Все слышали про средиземноморскую цивилизацию, высшей точкой развития которой была Римская держава. Сейчас сложно себе представить, чтобы половина всего богатства и населения в мире была в единоличном владении одного государства, но в поздней античности это было именно так. Империя с центром в Италии была невероятно могущественной, и вместе с Китаем династии Хань делила звание тогдашней сверхдержавы. Неудивительно, что и германские племена, и восточнославянские князья, и византийские греки, и даже турецкие султаны провозглашали себя наследниками Рима. Сама имперская идея в Европе и частично на Ближнем Востоке стала ассоциироваться именно со средиземноморским гегемоном, ведь он представлял собой все достижения развитой цивилизации, доведенные до максимума. Тут есть чему поучиться и на что равняться, нечего и спорить.
Однако, как и в случае с Месопотамией, есть и менее возвышенная сторона – сами места, откуда пошла вся эта пышность, весьма побледнели с тех времен и оказались в тени мирового лидерства. Сейчас Ирак, на территории которого зародилось земледелие как таковое, меркнет в сравнении с бесплодными пустынными странами Аравии и Ираном, а Италия, бывшая родиной римлян и где по сей день стоит Вечный город, вынуждена подчиняться Германии, Франции и Великобритании, которые в античные времена были по сравнению с Апеннинским полуостровом лишь отсталыми аграрными регионами. Но в наши дни итальянцы, кажется, уже смирились с тем фактом, что их стране не бывать, ни мировым, ни хотя бы европейским гегемоном, и просто наслаждаются своим относительным богатством и заметным, хоть и не впечатляющим более, влиянием на мировую цивилизацию. Ценить то, что имеешь – хорошая и здоровая стратегия, она дает спокойствие и стабильность. Однако еще 100-150 лет назад прадеды и прапрадеды нынешних любителей пиццы были отнюдь не так дружелюбно настроены, и Италия имела реальные амбиции по покорению Средиземноморья и превращению в одну из сверхдержав, прямо как древний Рим. Кончились эти грандиозные планы, правда, максимально плохо и показали Италии ее текущее состояние и место очень четко. Об этих похождениях страны в виде сапога и будет дальнейшее повествование.
Ползучее ослабление
Надо сказать, что развал Западной половины Римской империи не стал для Италии какой-то невиданной катастрофой. Да, Вечный город был не единожды разграблен и стремительно терял влияние и население, да, сыпалась политическая система, но в целом Западная Европа все еще не могла составить конкуренции Апеннинам, и регион оставался крайне важным как лучшее место для земледелия и торговли с Востоком. Поэтому уже с VIII-IX столетий, когда прекратились постоянные войны не территории Италии между греками, арабами и германцами, на полуострове дела вновь пошли в гору. Рим начал восстанавливаться как обитель Понтифика, второго после Господа, по мнению католиков, на побережье Италии же возникли торговые города, служившие посредниками в торговле Запада с арабским миром и Византией. Вы их отлично знаете – плавучая Венеция, вотчина семьи Медичи Флоренция и имевшая колонии в Крыму Генуя.
И это только самые известные, подобных городов были десятки. Остров Сицилия тогда отнюдь не был гнездом организованной преступности, а представлял собой центр моря, где греки, арабы и даже особенно увлекшиеся дальними плаваниями скандинавы-викинги создали богатую культуру. Здесь же, в Италии, в XIV столетии начнется Возрождение, и гении науки и исскуства одни за другими будут рождаться на земле итальянского сапога, как будто это был чей-то заказ на выдающиеся личности. Разве можно назвать это деградацией по сравнению с античностью? И да и нет.
Несмотря на большое влияние и успех итальянских государств, проблема заключалась в том, что они были именно что множественным числом. На полуострове не существовало единой местной политической структуры аккурат с V века, не было как таковой этнической группы под названием «итальянцы» и итальянского народа тоже. Калабрию и Тоскану ничего не объединяло, кроме похожих потомков вульгарной латыни, на которых говорили в обоих регионах, и географической принадлежности к Апеннинскому полуострову. Жители всех земель от Сицилии до Венеции едва ли имели понятие о том, что у них может быть что-то общее и чувствовали себя не просто отдельными государствами, а зачастую и злейшими врагами. Генуэзцы и венецианцы постоянно воевали друг с другом, и они бы и подумать не могли, что родина у них одна. Тогда это было совершенно не так. Поэтому, как бы ни впечатляли достижения итальянцев после античности, их колоссальная раздробленность не давала возможности снова получить господствующее положение в средиземноморском регионе.
