«Мама и Женя! Я уехал в Америку 2 ноября 1973 года. Буду писать. Если будет возможно, вышлю телеграмму еще в пути, на остановке в Варшаве или Лиссабоне, или из другого города. Все потом напишу письмом, если доеду туда».
Начиная с 1954 года было совершено много попыток угона самолётов, какие-то из них были вполне успешными, но большинство всё же заканчивались трагично. И в этом нет ничего странного, потому что в то время системы безопасности на авиалиниях СССР можно сказать, что и не было. В то время пассажиры даже не проходили предполетный досмотр, так что протащить в багаже можно было что угодно.
В этой статье мы напишем лишь несколько историй, самых интересных на наш взгляд.
ИСТОРИЯ №1. Первый штурм самолёта в истории СССР
02.11.1973 года.
В 10:45 2 ноября в аэропорту Быково на борт самолета Як-40 рейса Москва — Брянск поднялись четверо молодых людей. Старшим был 21-летний Виктор Романов, парень из рабочей семьи с большими амбициями. Остальные трое были студентами техникума при ЗИЛе, 16- и 18-летние ребята Владимир Жалнин, Петр Бондарев и Александр Никифоров.
За 10 минут до посадки самолёта, они вытащили оружие из багажа и объявили, что самолёт захвачен. Почти сразу на землю сообщили их требования: три миллиона долларов и свободный "коридор" до Швеции. К слову сказать оружие - одностволка, переделанная в обрез, и два охотничьих ружья Бондарев украл у своего отца. Двое захватчиков отправились к кабине пилотов, но им навстречу вышел бортмеханик Никитин. В растерянности он отвел направленный на него обрез и крикнул «Нападение!», захлопнув у себя за спиной дверь в кабину. Завязалась драка и Владимир попал Никитину в живот. Ранение получил и один из пассажиров — Владимир Гапоненко. Во время разворота при заходе на посадку он попытался выбить оружие у одного из нападавших, но не смог довести дело до конца. Его ранили в плечо, а затем пытались стрелять ещё 3 раза, но ружья так и не выстрелили.
Командир воздушного судна Иван Кашин уже успел передать диспетчеру информацию о захвате самолёта и тут террористы ворвались в кабину, прострелив дверь. Они стали требовать, чтобы самолёт вернулся в Москву. Как только Як-40 развернулся, чтобы лететь обратно, из Орла навстречу вылетели истребители. Сбивать самолёт или нет, решали на самом высоком уровне. Сначала генеральный секретарь ЦК КПСС колебался. Дать захватчикам уйти на территорию потенциального противника — значит, расписаться в собственном бессилии (читайте ниже историю №3, где захватчикам удалось уйти).
Сбить самолёт над Москвой — оборвать не только жизни захватчиков, но и других пассажиров. Приказ взять террористов после посадки не могли принять до последнего.
Группу захвата готовили из милиционеров-добровольцев. Не было и отработанных сценариев штурмов. Вооружаться было практически нечем — огневую мощь для работы в салоне самолёта мог дать только пистолет Макарова. К 15.00 в аэропорт доставили тысячу долларов для имитации «выкупа». Террористы получив сообщение о том, что первую половину выкупа - 1,5 млн долларов они получат в Москве, а вторую половину в Ленинграде, террористы открыли переднюю дверь самолёта. Поняв, что их обманули, они начали стрелять по милиционерам, которые пытались проникнуть в салон. И вдруг на стоянку влетел бронетранспортёр и дал большую очередь прямо по фюзеляжу самолёта. В ходе атаки был ранен Никифоров. Он получил ранение в шею и вывалился из переднего прохода Як-40, позднее в больнице он скончается.
Уезжая утром в аэропорт, Саша Никифоров написал матери и младшей сестре записку:
«Мама и Женя! Я уехал в Америку 2 ноября 1973 года. Буду писать. Если будет возможно, вышлю телеграмму еще в пути, на остановке в Варшаве или Лиссабоне, или из другого города. Все потом напишу письмом, если доеду туда».
