По окончании института в 1961 году я работал инженером-исследователем на предприятии п/я 993 (сейчас ЦНИИАГ). Директором тогда был И.И Погожев, известная в оборонной промышленности фигура, позднее стал Героем Социалистического труда. Это режимное (оборонное) предприятие и там, естественно, была достаточно жесткая дисциплина. Например, за одно опоздание в течение квартала квартальная премия уменьшалась на 25%, за 2 – на 50%, за три – полностью лишали премии.
Во избежание незапланированных трат, все мчались к проходной, чтобы успеть пройти до момента начала рабочего дня. Пропуска хранились в проходной. Каждый называл номер ячейки, вахтер сверяла фотографию с личностью входящего и выдавала пропуск. Все, кто не успел получить пропуск до звонка о начале рабочего дня, считались опоздавшими. При выходе пропуска сдавали вахтеру.
Интересный случай произошел с моим однокурсником Сашей Прохановым (сейчас это известный писатель, журналист, общественный деятель). Во время отпуска он отрастил бороду и не был опознан вахтером. Пришлось ему фотографироваться и оформлять новый пропуск.
Начинался рабочий день с обмена не связанной с работой информацией между сотрудниками (футбол, хоккей, кино, покупки и т.п.). Коллектив был, в основном, молодой и тем для обсуждения было достаточно.
Структурное подразделение, в котором я работал, имело статус лаборатории. Состав её был около двухсот человек. Начальник лаборатории Висягин Дмитрий Александрович имел тесные контакты с некоторыми Главными управлениями Министерства обороны, заказы которых мы выполняли. Лаборатория подразделялась на группы в соответствии с возложенными на них функциями. Я работал в группе, занимавшейся разработкой системы автоматического слежения за подвижной наземной целью. Руководителем группы был Пахомов Эдуард Петрович. Сохранились фотографии некоторых сотрудников лаборатории.
Группа наша делилась на три части, каждая из которых занималась разработкой и исследованиями одного из блоков системы: сопровождения цели по дальности, сопровождения по азимуту и селекции подвижных целей.
К работе я приступил сразу после получения диплома. Раскачка мне не требовалась. Систему я изучил в процессе прохождения преддипломной практики. Эта же система была и темой моего дипломного проекта, который я мог писать только на территории предприятия, поскольку она имела гриф “Совершенно секретно”. До моего прихода уже был определенный задел по разработке системы. Я занялся отладкой отдельных блоков и разработкой новых блоков. Так что прохлаждаться не приходилось. Через месяц я с готовым блоком поехал на полигон в Лугу. Работа мне нравилась, я чувствовал себя, как говорится, ”в своей тарелке”. Поэтому, наверное, у меня все неплохо получалось.
Не могу сказать, что у всех, кто меня окружал (я имею ввиду инженеров), было фанатичное отношение к делу. Ни в коем случае не хочу утверждать, что все они бездельники. Они честно выполнят полученное конкретное задание. Но инициативы от них ожидать не приходится. В таких случаях проще всё сделать самому. Нужны ли такие сослуживцы? Да! Во-первых, гораздо приятнее работать в коллективе, чем в одиночестве. Даже если они не могут подкинуть новую идею по техническим вопросам, они могут рассказать что-то интересное, отвлечь от неприятных мыслей, наконец, составить приятную компанию на очередном корпоративе. Когда-то один партийный работник, являвшийся руководителем крупного подразделения в НИИ, сказал, что мог бы уволить треть своих сотрудников без ущерба для дела. На вопрос, почему же он так не делает, ответил: “Если все так сделают, в стране будет безработица”. Кстати, иногда я сам оказывался в роли бездельника. Например, в промежутке между командировками, когда аппаратура находится на полигоне. Чем заняться? На полигоне, когда на станции работают другие, можно в карты поиграть, летом поплавать в озере, рыбку половить, по лесу погулять – ягоды, грибы. В Москве же даже за территорию предприятия невозможно выйти. Остается только с друзьями, не занятыми в это время, как и ты, общественно-полезной работай, поболтать. Или заняться какими-либо поделками для себя. Тогда ведь у нас не было мобильников, планшетов, смартфонов и других средств развлечения, как сейчас. В лаборатории был один телефон – в кабинете начальника лаборатории.
