На следующий день нам предстоит встреча с семьей Надиных японских друзей, за двадцать лет знакомства с которыми они стали Наде почти родными. Все началось, когда в далеком теперь двухтысячном году две шестнадцатилетние девчонки, японка Наоми и русская Надя познакомились по программе Хоумстей, побывали друг у друга в семьях, и так сдружились, что дружба эта выдержав время, расстояния и разлуки, за двадцать лет стала только крепче.
- Они хорошие, они тебе понравятся – не раз говорила Надя. Это такие японцы, менталитет которых отличается от традиционного японского. Они, если можно так сказать, более европеизированные. Наоми по миропониманию и характеру более близка к нам, нежели к японцам.
В последний раз девчонки встречались почти десять лет назад, и за это время успели выйти замуж, родить детей, оттого предстоящая встреча более волнительна. Ведь теперь это встреча не двух подруг, но двух семей. Конечно, заочно я уже давно был знаком с Наоми и ее семьей, поскольку Надя нередко общалась с ними по скайпу.
Во Владивостоке мы выбирали подарки нашим японцам, и Надя морщила лоб, стараясь никого не забыть и подобрать подарок каждому по возрасту и вкусу.
- Значит так – вещала она – Наоми с мужем и двумя детьми, ее сестра Томоми также с мужем и двумя детьми, плюс мама с папой и еще тетя с дядей. Потом надо не забыть брата Наоми – Кена. Короче, как я уже упоминал вначале – подарков получился полный чемодан. Теперь мы разложили эти подарки по подарочным пакетам, только в зубах я ничего не держал, и двинулись в путь.
Наоми проинструктировала Надю до какой станции нам нужно доехать, откуда они заберут нас на машине. Может показаться, что если такие закадычные друзья, то почему не приехали на машине, и не встретили, как говорится, у порога, как это принято у нас. Дело в том, что Нагоя - более чем двухмиллионный город, и гораздо быстрее и практичнее передвигаться в нем по железной дороге и метро, чем на автомобиле, в чем мы имели много случаев убедиться. Нам же предстоит проехать почти через весь город, что утром на автомобиле заняло бы часа три. А поскольку наши друзья сразу приготовили для нас экскурсию куда-то, то мы должны уложиться в жесткие временные рамки. С одной пересадкой на электричке весь путь занял немногим более часа и вот она - долгожданная встреча. Плачущая Надя вместе с такой же ревущей Наоми обнимаются на платформе, выражая такой спектр эмоций, что даже у меня случился спазм в горле.
Поднимаемся по эскалатору на улицу, где нас ждет сияющий бело-желтый микроавтобус Фольксваген, какие теперь можно увидеть разве что в музеях, да в старом черно-белом кино. Из-за руля идеально отреставрированной машины выходит муж Наоми - Томоёси, рассаживает всех по салону, я устраиваюсь рядом с водителем, и мы трогаемся. Автобусик легко набирает скорость, как страстный приверженец механической коробки говорю мужу Наоми, что механика - это здорово, он доволен. Вскоре подъезжаем к отчему дому Наоми, где нас уже дожидается все семейство в сборе.
В жизни человеческой случается не так уж много поводов для ярких эмоций и переживаний. Один из таких моментов – это, безусловно, встречи и разлуки. Мы можем не помнить, что было потом и как именно было, но встречу и расставание мы помним. Я помню, как мы подъехали к небольшому двухэтажному домику, из каких состоит вся Япония, где был такой же крошечный палисадник, мандариновое дерево, навес для автомобиля и как нас встретили мама и папа Наоми, как они улыбались и радовались. Но то была не обычная японская вежливость, а настоящая радость от встречи. Папа, правда, вооружился на всякий случай спреем для обработки рук и старательно побрызгал наши подставленные ладони. Мало ли что, друзья друзьями, но по каким электричкам и поездам они шарахались, и что там могли подцепить, это еще неизвестно. А раз сказали всем бояться коронавируса, то нужно принять меры предосторожности. Нормальная японская логика, а мы и не против. По-моему, только многолетняя дружба Нади с этой семьей смогла превозмочь так быстро воздвигнутые во всем мире барьеры и страх людей друг перед другом.