Тем временем при штурме самолёта, Романов приказал подельникам стрелять, но те и сами рвались на улицу. Поняв, что его план потерпел фиаско, он выстрелил в себя из обреза. В ходе штурма, кроме самих пиратов, никто не пострадал. Только двое пассажиров получили легкие ранения. Через полгода после этой истории был создан знаменитый отряд спецназа КГБ «Альфа». Досмотры в аэропортах сильно ужесточили.
ИСТОРИЯ №2. О подвигах, о доблестях, о славе...
23.04.1973 года
Стоял теплый и солнечный весенний день. Многолюдно и оживленно было в Ленинградском аэропорту. В рейс на Москву отправился и экипаж командира Ту-104Б Вячеслава Янченко. Ранее экипаж уже выполнил рейс в Москву и обратно, а рейс 2420 был для них третьим за день. Всего на борту был 51 пассажир (50 взрослых и 1 ребёнок), которых стюардессы разместили во втором и третьем салонах.
В 14:25 он вылетел из аэропорта Шоссейная. Пассажиры спокойно коротали время в пути. Бортпроводницы Лида Еремина и Марина Хохрева находилась в буфете. Марина наливала в стаканчики минеральную воду, а её подруга стояла рядом в проходе, наблюдая за пассажирами. Из третьего салона в первый прошел пассажир с портфелем среднего роста, лет пятидесяти. Внешне ничем не примечательный: крупное лицо, очки, русые жидковатые усы. Положив портфель на свободное кресло, протянул Ерёминой письмо для экипажа.
Марина нажала кнопку экстренного вызова экипажа. В пилотской кабине зажглась лампочка: "Вызывает бортпроводник". Командир судна попросил бортмеханика Грязнова выйти и посмотреть, что происходит в салоне. Грязнов вышел в салон и вскоре вернулся, держа в руках конверт. Янченко вскрыл его.
Для чтения 5 минут! Командиру и экипажу самолёта. Уважаемые лётчики! Прошу Вас направить самолёт в Швецию, аэродром Стокгольм. Правильное понимание моей просьбы сохранит Вашу жизнь и мою, а за это будут отвечать те, кто своими злодеяниями вынудил меня пойти на этот поступок. После благополучной посадки, я возможно возвращусь на Родину, но только после личной беседы с представителями высшей власти СССР. В руках у меня вы видите оружие. Этот снаряд содержит в себе 2 кг 100 гр. взрывчатки, применяемой в шахтах, что значит этот заряд в действии, разъяснять вам не надо. Поэтому не обходите мою просьбу провокацией. Помните, что любой риск будет кончаться крушением самолёта. В этом твёрдо убедите себя сами, ибо у меня все изучено, рассчитано и учтено. Снаряд устроен так, что при любом положении и провокации будет взорван без предупреждения…
Я много лет испытываю на своей шкуре когти кровожадных сверхзверей и в противном случае смерть для меня не печаль, а убежище от хищных, алчущих моей жизни зверей…
Лицо Янченко посуровело.
- Не волнуйтесь, ребята. Сначала проверим, можно ли его задержать и обезвредить...
И вдруг командир подумал: взрыв на такой высоте мгновенно приведет к разгерметизации, а значит, к неизбежной гибели людей. Посоветовавшись, они приняли решение: незаметно развернувшись, обратным курсом, с плавным снижением идти в Пулково. Бортмеханик Грязнов вместе со штурманом Николаем Широковым вышли в салон. У левой входной двери стоял бледный возбужденный мужчина. В правой руке у него находился взрывоопасный предмет цилиндрической формы. Бандит держал его за ручку, большим пальцем судорожно сжимая кнопку цилиндра. В левой руке был какой-то небольшой предмет, обмотанный изолентой и проводами, которые проходили к рукаву пиджака. Стало ясно: обезвредить преступника не удастся...
В это же время диспетчерском пункте Московского направления аэропорта Пулково появился сигнал бедствия, и тут же радиоволны донесли до него голос командира Ту-104 Янченко.
