«Ведьмина метла» (ВМ) – это мутация, замедляющая рост и увеличивающая ветвление. Она считается спонтанной, т.е. происходящей самопроизвольно без видимых причин. Однако есть ли в мире что-то, происходящее без причин? Вряд ли. Лука у Максима Горького сказал: без причины и прыщ не вскочит... Правильно сказал. Если мы не знаем причину, то это не значит, что ее нет. Известно например, что на южных склонах горных хребтов ВМ в разы больше, чем на северных. На равнинах то же самое известно про южную и северную стороны кроны: многократно чаще встречаются на южной. Почему? Явно из-за солнечной радиации, которая выступает в качестве мутагенного фактора. Мой ученик, М.С. Ямбуров в свое время изучил встречаемость сосновых ВМ на разном удалении от большой автомобильной дороги. Оказалось, что с приближением к дороге частота образования ВМ возрастает во много раз. Очевидная причина – разное содержание в воздухе каких-то химических мутагенов.
Относительный учет встречаемости ВМ был проведен нами на высотном профиле в горах Западного Саяна вдоль 100-километрового участка автодороги Абаза – Ак-Довурак от п. Кубайка (800 м над уровнем моря) до Западно-Саянского перевала (2000 м над уровнем моря). Автомобиль двигался на невысокой скорости, а два учетчика внимательно осматривали все видимые с дороги деревья по обе стороны. Эта процедура была проделана дважды: на пути к перевалу и обратно. Всего было встречено 6 ВМ: одна в нижней, две – в средней и три – в верхней трети пути (в субальпийских кедровниках). Это был район сплошного распространения кедровых лесов. Доля кедра в составе насаждений с высотой увеличивалась примерно в два раза, однако число деревьев на единицу площади на столько же снижалось. Поэтому в разных частях профиля было осмотрено примерно равное число деревьев. Таким образом, эти данные показывают заметное увеличение встречаемости ВМ с высотой, по крайней мере, от середины горно-таежного до верхней части субальпийского подпояса. Наблюдения, проведенные в других горных системах, например, на Хамар-Дабане, в основном подтверждают этот вывод. Причина наблюдаемых различий тоже очевидна. С увеличением высоты над уровнем моря атмосфера становится тоньше, она хуже защищает поверхность земли от разного рода космических лучей и даже от простого ультрафиолета. Климат с подъемом в горы тоже становится всё более жестким. Конечно, всё это не может не увеличивать частоту мутаций.
Горы любимы народом гораздо больше, чем равнины. Лучше гор могут быть только горы: пел В.С.Высоцкий. Правильно пел. Искать ВМ в верхней части лесного пояса не только веселей, но еще и легче. Комаров и мошек там мало, густых лесов нет, крона дерева отлично просматривается со всех сторон. Про добычу ВМ я уже не говорю. В высокоствольных равнинных лесах съем ВМ с дерева требует идеальной физической подготовки, опыта, сноровки, а нередко и настоящего героизма. В субальпийском поясе лазать по деревьям одно удовольствие: ветви мощные, надежные, начинаются почти от самой поверхности почвы. По всем этим причинам, если человек активно интересуется ВМ и при этом активно путешествует (как, например, я в молодости), то большая часть находок у него получается горного, а точнее, высокогорного происхождения. При этом клоны, производные от ВМ, естественно, выращиваются на равнине, где находятся питомники и живут потребители посадочного материала. Хорошо ли это?
Оставим пока в покое ВМ и посмотрим, как выглядят у нас в Томске прививки обычных деревьев кедра, происходящих из разных по климату регионов. Если взять контрастный случай, то выглядят вот так:
Корешки у всех томские, вершки – с Западного Саяна. Задний ряд с высоты 350 м над уровнем моря. Это окрестности г. Абаза, благодатного места, где отлично вызревают абрикосы и другие южные фрукты. Передний – с верхней границы леса, высота 1900 м над уровнем моря, где климат, приближенный к арктическому: безморозного периода нет, снег часто выпадает в середине июля. Мы видим, что низкогорные цветут и пахнут, высокогорные – болеют и чахнут. Почему так получается? Потому, что низкогорные происходят из климата, похожего на современный томский, а высокогорные – из совершенно не похожего. Для последних у нас слишком много тепла. Потребную им сумму эффективных температур они получают уже в середине июня. После этого по их биологическим часам должна начаться зима. Вместо этого начинается жаркое сибирское лето. Они не могут нормально фотосинтезировать и расти, расходуют запасы, из-за всего этого теряют устойчивость к болезням и вредителям. Поэтому не живут, а медленно умирают. Сильно пока не пугайтесь. Так страшно выглядят далеко не все высокогорные клоны. Некоторые выглядят терпимо.