По нашему плану пребывания в Японии мы должны были встретиться и с другими знакомыми японцами, и даже договорились о встрече задолго до вылета, но чем больше нагнетался ужас короны на весь род людской, тем быстрее эти японцы сдувались. Одна Надина знакомая японка сначала придумывала разные удобоваримые причины, а потом в ужасе написала – Нет, нет и нет! Вокруг моего дома летает коронавирус, извините, но мы не сможем встретиться с вами! А уж если японец отказывает напрямую, значит причина весьма веская.
Так что папа Наоми, вооруженный антисептиком, можно сказать, совершает героический подвиг, принимая у себя иностранцев, которые уже наверняка заразные, и момент, когда всех домочадцев покосит старуха с клюкой – лишь вопрос времени.
Зато теперь мы, тщательно продезинфицированные, и старательно вымывшие руки, наверное, уже не кажемся заразными марсианскими пришельцами и начинается церемония преподношения подарков. Надя вручает подарки – наконец-то мои руки пусты – и подробно объясняет каждому его смысл и назначение. В основном мы привезли нашим японцам русские сувениры, мед и сладости. Зная, как Наоми любит Чебурашку, мы особенно тщательно искали его и выбрали замечательного ушастого Чебурашку, внутри которого пряталось еще шесть Чебурашек поменьше, на манер матрешки. Маме угодили невысокими домашними валенками с очень красивой вышивкой. Видно было, что мы попали в точку, потому что мама очень обрадовалась и показала нам свои поношенные домашние уги, которые давно нуждались в замене. Наконец тринадцать подарков вручены, как же все-таки приятно их дарить, и нас усаживают за стол.
Пьем чай, папа потягивает пиво из своей, надо полагать, любимой кружки, мама, как и все хозяйки, хлопочет на кухне, наши дети быстро подружились с детишками Наоми и Томоми, и уже играют вместе.
Наоми торопит, потому что нужно выезжать, о чем-то разговаривает с Надей, и она переводит мне, что сейчас мы поедем в соседнюю префектуру Гифу в какой-то парк.
Закругляемся с чаем, рассаживаемся по машинам. Надя с Женей садятся в Фольксваген Наоми, а мы с Васей в кей кар, вместе с Томоми и двумя ее детьми. Родители и тетя с дядей машут нам с крыльца, выдвигаемся. По японским меркам едем долго, не менее двух часов. По дороге Томоми несколько раз созванивается с Наоми, чтобы узнать, какой дорогой лучше ехать. Фольксваген значительно опережает нас, и мы стараемся не отстать. Томоми по дороге чертыхается, без конца звонит Наоми, потому что навигатор завел нас сначала не в тот поворот, а потом мы попали в пробку, и Томоми долго раздумывает, ехать ли нам по обычной дороге, или поднявшись на второй ярус, по платному автобану. В итоге, решив, что по платной будет быстрее, мы поднялись наверх, но и здесь движение плотное. Однако японские пробки не утомительны. Поток все-равно движется со средней скоростью километров сорок-пятьдесят, и если внизу нам приходилось постоянно останавливаться на светофорах, то здесь их нет и получается быстрее. Вдруг Томоми начинает что-то судорожно искать и беспомощно озирается по сторонам. Пытаюсь понять в чем дело.
- “Кадо, кадо га васуремащита” – улавливаю знакомую фразу и пониманию, что потерялась какая-то карточка, без которой никак не проехать дальше. Все тут же мобилизованы на поиски. Дети ползают между сиденьями, Томоми охает, я тоже ищу эту чертову карточку, которая чудесным образом находится в самый последний момент буквально под носом у Томоми, когда все уже потеряли надежду. Мы выдохнули, Томоми облегченно заулыбалась, проезд оплачен, и дальнейший путь проходит размеренно и спокойно.
