Заснежила, запуржила зима. Холода с севера надвинулись, ветра обжигающие да метели. В избе-то тепло. Дарья печь с утра натопила. Варево сунула. Возле чела чугун большой с водой поставила. Скотину поить, так разбавлять горячим. И так холодно, а уж если и водой ледяной поить, то совсем зябко им будет. Коров Дарье больше всего жалко. От холода совсем плохо доиться стали. Одну-то вот уж и запускать бы пора, а другой то еще доиться да доиться. Поздно нынче обгулялась.
Приделала Дарья дела, собралась к Ефрему. Шерсть понесет бить на струну. К Ефрему бы и Матвей сходил, да в такой холод жалко старика посылать. Пока он по заснеженной дороге добредет. Свалится еще, не дай Бог в сумет. Пусть уж лучше дома сидит, да Нюрашку качает, чтоб подольше спала.
Подпоясала шубейку свою потуже, чтобы не поддувало, платок по глаза повязала. Вышла на волю, ветер в лицо охапки снега закидывает. Вот разненастилось. Что за напасть такая. Хоть бы уж ветра то не было. Но идти надо. Закинула крапивный мешок с шерстью на плечо и пошла. Ладно хоть не больно далеко Ефрем живет.
Дошла, дольше собиралась. Отряхнула на мосту снег с себя да с валенок полынным веником, так с ношей своей и ввалилась в избу. Старик по первости и не признал ее. Даже поближе подошел.
- А, Дарья. Вот тебя ниче дома не держит.
- Так шерсть тибе принесла бить. Опрясть надо, покуда со льном не занялась. Да носков, варежек всем навязать. У мужиков носки-то как на огне горят. Платить уж места нету. Сколь не свяжи, все мало.
- Ох, Дарья. Годить тибе придется. Очередь у миня. Не поспеваю. Оставляй мешок-от. Как сделаю, так приду, скажу. Старый стал, руки устают больно скоро. Жив бы был Гаврила, так разговору бы не было.
Гаврила был сын Ефрема, которого тот схоронил три года назад. Какой-то мор на них напал, сначала сноху проводили на тот свет, потом ребенчешка ихнего, а потом и Гаврилу. Ефрем, да Агрофена его, остались одни. Двух дочерей давно уж замуж отдали. Гаврила то младшенький у них был. Только трое ребят и выросло, а пятерых, совсем малыми, Бог прибрал.
- А Агрофена-то где? Чё то не видно.
- Так старшая девка к сибе иё увезла. Дите у нее малое больно уж беспокойное. Ревет все время. Вот и поехала помочь.
Дарья оставила Ефрему свой мешок. Домой шла она уже по ветру, только ноги успевала переставлять. Дома Иван пришел с гумна.
- Чего тебя нелегкая на гумно-то носила в такую непогодь?
- Так дел- всегда можно найти. Сходил, проверил, не задувает ли где.
- Когда хоть перебесится-то.
- Да уж Рождество скоро. Вот к Рождеству и утихнет, Бог даст.
- Время-то как летит. Давно ли Заговенье было, а вот и пост кончается.
Дарья взялась за свое незаконченное вязание. Села к окошку, а в окошко-то и не видно ничего. С той стороны снегом залепило, а с этой чуть ли не до самого верха замерзло. Процарапала ногтем дырочку, чуть побольше пятака, выглянула одним глазом. А чего глядеть-то. Кто по такую пору по улице шататься будет.
Зазвенели спицы в руках, нитка из клубка тянется. Мысли Дарьины унеслись назад, к Филиппкам. Вспомнилась свадьба Нюркина. Кум пришел тогда к Ивану, попросил их на венчание в Улеш свозить на Игреньке. А Иван разве откажет в таком деле. Даже денег с него не взял.
- Да чё ты, мы чай кумовья с тобой. Другой раз ты мине подсобишь, как нужда придет. А Игреню пробежаться только на радость. Ну насыплешь ему торбу овса за работу. Чтобы не зря старался.
Дарья сходила на невесту поглядеть, как Никифор за ней приехал, чтобы на венчание везти. Нюрка к тому времени совсем уж поправилась, Опять как метелек бегала по избе, дела делала. Парасковья нарадоваться не могла. Отвыкла уж она одна по хозяйству-то управляться. А тут пришлось сколько время одной да одной.