- Ленинград! Вы слышите меня? Я борт 42505. Вы меня слышите?
- Слышу хорошо.
- Прошу посадку у вас. Разворачиваюсь...
Командир и второй пилот продолжали постепенное снижение. Штурман занял место у дверей кабины, а Грязнов должен был отвлечь преступника от действий экипажа. Бандит был у самых дверей пилотской кабины.
- Пусти в кабину! Не пустишь - через пять минут взорву самолет. Мне терять нечего!
С диспетчером вновь выходит на связь командир воздушного судна:
- Ленинград! Я 42505. Включите дальний привод на курсе 310. Выполняю разворот.
- Борт 42505! Вас понял. Заходите на посадку, - Всеми мыслями диспетчер службы движения был там, в воздухе.
- Только бы сели... Держитесь, ребята!
По распоряжению руководителя полетов воздушные корабли ушли в сторону от трассы, в зону ожидания. Свободной была полоса. Наготове стояли пожарные и санитарные машины. Десятки людей по первому же сигналу готовы были прийти на помощь.
- Нахожусь на курсе 310, - сообщил командир.
- Вас понял, - отозвался диспетчер.
...На этом связь оборвалась.
В это время командир приказал штурману выпустить шасси. Раздался щелчок, и сразу же вслед за ним машину потряс оглушительный взрыв. Самолет резко тряхнуло, пробило перегородку кабины. Из салона запахло дымом и гарью. Вырвало входную дверь. Зияла пробоина в фюзеляже. Балкой пола заклинило тяги рулей высоты. В результате повреждения гидросистемы не встала на замок передняя нога шасси. Однако самолет с трудом, но все же слушался управления. Машина коснулась бетона полосы. По приказу командира второй пилот выпустил тормозной парашют. В 15:05 Ту-104 приземлился на ВПП аэропорта Шоссейная. Пилоты отвернули авиалайнер вправо, тот выехал на боковую полосу безопасности и остановился.
Командир корабля Вячеслав Михайлович Янченко:
После посадки мы стали помогать бортпроводникам и работникам аэропорта в эвакуации пассажиров. Я последним покидал корабль. Пассажиров в самолете больше не оставалось. Только рядом двое погибших. Одним из них был наш товарищ Викентий Грязнов. Вторым - устроивший взрыв преступник...
Викентий погиб, как герой, на боевом посту. Никто не приказывал ему оставаться рядом с бандитом. Перед выпуском шасси Викентий Григорьевич мог уйти либо в салон к пассажирам, либо в пилотскую кабину. Но не сделал ни того, ни другого, до конца оставшись верным своему долгу. Грязнов знал, что если уйдет, то преступник, заподозрив неладное, последует за ним, а значит, возможна гибель пассажиров и экипажа. Главный удар Викентий Грязнов принял на себя, отдав жизнь ради спасения людей.
Мужественный экипаж был удостроен боевых наград Родины. Командир корабля В. Янченко и бортмеханику В. Грязнову (посмертно) было присвоено звание Героя Советского Союза.
ИСТОРИЯ №3. Как немцы на "Родину" рвались.
07.11.1982 года
Около 9 часов утра из Краснодара вылетел Ан-24Б, выполнявший рейс Краснодар – Новороссийск – Одесса. После получасового перелета самолёт совершил посадку в новороссийском аэропорту. Была произведена заправка топливом и частичная смена пассажиров. Около 10.40 самолет оторвался от ВПП и взял курс на Одессу. На борту находилось 43 пассажира, из них 36 женщин. В 11:15 из кабины экипажа с дежурным осмотром в салон вышел двадцативосьмилетний бортмеханик Николай Бакакин. За бортмехаником напряженно следили сидевшие в пятом ряду трое парней: братья Виталий и Борис Шмидт и их двоюродный брат Артур Шуллер. Ещё в 80 году они просили выпустить их в ФРГ, но не смогли осилить выплату пошлины. К захвату самолёта они готовились заранее, это не было спонтанным решением. Проходя на борт судна они взяли с собой ножи.
