту?
В уголке около ящиков с картошкой бабушка в сереньком пуховике выбирала клубни картофеля потверже. Двое мужчин подошли к ней и обступили с обеих сторон.
— Мать, это… Может, тебе помочь картошку выбрать?
— Да не поможешь, сынок, — отозвалась бабушка. — Тут смотри, какая. Где я росла, всегда была чистая, белая, синеглазка. А здесь труха зеленая, одно гнилье. Но попадаются и ничего. Я сейчас себе три-четыре штучки на суп выберу.
— А суп с чем будете варить? — спросил тот, что поменьше.
— Как с чем? С картошкой, — удивилась старушка.
— Про картошку я понял. А кроме картошки?
— А кроме картошки, — взглянула старушка на своих собеседников, — только картошка. Лучку еще немножко, у меня с прошлой недели остался. И специи я купила хорошие, они у меня так и стоят уже год, не портятся.
— Понятно, — протянул тот что покрупнее. — Бабуль, у нас тут вопрос есть.
— Что за вопрос? — забеспокоилась старушка.
— Давайте так. Вы выберете себе всё, что хотите в этом магазине, а мы оплатим.
— Как же это, сынок? Я выберу, а вы оплатите?
— Угу, — кивнул тот, что поменьше. — У нас этот, как его?
Тот, что покрупнее, продолжил:
— Вечер добрых дел.
— Кто же этот вечер придумал? — улыбнулась старушка.
— Да мы сами и придумали. Ходим тут, смотрим, люди грустные. А у нас немножко денег есть.
— Так деньги, чай, нехорошие. Легко достались? Не трудом?
— Это почему же? — спросил тот, что покрупнее. — Все хорошее. Автомастерская у нас открылась и в первый месяц принесла прилично. Венька хотел обмыть, но я же завязал. А деньги на поляну уже отложены. Вот мы и решили без поляны. Жене только потом подарок куплю, да и все. А сейчас вам покупки оплатим.
— То есть что же это? От чистого сердца, получается?
— От чистого, — подтвердил тот, что поменьше. — Я вообще не хотел. Людей же так не различишь. Может, мы придем, купим, а окажется, что это сынок какого-нибудь олигарха. И чего ему наши три тысячи? Он по десять тысяч на одни игрушки спускает. Но Петька меня убедил, все же иногда понятно, что человеку помощь требуется. Вот мы вас и выбрали. Как вас зовут?
— Алла Ильинична, — представилась старушка.
— Ну вот, Алла Ильинична, выбирайте. Все, что хотите, выбирайте.
— А за что мне это?
— Просто так, за добрые дела. Вы же, наверное, в своей жизни добра много делали. Кем вы работали?
— Да так, не важная я персона. Простой учительницей была.
— Скажете тоже, простой учительницей. Учителя хорошие на вес золота. Это они людей растят. Да вы не стесняйтесь, Алла Ильинична. Кладите в тележку все, что хотите. Давайте, мы же не шутим.
Старушка недоверчиво улыбнулась и пошла выбирать.
— Картошку только не берите, — сказал тот, что покрупнее. — Вы потом адрес мне скажите, я вам хорошую привезу с дачи. Здесь и вправду одна труха. Вон мягкие какие, из них только сок выжимать. Да не бойтесь, бабуль, не обижу. У меня мать вашего возраста.
Бабушка положила в тележку кефир, батон. Потом еще подумала, огляделась и замерла. Тот, что поменьше, подбодрил ее:
— Ну же, черненький еще возьмите. И вот тут какой-то, смотрите, с семечками. Написано «чиабатта». Нам надо чиабатту.
Он бросил пакет с плоской булкой в тележку старушки. Алла Ильинична выбрала себе кусочек говядины и огурчики. Пять минут спустя она осмелела и положил сразу несколько упаковок макарон в тележку.
— Пожалуй, всё, родные.
Тот, что покрупнее, посмотрел в тележку и сказал:
— Это непорядок. Давайте я вам помогу.
И он быстро прошел между полок и взял несколько кусков сыра и пару упаковок конфет.
— А сладкое вы едите? Или, может быть, вам нельзя?
— Ем я. Понемножку ем. Спасибо, милок.
Тот, что поменьше, подогнал несколько замороженных куриц, три пачки риса и колбасную нарезку.
— Так, что еще?
Тот, что покрупнее, сказал:
— Может, оливок каких-нибудь?
— Не надо оливок, спасибо, не надо, — замахала руками старушка. — Я их не ем же.
— А что едите?
— Сок люблю с печеньем.
Тот, что поменьше, отошел и вернулся с пятью упаковками сока и несколькими пакетиками с печеньем.
И они втроем направились к кассе. По пути мужчины с каждой полки что-то снимали и клали в тележку: то баранки, то пряники, то индийский чай, то квашеную капусту.
— Вспомнил! Сырки еще надо!
Закинув кучу сырков в тележку, тот, что поменьше, и тот, что покрупнее, вместе с Аллой Ильиничной подошли к кассе и все оплатили. Вышло чуть больше трех тысяч, но это нестрашно: у мужчин были деньги, дело спорилось.
Алла Ильинична обняла каждого из них и сказала:
— Не ожидала, что такое может случиться… Не перевелись еще на свете добрые люди!
— Это мелочь, — буркнул тот, что поменьше.
— Мы вам только поможем пакеты донести, а то тяжело. Далеко живете, Алла Ильинична?
— Нет, совсем недалеко. Да я сама справлюсь.
— Что вы, тут несколько килограммов. Вам не надо такое уже носить.
Мужчины донесли пакеты до дома старушки, поднялись в квартиру и поставили их в прихожей.
— Всего вам хорошего, Алла Ильинична.
— Может, вы останетесь? Чаю попьем.
— Нет, мы торопимся. Мне жене еще надо подарок выбрать, — сказал тот, что постарше.
И мужчины вышли из квартиры.
— Надо будет еще раз, — сказал тот, что поменьше.