Нина Михайловна Молева, выдающийся деятель, искусствовед, историк, член Союза писателей и Союза художников, скончалась 11 февраля 2024 года в возрасте 98 лет. Новость об этом появилась только 13 февраля. Что произошло в квартире на Никитинском проспекте за эти два дня и где сейчас находятся произведения искусства, остается загадкой.
В самой биографии Нины Михайловны, не только в дате смерти, но и в дате рождения, и в ряде жизненных обстоятельств было что-то загадочное. По одним источникам, она родилась 5 декабря 1925 года и, следовательно, скончалась на 99-м году жизни. По другим, 1929 год рождения, указанный в ряде биобиблиографических источников, не согласуется с ключевыми фактами довоенного и военного периодов биографии Нины Михайловны в её собственном изложении.
«Кровь не вода» или «русская культура рождалась не в столицах, а на периферии»
Отец Михаил Дмитриевич Молев по происхождению кубанский казак из станицы Архангельской, мать Татьяна Ивановна Матвеева. Особого упоминания заслуживают дедушка и бабушка по материнской линии. Как говорила сама Нина Михайловна «Из моей семьи вышло 18 белых офицеров. И ни один из них не эмигрировал!».
Бабушка Софья Стефановна Лаврова, которая занималась основным воспитанием внучки, была единственной женщиной из России в 20 веке, окончившая математический факультет Сорбонны. Софья Стефановна переехала одна в Париж в 1904 году после окончания Ливенской женской гимназии с единственной целью – поступить в Сорбонский университет Франции. Ее не остановило то, что экзамены принимались на французском языке (гувернантки-француженки у нее никогда не было в Ливнах). Все знания она почерпнула в женской гимназии. Сдала самостоятельно экзамены и поступила в университет. Но в истории с отъездом во Францию есть один важный момент: Софья тайно повенчалась в сельской церкви с офицером царской армии Иваном Матвеевым ... Софья Стефановна, магистр математики, публиковалась в Международном математическом бюллетене, ее деятельности посвящен раздел в Музее истории Москвы.
Иван Гаврилович Матвеев, сын крестьянина, родился в тех же Ливнах, что и Софья Стефановна. Окончил реальное училище и уехал в Чугуев в школу подпрапорщиков. Познакомился с юной Софьей Лавровой в один из приездов в родной город и влюбился. только что закончившей учебу в гимназии. На предложение жениться мать Софьи дала категоричный отказ: девушка только что окончила гимназию, а Иван Матвеев был всего лишь штабс-капитаном, сыном крестьянина, и разница в возрасте у них была немалая. Сама же Софья уступила своим чувствам, для нее они были выше жизненных условностей, но договорились, замужество состоится, если Иван даст согласие получить образование в Сорбонне во Франции. После венчания молодые уехали к месту службы Ивана Гавриловича в Варшаву. После поражения России в войне с Японией, Матвеев остается в армии и дослуживается до генерала. Первая мировая война застала Матвеевых на Кавказе во время отдыха. Император Николай II поручил генералу организовать эвакуацию всех государственных учреждений из Польши в Россию. Многие переселенцы тогда остались жить в России, а саму операцию, порученную генералу, Царь назвал «образцово проведенной». У Ивана Матвеева восемь орденов и шесть именных благодарностей от императора за безупречную службу.
Февральскую революцию встретил в ставке Верховного главнокомандующего. Когда встал вопрос, с кем он, ни секунды не задумываясь ответил: «Я присягал России, а кто ею будет управлять это, в моей присяге отсутствует. Я как был, так и умру русским солдатом!» и стал «красным генералом». Вероятно, сыграло роль его происхождение от простого крестьянина. Старость встретил на родной земле в Ливнах, скончался в апреле 1918 года. Похоронен был «со всеми, надлежащими его званию, почестями» на городском кладбище. Оставшись с дочерью Татьяной, Софья Стефановна Лаврова-Матвеева отдала себя учительскому делу. Личные вещи и документальные материалы Ивана Матвеева хранятся в Государственном мемориальном музее А.В. Суворова в Санкт-Петербурге.
