Рейс первый
Часть вторая
(жизнь судового механика)
Глава третья
Приближалось время ужина.
Леонид вновь переоделся и приготовился к «экзекуции» ужина. Но ничего особенного не произошло. Ужинал он вместе с третьим помощником, закончившим в этом году ДВВИМУ. Они познакомились, вспомнили годы в училище и Леонид вернулся в каюту. Сел на диван и опять его — буц — и его вырубило.
Проснулся он от того, что моторист толкал его в плечо:
— Четвертак, харе дрыхнуть, давай на вахту собирайся.
К сожалению, это оказался не радушный голос Зинки-буфетчицы, но и такого толчка хватило, чтобы заставить Леонида сразу проснуться.
Он моментально пришёл в себя, переоделся в робу и сбежал по крутым трапам в машину.
Пришёл он в машину с Максимовым одновременно. Они вместе обошли её за десять минут и поднялись в ЦПУ.
Третий механик проинформировал о последних новостях по вахте, махнул рукой на прощанье и ушёл.
Остались Леонид с Максимовым вдвоём.
Что делать? Вроде бы всё работает на автомате нормально, но Леонида что-то толкнуло ещё раз обойти машину.
— Сиди тут в ЦПУ, я пойду похожу по машине, — поставил он в известность Максимова и вышел из ЦПУ.
Когда Леонид вышел из ЦПУ, то шум от работающего двигателя его сразу оглушил, а через несколько минут он привык к нему и уже не замечал. Из предыдущего своего опыта он помнил, что даже если напевать песни, то их сам слышишь, а окружающие нет. Но орать сильно в машине нельзя. А то, если кто-нибудь находиться в машине, то прибежит к тебе с вопросом:
— Что случилось? Чего орёшь?
Но он ходил молча, смотрел на приборы работающих механизмов и, стараясь вспомнить их назначения, постоянно сверялся с записями в блокноте.
Подойдя к цистерне цилиндрового масла, Леонид обнаружил по стеклу, что уровень масла в цистерне низкий.
Почему мотористы не подкачали масла, третий механик ему не передал. Наверное, на своей вахте он решил своего моториста избавить от этой нудной работы.
Но Леонид вспомнил, как второй механик говорил ему, что в конце своей вахте только он подкачивает в цистерну примерно сто литров масла.
Он даже показал Леониду клапан, который надо открыть перед началом подкачки, а, закончив подкачку, обязательно закрыть его.
Когда Леонида второй раз направили на «Читу», то там уже установили электрический насосик, подкачивающий масло в эту цистерну в автоматическом режиме, но сейчас на цистерне был установлен ручной насос, который называли «гардочка».
Этой гардочкой, которая выдавала примерно пять литров за два качка, мотористы и накачивали эти сто литров масла.
Была зима, масло в запасной цистерне холодное, производительность насоса стала меньшей и, чтобы накачать эти сто литров приходилось прикладывать достаточно сил и энергии.
Но откуда молодому, «зелёному» четвёртому механику знать такие премудрости? Советчиков рядом не наблюдалось, а Максимов, у которого хоть что-то можно спросить, мирно сидел в ЦПУ, согласно указанию вахтенного механика. Леонид его четко видел через стекло. Максимов тоже видел Леонида и его суету вокруг цистерны, он не соизволил выйти и узнать в чём дело.
Когда Леонид начал качать масло, то удивился. Вроде бы он его накачивает в цистерну, а уровень масла в мерительном стекле не поднимается.
Тут включился в работу «умный Лёнька» и у него невольно закралась мысль:
«Что такое? Куда же масло девается. Вроде бы сделал двести качков, а масла в цистерне не прибавилось. Наверное, оно куда-то утекает в другое место».
Леонид перепугался, что за растрату цилиндрового масла, которое очень дорогое, он получит втык.
Ему подумалось, несмотря на вой турбин и равномерные уханья поршней в цилиндрах, от которых он порядком обалдел:
«Что ж такое!? Почему такое происходит?»
И он принялся искать, куда же девается масло. Обнаружилось, что под цистерной находится ещё какой-то клапан.
«Умная» мысль посетила не менее «умного Лёньку»:
«Наверное, через него масло куда-то и утекает», — а пройти по трубе и убедиться, куда же ведёт эта труба, он не догадался.
Леонид повертел маховичок клапана. Он оказался открытым и, обрадовавшись, что нашёл причину, Леонид закрыл его. Масло начало, при очередном качке гардочки, подниматься в стекле намного быстрее.