Машин на трассе поуменьшилось, дорога постепенно поднимается в гору, все чаще едем через тоннели. Не успеваем выехать из одного, как тут же ныряем в другой. Мелькающие пейзажи, как с картинки. Автобан вьется среди невысоких сопок, покрытых еще не распустившимся лесом. Кое-где красным цветом цветет слива, сакура еще не расцвела, но через неделю здесь будет буйство красок. Идеально размеченная лента дороги, подвешенная среди холмов, серые ажурные арки каменных тоннелей, нежно-голубое весеннее небо, красиво!
Ненадолго съезжаем в один из многочисленных карманов у трассы, где есть неизменный магазинчик лавсон или конбини. Здесь можно в любое время дня и ночи купить пищи и воды, а также все самое необходимое, включая зарядное устройство для телефона. Разминаем ноги, Томоми говорит, что ехать осталось недолго, и действительно, минут через пятнадцать съезжаем с дороги и на автомобильной парковке сразу же замечаем знакомый автобус. Томоёси приехал первым и теперь они все вместе машут нам руками, указывая на свободное парковочное место. Паркуемся неподалеку, Наоми смеется над нашими приключениями, как мы завернули не туда и искали карточку. Томоми улыбается, дети носятся вокруг.
- Чего это вы плететесь на козе, мы уже давно приехали – подшучивает Надя.
Собираем детей и идем ко входу в парк. На большой арочной вывеске по-японски написано – Гифу Сатояма парк. Вход платный. Надя потянулась за кошельком, но заплатить нам не позволили, а Наоми мягко объяснила, что это не нужно, и они сами за все везде заплатят. Не знаю уж, какие политические речи вела на Японском языке Надя, но двадцать лет международной дружбы что-нибудь, да значат. Я смог только покланяться и благодарно покивать головой.
Проходим в парк, по обеим сторонам идеальной аллеи тут и там раскиданы деревянные домики, некоторые крыши самым искусным образом покрыты соломой, неглубокая речушка, одетая в берега из тесаного камня, струится и журчит, огибая валуны в русле, каждый метр которого являет собой искусство каменного сада. По прозрачной воде плывут маленькие желтые листики, а граница мха у уреза воды говорит о том, что эта речушка может становиться глубоким и бурным потоком. Но сейчас, видимо, межень, поэтому воды совсем мало.
Время обеденное, а пропустить обед в Японии недопустимо. Ноги сами приносят нас к традиционной постройке, в которой помещается кафе, откуда доносятся заманчивые запахи.
Пока дезинфицируем себя и детей с ног до головы антисептиком и моем руки с мылом по десять раз, наши Японки успели заказать кучу всего, и спросив мнение Нади, относительно блюд из европейской кухни, побежали что-то дозаказывать. Вдесятером рассаживаемся за два, не без труда сдвинутых вместе, стола.
Интерьер кафе монументален, но прост. Он выполнен в тонах из темного дерева. Огромные столы из цельного мореного дуба, либо какого-то другого, чрезвычайно твердого дерева, под стать им тяжеленные стулья. Ажурные решетчатые перегородки, разделяющие зал на зоны, воздушны, и вместе с тем, основательны.
Блюда приносят на тяжелых тарелках и чугунках. Наоми с Томоми заказали микс из японской и европейской кухонь, японские супчики, рис и суши соседствуют на нашем необъятном столе с гигантскими бифштексами, покрытыми аппетитными оранжевыми желтками и утопающими в жареной картошке. Дети упились соками до бульканья в ушах и готовы бежать дальше. Конечно, ведь самое скучное общество на свете, это взрослое застолье. Самое интересное, что можно извлечь из него, это лазать под столом на коленках, выныривая то с одного, то с другого края стола.
С осоловелыми глазами выбираемся из-за стола, - гочисосама дещита – спасибо за прекрасную трапезу - сейчас бы прилечь, но нелегок путь раба божьего, вставшего на стезю туризма. С неохотой, зевая, покидаем теплое уютное кафе. Детям же все нипочем, они, как стадо бизонов, несутся вперед по дорожкам, грозя снести всех на своем пути. Мы вынуждены не отставать и прибавляем шаг. Постепенно сон слетает, уступая здоровому любопытству.