Как только бортмеханик ушел за занавеску, угонщики к двери в кабину. Услышав голос стюардессы Галины Роменской: «Туда нельзя!» Николай выскочил из-за занавески. Виталий Шмидт развернулся и бросился на него, занося нож для удара. За ним последовал Борис. Николай среагировать не успел, но его спас сидевший слева в ближнем к проходу кресле 59-летний судомеханик из Одессы Иван Дмитриевич Средний. Будучи пристегнутым, пассажир успел выбросить правую руку, пытаясь перехватить нож, но сумел лишь изменить траекторию удара. Рука оказалась порезана, но благодаря этому нож, шедший в сердце, вонзился в легкое. Николай схватил левой рукой за лезвие вынимаемого из груди ножа, разрезав ладонь, а правой – за горло угонщика. Виталий Шмидт закричал: «Боря, стреляй!», и Николай ощутил удар по голове: у основания носа в его лицо вошла мелкокалиберная пуля, застряв у гайморовой пазухи. Руки разжались, и он вместе с бандитом рухнул и на него посыпались ножевые удары, два из которых пришлись в голову. Еще один удар по голове он получил рукояткой пистолета. Включая огнестрельное, ранений окажется одиннадцать. Николай сумел вырваться и, получив еще три удара ножом в спину, запереться в туалете.
Виталий и Артур потащили стюардессу к двери кабины и потребовали, чтобы она постучалась туда. Убедившись, что дверь не открывают, они вступили в переговоры с командиром корабля по СПУ, угрожая взорвать самолет. В этих условиях командир корабля Геннадий Иосифович Трунин и вышел на связь с землей и начался переполох.
А теперь самое интересное! Об угоне доложили Л.И. Брежневу, и он распорядился узнать, кто угоняет самолет. Опасаясь, что озверевшие «правозащитники» взорвут бомбу, экипаж, заняв высоту 900 метров, взял курс к побережью Турции. Уже впоследствии второй пилот Вячеслав Сериков слышал от своего одноклассника – офицера-ракетчика ПВО, который служил в Крыму, что в этот день их дивизион получил команду сбить советский Ан-24. Людоедский приказ выполнен не был, но на этом попытки удержать беглецов не закончились. Вдогонку послали звено МиГ-25, однако им неверно указали эшелон. Рассказывают, что Брежнев, узнав, что на борту не шпионы, а «отказники», приказал оставить Ан-24 в покое.
Так Ан-24Б около 17 часов совершил посадку на американской военной базе в Синопе. Как только к самолету приблизились военные, угонщики потребовали, чтобы одного из них свозили в город, дабы он смог убедиться, что это Турция и отослали Бориса. И видимо там где-то он избавился от оружия, которое впоследствии найдено не было. В то время пока террорист осматривал окрестности, внезапно из туалета выпал окровавленный бортмеханик. Николай потерял много крови и находился без сознания. Его и получившего ранение И.Д. Среднего отправили в ближайшую клинику. Николай Бакакин очнулся в больнице спустя 28 часов, с ним рядом лежал Иван Дмитриевич на соседней койке. И тут в больницу прибыли советские представители, первыми словами, которые раненые услышали от представителей Родины, были: «Какого ... вы сюда сели?!» По их словам, экипаж сорвал «важные политические мероприятия» по случаю 65-й годовщины Октября. Во второй половине дня Ан-24, заправленный и облегченный на три пассажира, перелетел в Одессу. Бакакина и Среднего доставили в больницу. Николаю извлекли пулю из гайморовой пазухи.
Экипаж вызвали в Ростов, в штаб УГА, и на летчиков обрушились ушаты помоев. Проступок экипажа усугубила наступившая в день возвращения в Краснодар смерть Л.И. Брежнева. Порка была продолжена в Краснодаре. Органы КГБ отнеслись к авиаторам снисходительно, а вот политработники всласть поплясали на их костях.
История №4. О первом удачном угоне самолёта из СССР
Мы писали в нашей статье Измена Родине. Побег из СССР