Леонид успокоился и накачал полностью цистерну. Клапан под цистерной оставил закрытым и ушёл в ЦПУ.
Вскоре на вахту пришёл второй механик. Он обошёл машину, всё осмотрел, и с одобрительными словами:
— Всё нормально. Ты свою первую вахту отстоял. Иди, отдыхай, — отпустил Леонида.
А он, счастливый и довольный, вернулся в каюту. Уютно устроился в кровати и заснул.
Около двух часов ночи послышалось, завывание помпажирующих турбин:
— Вау! Вау!
Что такое? Непонятно. Леонид подскочил с кровати, влетел в робу и помчался в машину.
Благо вход в машину находился почти напротив его каюты. Только стоило крутануть маховик кремальеры, как она моментально открывалась.
Задраив её за собой, а эта привычка осталось у Леонида после последней стажировки на подводной лодке, он влетел в ЦПУ.
Дед и второй механик стоят обалдевшие и ничего не могут понять, что же произошло.
На мнемосхеме мигает множество красных лампочек, со всех сторон воют сирены…
И тут раздался грозный вопль деда:
— Идиоты!!!! Масло в лубрикаторах закончилось. Быстро смотреть, сколько там масла осталось! — он уже не приказывал, а орал на всех присутствующих. Голос его оказался, намного громче, чем у главного двигателя.
Второй механик удивленно крикнул:
— Как масло? — и вместе с Леонидом и мотористом они ринулись к лубрикаторам.
Точно, в стеклах лубрикаторов уровень масла оказался меньше одной трети. То есть оно ещё не полностью закончилось, а только датчики предупредили оборзевший обслуживающий персонал, что масло в них заканчивается, поэтому двигатель автоматически сбросил обороты до малого хода.
Второй механик кинулся к расходной цистерне цилиндрового масла.
В стекле уровень масла стоял нормальный. Он осмотрел цистерну и заглянул под неё, а потом поднял на Леонида недоуменный взгляд.
Из-за грохота работающего рядом дизель-генератора Леонид услышал:
— Ты это сделал? — указывал он пальцем на закрытый клапан.
Леонид понял, что надо отвечать честно и кивнул головой.
— Идиот! — а дальше многозначно шла ненормативная лексика, присущая только морякам, а особенно возбуждённым механикам. — Как ты только догадался сделать это! — так же в бешенстве орал второй на Леонида.
Чувствуя себя безмерно виноватым, Леонид только стоял и лупал глазами.
Оказывается, именно через этот клапан, который он закрыл, масло шло из цистерны ко всем лубрикаторам, подающим смазку в цилиндровые втулки.
Масло никуда не вытекало и никуда не утекало. Оно оказалось очень холодным и поэтому медленно поднималось в мерительном стекле, когда Леонид его накачивал ручным насосом.
Дед, когда Леонид вернулся в ЦПУ, метал молнии:
— Это что за идиотов стало выпускать это …. (так и так Христофора Колумба через Панамский канал туда-рассюда) ДВИМУ! Это что за дураки такие тут закрывают всякие клапана? Тебе кто-нибудь разрешал закрывать этот клапан? — орал он на Леонида используя перечень очень доступных, правильно подобранных для этой ситуации слов.
Леонид молчал. Тут уж лучше ничего не говорить. Он стоял по стойке смирно, опустив глаза, а дед изгалялся над ним:
— Это тебя не женщина родила, это ты появился из чрева царицы Тупицы. Чтоб тебя задрало… — и он продолжал выражаться такими забубёнными выражениями, которых Леонид в жизни слыхом не слыхивал …
Матерщина, используемая грузчиками в порту или старателями на дальних золотых приисках Советского Союза, в его речи полностью отсутствовала. В экспансивной речи деда присутствовали только человеческие слова, подобрать которые нормальному человеку в нормальной обстановке казалось невозможным.
В его экспансивной речи оскорбительные слова, обижающее человеческое достоинство, отсутствовали.
Это были оскорбительные слова в том отношении, что бы виновник понял, насколько он низкий в знаниях, в опыте и самый ничтожный человечишко на всём земном шаре и вплоть до Альфы Центавры. А он, дед, самый умный и неповторимый в жизни человек, никогда бы в жизни этого не допустил.
— А вы, — он пронзил испепеляющим взглядом второго механика с Леонидом с ног до головы, — идиоты! И кто и как вас сюда только направил? У вас, наверное, есть только одна цель, чтобы тут всё запороть и угробить этот двигатель, — он в экстазе махал своими огромными кулачищами, от мельтешения которых невольно становилось страшно.