Оглядываясь назад, вижу, что, несмотря на строгость режима, я никогда не ощущал административного давления, бюрократических препонов, чем грешат некоторые руководители, так называемые “эффективные менеджеры”. Я, рядовой инженер, мог беспрепятственно зайти к директору, если он не занят, чтобы, например, подписать командировку. При поездке в командировку инженеру оплачивался проезд в плацкартном вагоне. Чтобы бухгалтерия оплатила проезд в купейном вагоне, надо было написать заявление на имя директора. Иногда мы ездили на нашем автобусе или грузовике. Тогда приходилось ехать на вокзал и покупать билет у проводника приходящего поезда (за 50 копеек). Как-то я купил билет в мягком вагоне. В заявлении написал ”…так как не было других билетов”. Потом вся наша группа веселилась над резолюцией: “Скорый купейный, мягкость за свой счет. И.Погожев ”.
В процессе отладки системы на полигоне, заметил, что прицельная марка в процессе слежения за целью дрожит. Рассчитал устойчивость следящей системы (не я ее проектировал). Получилось, что передаточное число редуктора надо увеличить в 10 раз. Сказал руководителю группы Эдику Пахомову (при посторонних - Эдуарду Петровичу), что нужен другой редуктор. Говорит, лети в Новосибирск. Оформил за час командировку. Прилетел, пришел на завод, рассказал ребятам, что надо. На другой день сделали. Без всякой бюрократии. Поехал в Лугу. Заменил редуктор, всё стало нормально.
Когда макет нашей РЛС показал хорошие результаты при полевых испытаниях, на нашем опытном производстве были изготовлены стандартные блоки для их установки в танк. Эти блоки проходили проверку и регулировку в лаборатории. Когда все было готово, блоки установили внутри танка Т-10, антенну разместили на башне. Эти работы проводились на загородной базе Кировского завода, где я провел около месяца. Когда все было готово, я поехал в Лугу. Туда же переправили танк.
Когда вся система после установки на танк была отлажена, провели стрельбы. Танк установили на высотке, с которой открывался вид на равнину, простиравшуюся на много километров. На расстоянии 2-х километров установили мишени, снабдив их уголковыми отражателями, имитирующими цель. Сигнал должен от чего-то отражаться. Меня для связи экипажа танка с наружными наблюдателями посадили на место командира слева от лафета пушки. Заряжающий, сидевший справа от лафета, укладывал в затвор снаряд и заряд, которые досылались к стволу. По команде наводчик производил выстрел. При выстреле танк, эта махина массой более 50 т, почти подпрыгивал. Начальная скорость бронебойного снаряда составляла 960 м/с. Наблюдатель снаружи в стереотрубу определял место попадания снаряда в мишень. Не помню, сколько выстрелов мы сделали, то ли 15, то ли 20, но все снаряды попали в мишень.
Летом 1963 года мы с Юрой Пенкиным отправились в командировку в Новосибирск. Зачем - не помню. Но как провели время, запомнил хорошо. Иван Тычиленко, приезжавший раньше к нам в Лугу как представитель завода, отвез нас на рыбалку на Обь. Через протоку перешли вброд на остров, где поставили палатку. Обь, конечно, производит впечатление. Таких рек в Европе не увидишь. Ширина около 1 км. Мощное быстрое течение. Забросили донки, отметили приезд и завалились в палатку спать. Утром достали донки. Улов был невелик, всего одна рыбка, но какая! Небольшая стерлядка, причем на моей донке.
Вернулись в Новосибирск. Вечером Иван и его жена Валя потащили нас в гости к своим друзьям – на пельмени. В Сибири пельмени – это святое! А сколько под них выпивается! Не захочешь – заставят. Утром пошли на завод. Иван отвел нас в какое-то непонятное помещение, где стояла установка для производства углекислоты. Это крепчайшая газировка, что называется “вырви-глаз”. Но она помогла. Полегче стало. Ваня сказал, что сюда весь завод опохмеляться приходит. Пробыли некоторое время на заводе, что-то делали, согласовывали. Потом поехали на пляж, на Обь – отмокать. А вечером уже к нам друзья пришли – ответный визит. Всё повторилось. Рано утром еле поднялись, и в аэропорт. У нас были билеты на самолет в Москву. А вы говорите – работа в НИИ не вредная!