Действующие лица:
Репа – Репин Иван Петрович, мужичок не определенного возраста, недавно освободившийся из мест заключения. Нигде не работающий.
Дед – Дедков Михаил Александрович, капитан милиции. Ленив по отношению к своим служебным обязанностям, склонный к авантюрам. Любитель выпить.
Бабка ( Задыкина Любовь Петровна ) – пенсионерка. Одинока. Имеет склочный характер.
Внучка – Лиза, троюродная внучатая племянница секретаря Обкома Катушкина.
Жучка – оперативный псевдоним майора КГБ Хватайло Бориса Борисовича.
Кошка – домашнее животное Задыкиной Любовь Петровны. Кличка Лёля
Мышка - (она же «наружка») – агент наружного наблюдения, лейтенант милиции Палкин Леня.
Вася – сосед Задыкиной Любовь Петровны, живущей выше нее этажом. Муж Лизы.
*********
Репин Иван Петрович, носивший «погоняло» Репа, сидел на скамейке парка, с удовольствием подставив теплому весеннему солнышку свое круглое, уже с неделю небритое лицо. Пальцы Репы, обильно украшенные синими наколками в виде перстней, ловко лузгали семечки и отправляли в рот мужика. Репа ждал.
Дед, как за глаза все, и коллеги по службе, и представители преступного мира города М-ска, называли капитана милиции Дедкова Михаила Александровича, неспешно брел по аллее парка. Завидев сидящего в нескольких метрах впереди Репу, Дед прибавил шаг, и через минуту опустился на ту же скамейку.
- Семки, начальник? – Репа вопросительно протянул руку, в которой была зажата горсть семечек, Деду. Тот молча кивнул.
- Напомни-ка мне, Репа, сколько ты у нас уже на свободе гуляешь? – строго начал Дед.
- Дак, эта… С полгода уж как, - несколько недоуменно ответил бывший уголовник.
- А почему ты так долго гуляешь на свободе, знаешь?
- Дак эта… Встал на путь исправления, веду послушный образ жизни, ниче не нарушаю, начальник,- отрапортовал Репа.
- Нихрена ты, Репа, не угадал. То, что ты на свободе, это не твоя заслуга, а наша недоработка. Ты еще не в камере лишь потому, что это я тебе позволяю. Пока позволяю. Понял?
- Дак как не понять-то. ПонЯл. Ты, начальник не темни, говори, зачем «стрелку» мне забил! Че, короче, нада-то?
- А «нада» мне, Репа, - передразнил собеседника капитан,- чтобы ты исправно докладывал мне о намечающихся в городе преступлениях.
- Да ты че, начальник? Шоб Репа в «барабаны» заделался? Ни в жисть такому не бывать! – Репа смачно сплюнул себе под ноги и внушительно добавил – не по понятиям. Эта…
- Ты меня видать совсем не понимаешь, Репа,- с душевной грустью в голосе продолжал Дед.
- Если Репа не хочет помогать Деду, то что будет? А?
- Шо?...
- Дед Репу тогда посадит!
- Да шо за беспредел, начальник! – взвился Репа. –За шо?!
- Был бы человек, за «шо» - найдется. Думай, Репа. Думай.
И с этими словами капитан Дедков встал со скамейки. И, высыпав очистки семечек в урну, медленно пошел дальше по аллее парка, бросив на прощанье Репину Ивану Петровичу:
- И не мусоре мне тут!
«У…"мусор" поганый!» - в бессильной злобе подумал Репа…
*****
С самого утра Любовь Петровна была в отвратительном настроении. Виной тому был грохот ремонта в квартире, находящейся этажом выше. Буквально неделю назад туда въехали новые жильцы, и, спустя три дня началось… Перфоратор не умолкал ни на минуту. Стук молотка отдавался в голове Любовь Петровны набатом, визг «болгарки» вызывал у пенсионерки лютую зубную боль, а ее кошка Лёля все эти два дня безвылазно сидела под шкафом, вылезая только для принятия корма и справления своих естественных кошачьих нужд. Да и тех - жидким стулом. Передвигалась Лёля при этом на полусогнутых лапах, и поев, или сделав туалетные дела в лоточек, тут же пулей летела снова под шкаф.
Честно потерпев два дня, на третий день Любовь Петровна прямо с утра, как только начался шум, а было это в 09.05 позвонила в милицию.
- Дежурная часть, сержант хрмнргкрский слушаю – ответила телефонная трубка Любовь Петровне густым сочным басом, почему-то в конце фразы невнятно сообщив фамилию ответившего.