Не Италия была политическим воротилой Европы. Это место теперь занимали Англия, Франция и Испания, которые в XVI столетии решительно переиграли итальянские государства, открыв Америку и новые торговые пути для доступа в Индию и Китай. После этого Апеннины больше не были ценны как место для торговли товарами с Востока, и начали стремительно приходить в упадок. Итальянские войны 1494-1559 годов, где эти новые гегемоны просто манипулировали слабыми и разрозненными итальянцами в своих целях, нанесли огромный ущерб и только ускорили эти процессы. Юг полуострова был завоеван Испанией и превратился в никому не интересный аграрный придаток Европы, где дела будут настолько плохи, что реальной властью в XIX столетии здесь стали вовсе не монархи и премьер-министры, а бандитские группировки, известные в мировой культуре как мафия.
Венеция к тому же времени превратится из великого торгового города в европейский Лас-Вегас с огромным числом казино для знати, про остальные территории и говорить нечего – все они утратили влияние и значение и стали сборной группой небольших государств на обочине мировой арены, которые никто не воспринимал всерьез. Регресс по сравнению с античными временами был огромен, хоть и был ползучим, так как Италия окончательно перестала быть влиятельной только после Великих географических открытий.
Как создать итальянцев?
Когда в Италию решительным шагом вступил амбициозный без пяти минут император французов Наполеон Бонапарт, она находилась в описанном выше грустном положении. Однако пинки местным правителям от Великой армии корсиканца отнюдь не были злом в данном случае – наоборот, они дали населению некое движение впервые за несколько столетий, ибо не только штыки с ними пришли, но и идеи гражданских прав, современного законодательства и национализма. Более того, даже само слово «Италия» вытащил из архивов именно Бонапарт, назвав так свое марионеточное государство, созданное после завоевания Апеннин
Импульс получен был отличный, и потому после разгрома Наполеона жизнь на полуострове начала меняться, по крайней мере, в его северной и центральной частях. Юг только деградировал, что заметно по сей день. В любом случае, на основе французских идей появилась концепция итальянского национализма, которую взяли на вооружение руководители государства Пьемонт, находящегося как раз вплотную у Франции. Ценой большого труда и уступок крупным державам пьемонтцам в 1860-ые удалось объединить регион, провозгласив в 1861 создание королевства Италия. Немалую роль в этом сыграл революционер Джузеппе Гарибальди, которого в Италии очень любят и по сей день.
Несмотря не внешний успех, Рисорджименто (так называется эта деятельность по унификации Апеннинского полуострова) не решило главной проблемы – жители разных регионов новой страны по-прежнему не ощущали себя частью единого целого. Особенно это было заметно на юге, где люди с гораздо большей охотой шли «под крышу» к своим мафиозным Крестным отцам, чем соглашались подчиняться правительству в Риме и строить новую идентичность по его заботливой указке. Как выразился один из архитекторов Рисорджименто, Ма́ссимо д’Адзе́льо:
„Мы создали Италию, теперь осталось создать итальянцев.“
Фраза красивая и точная – свежесозданное государство было весьма рыхлым, с огромными противоречиями между регионами и слабым пониманием, что ему вообще нужно делать.
Величие по-итальянски
Конечно, упомянутый итальянский национализм делал огромный упор на прошлое, вспоминая Светлейшую республику Венецию, папский Рим и Римскую империю как «старые добрые времена» и проталкивания идею о том, что теперь-то единая Италия сможет вернуть былую славу. С этой целью итальянцы начали активно искать места для завоевания и колонизации, что было нужно еще для того, чтобы казаться престижнее в эпоху, когда наличие колоний было ярлыком значимости страны. И такие места действительно нашлись.
В районе африканского рога по-прежнему были независимые государства, на которые Италия накинулась с рвением голодного стервятника. Северные провинции Абиссинии (сейчас эти места занимает государство Эритрея) и берег Сомали были легко куплены или завоеваны новой европейской силой уже вскоре после окончания объединения, в 1880-ые годы, а несколько позже, уже в XX столетии, Италия отобрала у максимально ослабевшей Османской империи Ливию.
Это, конечно, значительные успехи, но их испортила одна неудача, которая вскрыла во всей красе проблемы объединенной страны, Да, речь о единственной войне европейцев с африканцами в XIX столетии, где победу одержала черная сторона спектра – войну Италии с Эфиопией. Самоуверенные жители европейского сапога страшно недооценили стремление эфиопов к свободе, и в битве при Адуа, что состоялась 1 марта 1896 года, итальянская армия была наголову разбита. Пришлось не только признать независимость африканской страны, но и уступить ей небольшие территории в Эритрее и выплатить репарации. Это поражение стало огромным позором Италии и чудовищным ударом по ее престижу. Итальянская армия явно не была на уровне римских легионов, и теперь стало ясно видно, что шанс на восстановление величия не очень велик.
Тем не менее, Италия отнюдь не умерила свои амбиции после этого, и в Первой мировой войне итальянские аппетиты были высоки – после разгрома Австро-Венгрии она желала присоединения к себе всего ее Адриатического побережья, а также горного региона Тироль, населенного в основном итальянцами, которым также владела Австрия. Но этого не получила – показав себя не очень хорошо в войне (вот сюрприз), Италия смогла после ее окончания завладеть лишь Южным Тиролем, полуостровом Истрия и портом Задар в нынешней Хорватии. Итальянцы считали такие малые приобретения несправедливыми и получили еще один национальный комплекс, на почву которого позже отлично наложились экспрессивные речи одного знаменитого деятеля.