Томоми объясняет Наде, что мы находимся в тематическом парке, который воссоздает атмосферу деревни Японии тридцатых годов двадцатого века. В таких домиках в соломенными крышами жили люди, возможно, что домики оригинальные, то есть, построенные еще тогда. Интерьер кафе также максимально приближен к тому времени, а по ходу движения расположены традиционные домики-жилища, в которых воссоздан дух и интерьеры почти вековой давности. Тут как тут сувенирные лавки с тематической продукцией. Есть творческие мастерские. Где-то можно попробовать самостоятельно приготовить традиционное японское блюдо, например, тофу, или рисовые сэмбей–хрустящие рисовые крекеры. Заходим в одну из таких мастерских. Приготовить в глиняной жаровне сембей стоит триста иен. После проведенного мастер класса, десятилетней дочке Томоми – Мику тян и нашему Васе, которому еще нет и пяти, вручают заготовки сембей -сухие галеты и особые железные палочки для удерживания сембей в жаровне. К делу дети отнеслись ответственно, старательно пыхтят, то и дело переворачивая сембей над огнем, на манер приготовления шашлыков, и через пару минут крекеры готовы. Нам упаковали их в традиционные бумажные пакетики, и помахали на прощанье рукой. Дегустирую, но после сытного обеда сухие и ломкие, несоленые крекеры, конечно, сомнительное лакомство.
В Японии чтут и уважают прошлое, и эти неказистые домишки, как и рецепт традиционных рисовых крекеров – еще один повод напомнить современным людям, как жили и чем питались японцы раньше, и, в конечном счете, какова цена современному изобилию.
Не торопясь, двигаемся по аллее дальше, и подходим к достаточно большому г-образному двухэтажному деревянному дому. На большом информационном стенде указано, что здесь когда-то помещалась настоящая школа. Входим внутрь, теперь это музей, на первом этаже которого собрана различная утварь и старинная техника. Доисторические радиоприемники и граммофоны, полки и стеллажи раритетных фото и кинокамер. Есть даже небольшой автомобильчик неясного происхождения. По сильно истертым деревянным ступенькам поднимаемся на второй этаж. Здесь представлены работы изобразительного искусства, как традиционной живописи, так и мозаичные работы из самых невероятных материалов, таких как разноцветные перышки, колосья, песок и мелкие камешки. Томоми говорит, что все работы сделаны детьми. Понимаю, что в эти работы, кроме несомненного мастерства, вложен огромный труд, терпение и усидчивость. Фотографирую некоторые картины на память.
На выходе обращаем внимание на растущее рядом со школой огромное хвойное дерево с толстым стволом рода кипарисовых. Рядом с такими деревьями в голову приходят философские мысли и особенно остро ощущаешь суету и тлен бытия.
Подходим к границе парка, в самой верхней его части расположено большое зеленое поле, огороженное красивой изгородью. Наши японцы прибавили шагу и явно в предвкушении чего-то. Это что-то оказалось несколькими статными лошадьми разных мастей. В сопровождении ассистентки, одетой в белоснежный жокейский костюм, ребятишки катаются верхом на отлично запряженных лошадях, крепко держась за высокую переднюю луку. Мику-тян и Ще-тян тут же заняли очередь. Она оказалась совсем небольшой и минут через десять, дети Томоми, надев шлем, поочередно проезжают по паре кругов на ведомой под уздцы лошадке. Вижу, что катание на лошади им очень нравится, а их мама Томоми то и дело снимает весь процесс на телефон. Понимаю, что в густонаселённой Японии лошадь – большая редкость, и даже вспоминаю, что один из диалогов учебника по японскому языку посвящен лошадям.
- Доводилось ли Вам когда-нибудь кататься на лошади? – спрашивает один из собеседников.
- Нет, но хотелось бы – отвечает второй
- На Хоккайдо есть много коневодческих ферм – говорит первый.
- Что ж, хотелось бы туда поехать – резюмирует второй.
Сопоставив воедино, вижу, что лошади для японцев – такая же диковинка, как для меня мандариновые деревья и черепахи в каждой речке. Достаю из кофра камеру и делаю несколько снимков Томоминых детей на лошади.