От символа русской девочки до разведчицы с Высшим орденом Заслуг перед Польшей
С самого детства девочка обучалась по классу фортепиано и композиции, а с 1936 года в студии художественного слова при Московском доме пионеров, в этом же году удостоилась первой премии на Всесоюзном детском конкурсе. С этого момента можно сказать была определена ее судьба. В течение следующих 5 лет она была участницей и ведущей майских и октябрьских торжественных концертов в Большом театре, правительственных концертов в Колонном зале Кремлевского зала. По словам Нины Молевой, Иосиф Сталин, присутствовавший на одном из выступлений, назвал ее «символом русской девочки». В марте 1939 года она возглавила делегацию школьников СССР на XVIII съезде КПСС, а также, была избрана председателем актива школьников Москвы.
22 июня 1941 года в 12 часов дня Вячеслав Молотов объявил о нападении нацистской Германии на СССР. Через два часа после этого, 15-летнюю активистку Нину Молеву привезли на станцию коментерна, где она обратилась к советским школьникам с призывом считать себя «мобилизованными без повесток». К концу года из Москвы были эвакуированы все театры, Приказом ЦК ВЛКСМ от 10 декабря 1941 года 16-летняя девушка была назначена заместителем руководителя театральной бригады в составе МПВО, а затем в составе 2го Белорусского фронта. За период войны, вместе с труппой театральной бригады, отработала 2256 выступлений. Парад Победы встретила в звании старшего лейтенанта.
В одном из своих интервью, Нина Михайловна упоминала о её близком знакомстве с Константином Рокоссовским, командующим 2-го Белорусского фронта. По словам самой Нины Михайловны, Рокоссовский лично определил её в разведку, после проведенной беседы, за блестящее знание немецкого и польского языков. Благодаря полученным ею разведданным, удалось спасти два польских города от уничтожения. За это Нину Молеву наградили высшей военной наградой Польши Золотым Офицерским крестом. После Парада Победы на Красной площади, представителей всех фронтов собрали в Георгиевском зале Большого Кремля. Среди них, по протекции Рокоссовского, была и Нина Молева. «Сталин подходил ко всем, пожимал руки. Очередь дошла и до меня. Отвечая на его вопрос, я обратилась к нему по имени-отчеству. А в военное время это было недопустимо, рассказывала Нина Михайловна, но Сталин никак не отреагировал, а Рокоссовский напротив принялся меня отчитывать. "Сама себя мобилизовала, сама себя и демобилизую!» ответила 20-летняя Молева.
Профессиональный путь
В мае 1942 года получила диплом артиста-чтеца высшей категории, осенью того же года заочно поступила на искусствоведческое отделение филологического факультета МГУ и в Высшее театральное училище имени М. С. Щепкина при Малом театре, с условием зачёта сдаваемых в МГУ дисциплин и практики в театральной бригаде. В 1945, с окончанием войны, получила диплом Щепкинского училища и была назначена в труппу Малого театра, а в 1947 году окончила МГУ. Карьерные достижения и размах творческой и образовательной деятельности Молевой впечатляет. По окончании аспирантуры в 1950 году была назначена консультантом по искусству Отдела культуры ЦК партии. С 1952 года член Союза художников СССР. Заложила теоретические основы художественного направления «Новая реальность», противостоявшего догматам социалистического реализма в СССР. С 1958 по 1964 год вела курс психологии создания и восприятия художественного произведения на Высших литературных курсах при Союзе писателей СССР.
С 1968 года выезжала в Варшаву, Париж и Милан, с курсом лекций о русской и славянских культурах, а также преподавала в университетах Швейцарии. В 1975—1989 годах совместно с актёрами Малого театра организовала и вела Театр сценического рассказа. С 1966 года член Президиума правления МГО ВООПИК. С 2000 по 2008 год член Комиссии по монументальному искусству при Московской Государственной Думе.
Неразделенная любовь писателя
С этими курсами связана интересная линия в биографии Нины Михайловны и белорусского, малоизвестного на тот момент, писателя Владимира Короткевича. Они познакомились во время обучения Короткевича на Высших литературных курсах в конце 50-х годов. Нина Михайловна была преподавателем истории искусств, а Владимир студент. Ей 33, ему 28. В то время Молева уже несколько лет была женой известного художника Элия Белютина, а Владимир был начинающим безызвестным писателем из Беларуси. Владимир сразу воспылал чувствами к Молевой: «Небольшого роста, она была очень худая, но настолько подтянутая, что напоминала балерину. Возможно, этому впечатлению способствовала клетчатая юбка с колокольчиками и серая блузка из нейлона. Очень худенькая, как ребенок», — охарактеризовал ее писатель.
