Так. Чем душа жила у оставшихся в тылу во время войны? – Ожиданием письма с фронта. А после войны, раз уж задержалось сотворение картины «Письмо с фронта» Лактионова на 2 года после победы? – Неужели: только б не было войны? В смысле – плевать на уровень жизни. Который в картине такой, что картину аж еле пропустили на выставку. – Это, если подходить к этой картине по высшему разряду, т.е. считать, что, раз художник кончил её в 1947-м, то и писал не о конце лета 1944-го (судя по сухим кленовым листьям на лестничной площадке), а о 1947-м, когда в стране был голод.
Тогда образом его станет обвалившаяся со стены штукатурка, провалившийся пол, из досок достроена разбитая стена, чтоб дверь к этим доскам прилегала как-то, почти распадающиеся шлёпанцы.
Формальным оправданием их наличия можно назвать бомбардировки Загорска (40 км от Москвы)
А вот попадание на центральную ось картины Христорожденственского храма
так просто, историей, не объяснишь. Здесь пахнет воспеванием такой ментальной черты русских как бытийность. Главное – быть бы России (а не СССР). А ей – быть, раз народ её может выживать на минимуме, чего другие, может, и не умеют. Богоспасаемая Россия…
Отчего зрители плакали перед картиной, повешенной в самом незаметном месте, раз её еле допустили к выставке? – Наверно, не о таких философских глубинах. Но от художника таких взлётов ждать можно. – В качестве подсознательного идеала (не данного сознанию).
Сознанием-то Лактионов исполнял заповеди учителей: «Ближе к натуре!» Это был обычный (не настоящий) реализм, не гнушающийся низкими предметами, раз они попали в поле зрения: какой-то времянки вместо жилья, храма без креста, этого пережитка былой религиозности. Как казах: «Что вижу, о том и пою».
А высшего искусствоведам не понять. Они смеются над школьными сочинениями по картине, где толкуется, кто с кем в каком родстве и кто в кого вот-вот влюбится. Ценное для них – дверь… Как окно в другой мир, практикуемое с Возрождения: из темени – в свет. Ценное для них – компоновка (пентаграмма).
«Персонажей картины пятеро, они распределены как будто по вершинам пятигранника (или звезды, если предположить обращение к советской символике): две пары составляют девочка и женщина, и мужчина и мальчик, именно в таком сочетании, а вершиной оказывается девушка в зеленой кофточке, помещённая в самый центр полотна.
Отсюда следует вывод, что именно она является главной героиней картины, воплощая в себе образ весны, молодости, и, очевидно, победы. Ее взгляд направлен на девочку с косами, которую можно воспринимать как символ будущего…
В паре девочка-женщина, обе героини находятся чуть за гранью света, они обе стоят за порогом, но если девочка явно собирается выйти на солнце, ее ноги показаны в движении вперед, то старшая героиня устойчиво и прочно стоит на своем месте. В определенном смысле, эту женщину в простой белой блузке и широкой темной юбке можно воспринять как более общий образ, воплощающий понятия материнства и супружества.
Мальчик, читающий письмо, явно задумывался автором как центр композиции (хотя на деле центром оказалась девушка, а его художник отчетливо сдвинул вправо), поскольку именно на него устремлены взгляды присутствующих. Вместе с тем вместе с мужчиной-солдатом, он образует вторую пару, где также противопоставляется настоящее (солдат) и будущее (мальчик). Складывается впечатление, что мужчины на картине охраняют границу между светом и тенью. Однако, солдат ранен, его единственное оружие – палка, заменяющая ему трость. А мальчик с письмом еще слишком мал. Так что для того, чтобы полноценно охранять свет как воплощение будущего и счастья, солдату еще нужно вылечиться, а мальчику – вырасти» (https://nikonova-alina.livejournal.com/354836.html).
Вот, что значит не парить в эмпиреях подсознательного идеала.
А я могу подтвердить наличие этого подсознательного идеала в этой картине. Странностью: двумя инверсионными следами в небе, оставленными двумя одномоторными самолётами, если считать, что они оставлены на высоте – как это видно – кучевых облаков, что довольно низко и потому мало вероятно, что их могли оставить военные моторные самолёты, тоже не летающие высоко. Это вероятнее всего инверсионные следы реактивных одномоторных истребителей Як-15. «…совершил первый полёт 24 апреля 1946 года. В 1946—1947 годах построено 280 самолётов» (Википедия).
То есть Лактионов увидел их и нарисовал по принципу «Ближе к натуре!». Но сознание-то должно было остановить. Ведь письмо-то – с фронта. 1944 года. Но тайный двигатель, подсознательный идеал ментального русского умения выживать на минимуме, пробил цензуру сознания*, и…
В 1962 году Лактионов повторил картину для Русского музея. Мне важно было: повторил ли он в небе инверсионные следы. Если повторил – значит они были принципиально важны ему, как надисторичечкое – нечто – судьба России или русский менталитет, не меняющийся тысячелетиями.
Повторил. В точности. Странно, что я, сколько ни искал, не нашёл ни одного отличия от первой картины (создаётся впечатление, что зрителю дурят голову одной и той же репродукцией).
14 февраля 2024 г.
*- На картине "Письмо с фронта" изображено 6 персонажей. На дальнем плане, похоже, что это женщина в военной форме.
- Похоже.
Вроде, другого тона, чем гимнастёрка, юбка между коленями и нижним краем гимнастёрки. Вроде, проглядывает тело выше сапог и до юбки. На голове мог бы быть шлём танкиста или лётчика. Да жара ж стоит несусветная - ходить в шлёме. Вероятнее, это развеваются от быстрой ходьбы женские волосы, выбившиеся из-под пилотки.
Женщина таки нужна Лактионову для маскировки осознанной им странности - послевоенных инверсионных следов. Родились-то они, преодолев цензуру сознания, говорившую, что нельзя про голод 1947 года рисовать. То есть родились-то они в порыве выражения подсознательного идеала. Но тот может же всплыть в сознание, будучи выраженным. И тогда надо спасать и картину и себя. - Как? - Нарисовать женщину в военной форме. Их массовая демобилизация началась только 25 сентября 1945 года. В Загорске женщина в военной форме могла появиться только во время войны, о чём, мол, и была картина.
19.02.2025.