Дарья подзадорила ее как-то.
- Вот отдашь замуж Нурку-то и снова одной все дела придется делать.
- И не бай, - Паша горестно вздохнула.
- Подольше надо было ее около сибя держать.
- Да чё ты говоришь-то. И так в девках засиделась. У миня вся душа из-за ние изболелася. Я уж справлюсь. Скоро и Варька вырастет. Она уж и сийчас помогает, чё умеет. Да и парни то мои старшие не взвидишь, как снох приведут.
И вот сейчас отдавала она свою помощницу и радовалась за нее. Да и всем радостно было смотреть на счастливую девушку. Все бабы деревенские собрались возле Парасковьиного дома. Стояли кучками, перешептывались. Вот ведь как бывает. Смеялись над ней, парни возле нее носы задирали. А тут смотри. Невеста-то красавица. И жених ей под стать. Хоть тоже бывало раньше подсмеивались над ним. Считали что вроде он как дурачок. А смотри ты, какая пара получилась.
Игрень уже застоялся, пока все собирались, пока дружка суетился да выкупал невесту у маленькой Варьки. Не хотела никак девчонка сестру свою продавать. Затребовала рубль да и все. Рубль то она в своей жизни ни разу не держала в руках. И кто ее научил. Нюрке уж стыдно стало, что не идет Варька ни на какие уступки.
А бабы стоят, да подзадаривают ее. Что молодец, мол, не продешеви. Она и старается. Наконец рубль оказался в руках у Варьки, да новое препятствие. Тут уж девки косу невесты стали продавать жениху. Тот живо откупился конфетками да пряниками, да еще копеечками сверху посыпал.
И вот, больше никаких препятствий. Вышли молодые под ручку из избы, уселись в саночки. Застоявшийся Игрень рванул с места, только отскочить в стороны глядельщики успели.
После венчания, как и положено свадебный пир отгуляли. Как раз к заговенью все приесть успели, опохмелиться. К чести Петра надо сказать, что держал он себя в эти дни. Конечно, выпить -то выпил, но удержался, лишнего потом не пил, а уж тем более не бегал, не продавал ничего со стола свадебного.
Дарья Нюрку после свадьбы несколько раз мельком видела. Даже и поговорить некогда той было. Прибежит мать с отцом проведать, да и скорее домой. Теперь уж дом-то ее у Никифора был. Только счастливые глаза ее выдавали, что все у девки ладно да гладко идет. И свекровь со свекром видно хорошо ее приняли. Да и как не принять такую дельную сноху. Дарья-то знала, как та умеет работать, да и покладистая она, норов свой никогда не показывает, уважительная к старшим.
Перед Рождеством отпустило. Морозы смягчились. А ветер так совсем утих и снег перестал валить с небес. Только другая беда пришла. Волки оголодали в такие морозы напрочь. Весь страх забыли. Подошли прямо к деревне. Ночью на улицу страшно выйти. Воют в лесу. Аж мурашки по коже бегут, как услышишь. Не дай Бог столкнуться. Мужики, которым нужда была в лес ехать, отступились Страшно. Задерут лошаденку, да и самому не поздоровится.
С вечера скотину приберут, все хлева на засовы, да на замки запирают. Слышала Дарья, как бабы у колодца судачили, что в деревне одной пробрались во двор. да в овчарню попали. Всех овец перерезали. Вот хозяевам то беда.
Дарья домой пришла, ведра поставила, Ивану рассказывает, да велит запоры покрепче сделать.
- Вот болтают твои бабы. Врут все. Страху нагоняют. Волки сейчас в деревню не сунутся, дымом кругом пахнет. Они дыму боятся, близко не подойдут.
Врут, не врут, а пошел мужик, все запоры проверил. Нет, не сунутся волки во двор.
На Рождество Дарья с Иваном собирались в Улеш на службу съездить. Романка взять с собой хотели. Пусть парнишка тоже службу отстоит. Да накануне заметила Дарья, что Нюрашка ее плохо ест. А к вечеру разревелась. Взяла ее на руки, а девчонка-то как жар горит. Захворала. Страшно матери стало. Дети у нее крепкие родились. Романко так совсем редко хворал. А эта первый раз.