Финал абсурда
После окончания Великой войны положение королевского правительства Италии было не из приятных – страна ужасно показала себя как колонизатор, потерпела не одно разгромное поражение от австрийских войск, не смогла добиться больших завоеваний и уважения у других великих держав и не справилась с господством мафиозных семей на юге самой страны. В общем, потуги Италии быть равной Германии и Франции смотрелись как помесь чего-то смешного и жалкого, потому что слабость страны в сравнении с ними была очевидна всем и каждому. Итальянский народ был крайне возмущен и устроил в стране анархию, поддерживая левых радикалов. Но затем стрелочка резко повернулась – правые радикалы, самым влиятельным из которых было движение чернорубашечников, стали брать верх и подавили социалистов. Их лидер, всем вам известный Бенито Муссолини, вынудил короля Виктора Иммануила III передать всю фактическую власть себе (хоть формально король и остался главой государства). Случилось сие поворотное событие в 1922 году.
После этого лысый дуче начал строить свою диктатуру, обращаясь к образам прошлого еще чаще, чем итальянские националисты ранее. Римские орлы стали встречаться повсеместно как символ новой власти, официальным приветствием был объявлен римский салют, а внешнеполитической целью Муссолини стало превращение Средиземного моря во внутреннее море Италии, он это открыто заявлял.
Амбиции стали еще больше, чем раньше, и пышности со спесью прибавилось в разы. Дуче, видимо, хотел реформировать страну с Сицилии до Милана самым основательным образом и показать всем истинную силу Италии, но что-то явно пошло не так, ибо начатая после нескольких лет подготовки вторая война с ненавистной Эфиопией не была выиграна с лёту, несмотря на подведение большой армии и авиации. Эфиопы вновь показали себя отличными воинами, и армии Муссолини пришлось применить химическое оружие, чтобы сломить их оборону и таки оккупировать столицу гордой африканской страны – Аддис-Абебу. И даже тогда мирный договор не был подписан, и эфиопы начали партизанскую войну в горах, которых в их стране было в изобилии. В целом, победа и повод для дуче выступить с несколькими эмоциональными речами, но осадок остался немалый.
Но надо полагать, что эта война только раззадорила кровь Муссолини, так как с началом Второй мировой войны он вновь полез в бой всем доказывать силу итальянскую. Первый раз был даже удачен – крохотная Албания была в августе 1939 года взята всего за пять дней. Очередной великий успех.
Гитлер, приятель и ученик дуче, был, однако, успешнее в разы, завоевав к середине 1940 года половину Европы, и это итальянцу было не по душе. Он хотел сопоставимых успехов, хотел занять средиземноморскую акваторию в ключевых местах, и совершил свою худшую ошибку – начал военную кампанию против Греции. Действительно, что может быть логичнее – в античности именно Греция была одной из ценнейших провинций Римской империи, и ее взятие под контроль означало бы реальные серьезные шаги в сторону подчинения Средиземноморья. Но, к несчастью для дуче, греки становиться кормом для итальянских амбиций совершенно не собирались, и дали такой отпор, что Италия вынуждена была отступить даже из южной части Албании. Ни переброска лучших войск с авиацией и танками, ни личное присутствие Муссолини на фронте не дали никакого итога, и Германия сама, пройдя через все Балканы на помощь кичливому союзнику, сломила греческое сопротивление. Даже боюсь предполагать, что чувствовал Муссолини тогда. После этой войны все амбиции Италии быстро растаяли, и она начала становиться немецким сателлитом без собственной воли.
И чем все кончилось?
Дальше особого смысла подробно рассказывать нет – Италия пришла к жалкому состоянию немецкой марионетки, популярность Дуче снижалась постоянно, и, в конце концов, британцы с американцами, действуя сообща с итальянскими партизанами, свергли его режим и освободили Италию в апреле 1945 года. Страна отказалась от колоний и завоеванных территорий, получила помощь от США по плану Маршала и сосредоточилась на мирном созидании, благо ресурсы для этого были – как ни крути, но экономически Италия не последняя в Европе. Идеи же о возрождении римской славы были забыты, и это пошло стране только на пользу. Итальянцы, возможно, не блистали в войнах и имперском строительстве, но в бизнесе и торговле точно преуспели. Теперь итальянский сапог живет сыто и мирно, не зная серьезных волнений на протяжении десятилетий.
Мне кажется, что главным уроком, который можно вынести из этой истории, является то, что не всегда нужно идти в бой с оружием в руках, чтобы доказать свою ценность, сделать это можно и иначе, при этом нисколько не теряя. А память о древних империях должна служить предметом изучения и восхищения, а не поводом для участия в жестоких войнах.