Его любовь была неразделенной многие годы, много лет ей писал. А сам образ Нины Михайловны был использован, как прототип главной героини романа «Нельзя забыть» Ирины Горевой. Помимо этого, Короткевич посвящал ей стихи, как на русском, так и на белорусском языке. Самым известным станет «Чудо на Нерли». В этой любви было и поклонение, и ненависть: «Мне безразлична ее судьба и ненавистна она сама! Лживая, подлая, привыкшая к поклонению, корыстная, подло-расчетливая, унижающая все лучшее на свете. Предающая друзей, берущая все, что ей хочется на минуту и бросающая это, когда пройдет надобность», -напишет впоследствии Владимир Короткевич о Молевой, которой совсем недавно так восхищался. Владимир Семенович Короткевич проживет недолгую жизнь, он скончался в 1984 году, но станет одной из самых выдающихся личностей в истории белорусской литературы 20 века. В 2008 году Нина Молева передаст Анатолию Воробью, минскому исследователю творчества Короткевича, копии неизвестных ранее редких рукописей, письма к ней с эскизами Короткевича, подаренные книги с автографами, а также переводы стихов с белорусского на русский, которые Владимир сделал специально для Нины Молевой. Копии выставлены в оршанском Музее имени Владимира Короткевича.
Судьба или вмешательство разведки
Тогда в 1945 году на награждении в Георгиевском зале, Нина совсем не обратила внимания на будущего мужа. Их следующая встреча произойдет спустя несколько лет в Исторической библиотеке. Элий заканчивал аспирантуру, а Нине оставалось еще учиться. С этой встречи они не расставались. С Элием Белютиным они обвенчались в 1949 году, официально вступили в брак лишь в 1955 году. История спрятанной, среди хлама антресолей, коллекции на Никитском бульваре, бережно хранилась в семье Белютина.
Дедушкой Элия Михайловича Белютина был художник Императорского театра Иван Егорович Гринев. Художникам щедро платили, за постановку он получал 10 тысяч рублей золотом, например, лошадь тогда стоила 5 рублей. Премьерных спектаклей в Императорском театре в году было примерно десять одиннадцать. Иван Егорович горел желанием стать меценатом, как Морозов или Третьяков, мечтая когда-нибудь открыть в Москве бесплатную галерею своего имени для народа... Во время отпуска посещал дорогие европейские аукционы, где покупал картины, представлявшие художественную ценность, консультируясь с Константином Коровиным или Александром Головиным.
В 1919 году, когда шедеврами изобразительного искусства особенно хорошо топили «буржуйки» у победившего пролетариата, Иван Егорович снял картины с подрамников, намотал на деревянные скалки полотна Рембрандта и Рубенса, скульптуры в пыльные мешки и спрятал все эти сокровища в пространстве между перепадами потолков в своей квартире старого доходного дома. Особенностью квартиры, были потолки, большая часть из которых имела высоту 3 метра, остальная 5 метров. Чтобы вывести в один уровень, наверху сделали маленькую комнату, в которую вела деревянная дверь, залезть туда было нелегко, и про этот «тайник» никто особо не знал. Владельцев выгнали, имущество конфисковали и 12-комнатная роскошная квартира превратилась в рядовую коммуналку. В старом доме долгое время жили совсем другие люди.
Много десятилетий спустя в эту квартиру вернётся внук Гринева художник Элий Белютин с молодой женой Ниной Молевой. Моссовет, по просьбе редактора журнала «Вопросы истории», где работала Нина Михайловна, предложил вернуть ей часть жилплощади деда мужа, так они вселились в три комнаты из бывших двенадцати. Насколько случайным может быть тот факт, что именно в эту квартиру предложили заселиться бывшей разведчице, остается только догадываться.
В первую очередь, чета Белютиных проверила сохранность тайника, о котором в семье всегда знали. В своих мемуарах Нина Михайловна вспоминала, как доставали они с мужем, с захламленной потолочной комнаты, картину за картиной, пыльные мешки со статуэтками, с трудом осознавая, что дедово наследство материально.