- Иван, че делать-то. Нюрашка то как листик осенний. Повяла вся.
- Да ладно, чё раньше-то времени переживать. Чай все маленькие хворают. Травы завари. да на печку с ней ложитесь. Отец-то на полатях поспит.
Всю ночь Дарья не спала. Прикладывала свою руку к разгоряченному лобику, совала ей свою грудь, как только та начинала реветь или даже просто ворочаться, но та только выплевывала ее. Про поездку на службу уж и речи не было.
Чуть свет побежала к Никифору. Они тоже собирались поехать к заутрене. У них еще ворота на засов закрыты. Постучала в окошко. Никифор вышел, удивился увидев Дарью так рано.
- Ты чё?
- Нюрашка у нас захворала. Ты в церкву поедешь, так запиши ее о здравии да святой воды привези, если батюшка даст. Да спроси его, че делать-то.
Никифор понимал, что в праздничный день батюшке будет не до Нюрашки, но пообещал все сделать. Кум помнил, как в свое время уважил его Иван и сейчас считал обязательным выполнить просьбу Дарьи. Пусть и ждать придется долго. Дарья сунула ему в руку пятак, попросила поставить свечу к празднику, да Богородице. Долго ей разговаривать было некогда, скорее домой побежала.
Нюрашка под утро заснула. Он была такая горяченькая, что Дарья вдруг подумала.
- У девчонки-то и так жар, да я иё еще пуще нагреваю на печи.
Она решительно взяла малышку, положила на кровать, развязала свивальник, огибку, поменяла мокрые пеленки. Из за иконы достала пузыречек со святой водой, обмыла личико, ручки, ножки.
После этого Дарье показалось, что жар немного спал. Да и Нюрашка открыла глазки, посмотрела на мать. В одной рубашонке она положила дочку к себе на колени, прикрыла одеялом, дала грудь. А когда девчонка деловито схватила ее и зачмокала, у Дарьи слезы на глазах выступили.
Накормила, уложила в зыбку, окутала огибкой, да поверх зыбки покрывалом закрыла. Немного покачала и девчонка уснула. Дарья встала, подошла к иконам. Помолилась от души. Бог даст, может на поправку пойдет. Когда Иван зашел домой от скотины, направила его к тетке Дуне, повитухе, которая у нее Нюрку принимала. Тетка Дуня знахаркой слыла в деревне. Лечила всех от мала до велика, как умела, травами да молитвами.
Иван вернулся быстро. Сказал, что придет бабка после обеда. Пока служба идет не положено ей лечением заниматься. Надо Богу молиться.
Пока ждали знахарку, приехал Никифор вместе с Нюркой. Поздоровались, потом вытащил из за пазухи бутылку со святой водой.
- Вот, поить велел. Да еще сказал, чтоб не парила, если огнем горит.
Дарья вздохнула. Она ведь так и сделала. Правильно ей чутье подсказало.
Потом Никифор рассказал, что не больно то батюшка лисинских, да и других из нашей округи замечает.
- Говорят, что обида у него, что приход свой просим открыть. То и понятно, сколь прихожан от него уйдет. Церква-то беднее станет. Как ему не серчать. Но вот про девчонку-то выслушал, пообещал помолиться за нее отдельно.
- Ох, скорей бы уж все решили. Больно долго не слуху, не духу. Хоть бы мужики подумали, чё сделать надо, да узнать. Может и не будет ничё, а мы ждем все.
- Правильно ты, Дарья, баешь. С мужиками надо потолковать, да письмо отослать в Вятку. Пусть хоть какой ответ напишут, ждать нам чё али нет. Скоро уж год будет, как прошение-то приняли.
Никифор с Нюркой не стали долго задерживаться. Торопились домой. Только они ушли, пришла тетка Дуня. Посмотрела, как спит ребенок, спросила давно ли спит.
- Да как пососала с утра, так и спит.
- Ну знать сил набирается. Выходится. Вон как вспотела. Хворь из нее выходит.
Оставила Дуня Дарье травы, велела заваривать, да поить.
А Нюрашка и вправду на поправку пошла, не сразу, но выправилась. Отлегло у Дарьи от сердца. Дышать легче стало.