- А вы разве не хотите покатать Женю и Васю на лошадке? - спрашивает Томоми. Мы вежливо отказываемся, во-первых, потому что лошади, коровы и прочая скотина для наших детей – не чудо, во-вторых – Вася, как только в его сторону потянул ветерок от лошадей – не соблюдая никаких международных рамок приличия – заткнул нос и убегая, закричал – Фу, воняет! – хорошо, что его никто не понял. И в-третьих, из скромности, потому как они же снова захотят заплатить за это удовольствие, которое, к слову сказать, не дешевое, стоит пятьсот или тысячу иен.
По соседству с лошадьми мирно пасется десятка два коз. Солнце постепенно клонится к западу, медленно возвращаемся назад. Перед самым выходом из деревни забредаем на красивое цветочное поле, составленное множеством неизвестных мне, ярких желто-зеленых цветочков в мелких соцветиях. На поле устроены несколько параллельных друг другу тропинок, чтобы зайти полюбоваться и сфотографироваться на фоне этой красоты. Наши дети бегают по тропинкам, выстроившись, словно нарочно, по росту. Первой бежит Наомина трёхлетняя Кахо-тян, следом Вася, за ним семилетний Женя, и замыкают компанию дети Томоми, ровесник Жени - Ще-тян и Мику-тян. Маленькая Щихо-тян, которой исполнилось едва несколько месяцев, сидит на руках у мамы и болтает голенькими ножками.
Всегда удивлялся тому, как легко японцы одевают своих детей. В отличие от нас, они их не кутают вовсе, голые ноги и непокрытая голова в весеннюю неустойчивую погоду – обычное дело. Ну и что, что сопли, проблему из этого никто делать не собирается, зато ребенок вырастет крепким и закаленным.
Солнце медленно заходит, касается макушек деревьев и на краткий миг контровый свет подсвечивает зеленое поле, вспыхнувшее всеми оттенками зеленого и желтого. Детские фигурки бегут по полю, падают, поднимаются, бегут и снова падают, а мы, взрослые, собравшись вместе, смотрим на них и улыбаемся. Нет никаких стран, условностей и границ, а есть только наша прекрасная планета и мы, ее дети.
Уже затемно возвращаемся в Нагою и ужинаем в небольшом уютном кафе. На наших глазах повар большим дуршлагом достает из необъятного чана изрядную порцию лапши, ловким движением откидывает в тарелку, заправляет бульоном, добавляет вареное яйцо, лук, мясо - что пожелаешь - и огромная дымящаяся порция рамена готова.
После насыщенного дня и горячего ужина мы еще держимся, но наши дети засыпают на ходу. Японцы же, не исключая детей, бодры и веселы, словно не проехали за рулем пару сотен километров и не находились весь день на природе. Подъезжаем к дому, родители осведомляются, как мы провели день, и в ходе недолгого разговора поручают Кену, который не ездил с нами, довезти нас на машине до железнодорожного вокзала Нагои.
Прощаемся с семействами Нао-тян и Томо-тян, как уменьшительно-ласкательно зовет их Надя. Хотя Наоми с Томоми имеют свои квартиры, но сегодня они остаются ночевать у родителей, чтобы не ехать домой по ночи.
Садимся в кроссовер Кена и минут через тридцать или сорок подъезжаем к вокзалу. Дорогой Надя расспрашивает Кена о жизни, и на вопрос – Кен, нравится ли тебе твоя работа? - тот энергично помахал головой и ничтоже сумняшеся, ответил – Уун, кирай – ненавижу!
Ведь мы лишь мимолетные гости, и нам не нужно рассказывать о том, как я люблю свою работу и приду сюда в субботу.
В одиннадцатом часу вечера появляемся на пороге нашего дома – Явление Христа народу, где же вы были так долго – вопрошает Люба. В Гифу – коротко отвечаем мы, потому как сил более нет, последние метры от станции Женя доплелся в спящем состоянии, Вася вообще уже отдыхал на Бали, видя десятый сон на моих руках.
На улице становится тихо, до утра затихает даже неумолчный семафор, регулирующий железнодорожный переезд. Ложимся спать и только редкие автомобили рисуют фарами световые узоры на потолке.