А когда такой кулак неожиданно пролетал вблизи от носа Леонида, то ему действительно становилось не по себе. Ведь при соприкосновении с такой кувалдой, глупая башка нерадивого механика, могла бы и расколоться, что твой арбуз.
Но тут сентенции деда прервал голос капитана с мостика:
— Сергей Николаевич, ну что там у вас? Уже пять минут стоим.
Леонида от такого известия пробила мысль:
«Как пять минут?!»
Ему казалось, что остановка продолжалась не менее часа. А тут всего лишь пять минут!
— Пять минут стоим, — продолжил капитан. — Мы пойдем дальше или как? — ни голос капитана, ни его тембр не показывали, что он взволнован.
Зато дед сразу понизил тембр голоса до минимума и уже спокойно рапортовал в спикер:
— Сейчас… сейчас пойдём. Не волнуйтесь, сейчас дадим ход. Ещё пять минут надо подождать, чтобы масло поступило в лубрикаторы и мы пойдём.
Когда на мнемосхеме потухли красные огонечки датчиков, показывающие, что в лубрикаторах нет масла, двигатель вновь запустили.
Когда всё успокоилось и двигатель ввели в режим полного хода, дед походил, походил вдоль ГРЩ, пометал молнии и, грозно посмотрев на второго механика, устало произнёс:
— Всё, я пошёл к себе, меня на завтрак не будить. Понятно? – осмотрев убийственным взглядом притихших механиков.
Но никто не знал, каким образом его не будить на завтрак, потому что это делала только буфетчица, но все дружно закивали, а особенно второй механик:
— Да-да-да, Сергей Николаевич. Обязательно передадим по вахте третьему механику.
Чувствовалось только одно, что второй хочет, как можно быстрее избавиться от карающего меча недовольного деда.
И вот, когда Сергей Николаевич, всеми «любимый и дорогой» старший механик, от одного вида которого все тряслись, как заячьи хвосты, покинул центральный пост управления, наступила расслабуха.
Вот тут уже чуть ли не завизжал Бородкин:
— Ты дурак! Идиот! Ты что наделал? Тебе кто-нибудь говорил закрывать этот клапан? — он тыкал в сторону цистерны.
А что Леонид мог ответить на это? Ему оставалось только во всём честно признаваться.
— Нет, никто мне не говорил об этом, — мямлил он.
Но Леониду уже было не так страшно от криков второго механика и то, что изрыгал из себя Бородкин, это уже был так — легкий дождичек, Владивостокская морось после прошедшего торнадо.
В ответ на все его крики Леонид только отвечал:
— Да я всё понял, не буду я больше этого делать. Понял я свой косяк. Да. Всё осознал, — и в конце своего оправдания добавил: — Ну, так получилось, — при этих словах он даже развёл руки.
Бородкин постучал себе по лбу, а на лбу у него красовалась абсолютная лысина, и уже более спокойным голосом продолжил сокрушаться:
— Как ты только мог догадаться до этого?
«А что? Надо ещё рассказывать ему обо всех моих догадках?» - подумалось Леониду.
— Ну, так получилось… — продолжал он бубнить в ответ на справедливые обвинения в свой адрес.
— Эх ты! — только и выдохнул Бородкин. — Получилось у него… Смотри, чтобы у тебя больше никогда так не получалось! — ещё раз тяжело вздохнул он и, усевшись в кресло, нервно закурил.
Поняв, что больше его долбать не будут, Леонид спокойнее отреагировал на его замечания:
— Да ладно… Всё я понял. Ничего не будет получаться таким образом.
Бородкин, докурив сигарету, уже спокойно посмотрел на понурого Леонида:
— Иди ка ты спать, дорогой товарищ, — сакраментально усмехнувшись при этом.
Пришлось идти в каюту. Но тут Леонида сон уже не брал. Он ворочался с боку на бок, перекручивая в голове произошедшее событие, но молодость взяла своё.
Судно плавно раскачивалось, слышалась вибрация двигателя и под эти убаюкивающие звуки он заснул.
Погода стояла хорошая. Странно, что она была такой в это время года.
В ноябре обычно здесь злобствуют свирепые шторма.
«Чита» находилась в Тихом океане и ещё не дошла до Лопатки.
Конец третьей главы
Рассказ «Рейс первый» опубликован в книге «Ромас»: https://ridero.ru/books/romas/