Теперь вернемся к горным ВМ. Их у нас довольно много, потому что мы в свое время основательно прочесали многие сибирские горные системы. Сегодня мы поговорим лишь о тех, которые проходят по разделу скороплодных, обильно плодоносящих. Таких у нас тоже немало.
Вот, например, 2-летняя прививка клона 018 ‘ЗСП’:
ЗСП – аббревиатура от Западно-Саянского перевала на трассе из Хакасии в Тыву. Исходная ВМ была найдена в 10 км от перевала на высоте 1800 м над уровнем моря. Прививка сделана на слабый (15 см) подвой, выглядит средне, но первую шишку дала уже в 2-летнем возрасте. Посмотрим на ту же самую прививку через 6 лет:
Высота 45 см. В последние 3 года прирост стабилизировался на уровне около 7 см. Крона своеобразная: не густая. Состояние неплохое. Налицо одна небольшая шишечка. Прошло еще 6 лет:
Высота прививки 80 см. В кроне появилась асимметрия. Это редкость для клонов, происходящих от ВМ. И это скорее хорошо, чем плохо: оригинальность ценится. Прирост стабилизировался. Шишек не видно. Но это потому, что год неурожайный. В урожайные годы шишки бывают. Состояние не ухудшилось. Повреждаемость болезнями и вредителями – средняя: чуть выше, чем у местных томских клонов.
Теперь приведем другой, в значительной мере противоположный пример. ВМ была найдена в том же месте на примерно таком же дереве.
Это клон 046 ‘Горец’:
Это 3-летняя прививка на мощном (80 см) подвое при полном освещении и полном отсутствии нашего главного вредителя, хермеса сибирского. В таких условиях клон выглядит просто замечательно: оригинальная широкояйцевидная крона, «весёлый» цвет хвои, обильнейшее плодоношение (к цветению вышли не менее 50 шишек). Казалось бы, живи дальше и радуйся. Заодно радуй своих хозяев. Увы, не получается. На фото – дендроарт их этого же клона, число прививок более десятка, возраст прививок 12-15 лет:
Состояние ужасное. Все без исключения прививки заедены хермесом до последней крайности. На них буквально нет живого места. Из старой хвои высосаны все соки, хвоя текущего года короткая, едва живая. На главном осевом побеге есть единственная шишка. Это последнее плодоношение. И вообще последний год жизни данного дерева. Сразу после съемки мы его убили, чтоб не мучилось. Все ли прививки этого клона имеют одинаковую судьбу. Нет, не все. Вот, например, такая же 15-летняя прививка клона 046 ‘Горец’ в другом месте:
Выглядит не идеально, но вполне прилично. В урожайный год на ней было немало шишек. Ни болезней, ни вредителей нет. Так получилось потому, что она располагается в чистом поле: на ветру и на полном солнечном освещении. Это, как известно, залог здоровья. Крупного кедра как источника «заразы» рядом мало. Отсюда результат. Подведем итоги.
(1) Клоны из существенно более холодного климата у нас в Томск значительно менее устойчивы, чем местные. Это достоверно установлено для клонов с верхней границы леса в горах Южной Сибири. На примере обычных, не ВМ, клонов ровно то же самое установлено и для северных (с полярного круга) клонов.
(2) Клоны из более холодного климата сильно различаются по устойчивости в более теплом климате. С одной стороны, это проявление обычного для любых живых организмов внутривидового разнообразия: кто-то из нас заболел ковидом и умер, кто-то этого ковида даже не заметил и остался жив-здоров. С другой стороны, во всяком случае, в горах, есть еще одна специальная причина. Кедр распространяет, как известно, птица кедровка. А для бешеной кедровки 10-15 верст не крюк. Она вообще любит заготавливать орешки в основании горы, где плодоношение обильное, а прятать на вершине, где меньше мешающей ей травы и съедающих запасы мышей. Поэтому некоторые высокогорные кедры по происхождению вовсе не являются высокогорными, значит, лишены свойственных высокогорным кедрам недостатков.
(3) Судьба конкретных растений зависит не только от клоновой принадлежности, но и от условий культивирования. Если условия хорошие, а источника болезней и вредителей нет, то даже потенциально неустойчивые клоны могут жить долго и счастливо, радовать своих хозяев. Тем более, если эти самые хозяева будут еще и заботиться о своих питомцах, защищать их от напастей.
На этом пока закончим, а в следующий раз посмотрим еще несколько алтае-саянских клонов: не таких высокогорных, поэтому более устойчивых.