Защита партийной «верхушки» и круглосуточная охрана у дверей
Обнаруженную в 1968 году коллекцию разрешили сохранить в собственности в полном объеме и создать частную коллекцию. Что удивительно, поскольку найденные «сокровища» по закону должны были отойти государству в размере 75%. При этом Элий Михайлович был на заметке у советской власти. Через день после разгрома Никитой Хрущевым знаменитой художественной выставки в Манеже, которую организовал сам художник-авангардист Белютин (его собственные произведения находились в самом центре экспозиции) домой к Белютиным приехал консул США с приглашением уехать в Америку и привез грин-карты. Супруги отказались и до 1991 года были невыездными. Со временем Эли Михайлович занял прочные позиции в советской творческой иерархии, и принадлежащая ему коллекция органично завершала образ успешного талантливого художника. По воспоминаниям современников, в разговорах Белютина часто всплывали темы посещений его мастерской руководителями партий СССР и близости к властным структурам. Коллекцию никогда не скрывали и не прятали, напротив, рассказывали о произведениях и безбоязненно упоминали великие имена, при том, что для того времени странно слышать хвастовство коллекцией такого уровня. После развала Союза квартиру пытались ограбить, но тщетно. От современников и гостей, которые бывали в квартире, ходили слухи о круглосуточной охране квартиры. У дверей всегда находились двое полицейских и машина на улице, особенно в крайние годы, Нина Михайловна выходила провожать гостей на лестничную площадку, чтобы дать знать, мол, все в порядке. Этот момент и добавляет сомнений и вопросов о двухдневном молчании после кончины Молевой.
«В саду времен»: быль или небыль провенанса старинной коллекции
В 2012 году умер Элий Михайлович Белютин в возрасте 86 лет. Нина Михайловна вступила в права наследования старинной коллекцией: около 1000 предметов работ старых мастеров из них около 200 живописных полотен. Сама коллекция неоднократно привлекала внимание экспертов в области живописи и аукционные дома Европы. Но, придерживаясь принципа деда, сам Белютин свято был убежден: «русским музеям только в дар, ничего не продавать коллекционерам». В "Третьяковской галерее", музеях "Кусково" и "Останкино" можно встретить несколько экспонатов из частной коллекции Белютиных, которые они передали в дар.
В 1992 году был издан каталог собрания Белютина итальянским издательством "Спирали" с рецензией: «одна из самых прекрасных частных коллекций Европы». В 2006 году эксперт аукционного дома Drouot оценил коллекцию в $400 млн. В статье французского еженедельника L’Express от 14 ноября 2007 года говорилось, что в коллекции Белютина есть работы Ван Дейка, Рубенса, Мурильо, Эль Греко, Леонардо да Винчи, Тициана, а также мебель мастеров XVII—XVIII веков, в том числе комод Андре-Шарль Буля, «ювелира мебели», выполненный в его изысканной технике. Сама Нина Молева, написала книгу «В саду времен. 150 лет фамильной коллекции Элия Белютина», которая читается как исторический роман и включает в себя составленные атрибуции вещей из собрания.
1 апреля 2013 года Нина Михайловна, опасаясь не справиться с "ношей" владения коллекцией в одиночку, в свою очередь, завещала ее в дар президенту России. Не конкретизируя фамилию. Позднее в одном из интервью она объясняла это так: "Я хотела оставить всё России, но выяснилось, что по закону на тот момент, завещать что-либо можно только физическому лицу или учреждению. Убедив юристов, что как хозяйка коллекции, имею право подарить ее кому хочу, но с оговоркой, что президент в данном случае будет являться юридическим представителем государства. Умерла Нина Михайловна Молева при том же президенте, при котором и написала свое завещание.
С таким богатым провенансом самой коллекции, историей предков, связанной с императором, а также с учетом выдающейся личности самой Нины Михайловны и Элия Михайловича, при условии подтверждения подлинности шедевров, стоимость коллекции может перейти в баснословные деньги, значительно выше объявленной предварительно.
Увидят ли воочию картины старинной коллекции, когда-либо, посетители Третьяковской галереи или Эрмитажа? А может исполнится мечта Ивана Егоровича Гринева и в Москве будет открыта бесплатная галерея его имени для народа? Ответ на эти вопросы покажет только время.