- Я требую прекратить это безобразие! – прокричала в трубку старушка.
- Уточните пожалуйста суть вашей претензии,- пробубнили в трубке.
- Я и говорю – безобразие творят новые соседи! Третий день от ихнего ремонта житья ни какого нет!
- Шумные работы разрешены законом в будние дни, начиная с 9 утра и заканчивая 11 вечера. После 11 вечера ваши соседи шумят?
-Нет, но я форменно не могу терпеть этот шум! – не унималась пенсионерка.
- Ничем вам помочь не можем, - сообщила трубка, после чего Любовь Петровна услышала в ней короткие гудки…
Найдя в аптечке валидол и упаковку ваты, Любовь Петровна употребила первое внутрь, а из второго скатав два шарика, засунула себе в уши. Стало немного легче.
Разогрев себе суп и налив для большего успокоения нервной системы рюмочку домашней настойки, она собралась пообедать. Лихо опрокинув содержимое рюмки себе в рот и заев двумя ложками горячего супа, Любовь Петровна решила проверить – не прекратился ли шум? И вытащила вату из ушей. Грохот перфоратора снова ворвался в ее начавшую было уже успокаиваться нервную систему.
В бешенстве бабулька вскочила из-за стола, и, схватив свою трость для ходьбы начала, что было силы дубасить ей по собственному потолку с криками:
- Немедленно прекратите это безобразие!!!
Результат этих действий был несколько неожиданным для Любовь Петровны.
Толи от вибрации перфоратора в верхней квартире, толи от чрезмерного воздействия на потолок палкой, от потолка отделился приличный кусок штукатурки и шумно шлепнулся в тарелку с супом, обдав брызгами вареной картошки, моркови и капусты бабушку. Из под шкафа раздалось жалобное «мяу»…
-Ах так! Ах вот вы значит как! – захлебываясь от праведного гнева Любовь Петровна никак не могла подобрать нужных, а, главное – приличных слов. Единственное, что ей пришло в голову:
- Русские не сдаются!
С этими словами она прытко метнулась к комоду, достала оттуда деревянную шкатулку и уже через минуту прикрепляла на отворот воротника своего домашнего халата значок «Мастеру коноплеводства» со словами:
- Я вам покажу, как мне, ударнику социалистического труда, лично получавшему грамоту из рук секретаря Обкома Катушкина, штукатуркой в суп швыряться!
С этими словами бабушка грозно выскочила на лестничную клетку с палкой для ходьбы наперевес…
В это время из злополучной квартиры вышел мужчина, таща на плече матерчатый мешок наполненный строительным мусором.
- Я требую прекратить ваши безобразия! – накинулась на мужика ударник социалистического труда.
- Бабуля, и вам – здравствуйте. Чего расшумелись-то? – доброжелательно улыбнулся мужик.
- Вы мне и моей Лёле уже три дня не даете спокойно жить вашим ремонтом! Товарища Катушкина на вас нету!
- Ну, бабуль, ничем помочь не могу – надо же ремонт сделать. Уж придется вам пару месяцев потерпеть…- с этими словами мужик потащил мешок дальше, а Любовь Петровна схватившись за сердце начала медленно сползать по стенке на пол…
*****
После того, как уехала «Скорая» вызванная самой себе пенсионеркой со словами врача :
- Кардиограмма у вас в норме, давление слегка высокое, но для вашего возраста вполне приемлемое. Советую вам поменьше нервничать.- Любовь Петровна решила выйти на улицу, посидеть часик на скамейке, подышать воздухом и продумать план борьбы с вредоносными соседями.
На скамейке сидел Репа, со своими неизменными семечками. Уже все пространство перед скамейкой замусорил шелухой. В другое время Любовь Петровна не удержалась бы и сделала бывшему уголовнику выволочку, может даже и участковому передала оперативную информацию о бесчинствах и хулиганствах Репы. Но сегодня у пенсионерки имелся личный интерес к мусорящему во дворе Репе. У нее созрел хитроумный план!
- Здравствуй, Репушка, - ласково поприветствовала она мужика, присаживаясь рядом с ним.
- Часик в радость, чифир в сладость, - слегка удивился Репа, точно осведомленный о сварливости и вредности Любовь Петровны, и оттого удивившись ее елейности.
- Как дела то у тебя, милок?
- Дак эта… В «елочку» все, старая.
- Дело у меня к тебе есть Репушка… Ты ведь наверное помнишь, что тебя после твоей последней отсидки-то на работу никто брать не хотел? Со справкой то твоей, вместо нормального документа? Одна я тебя взяла грузчиком, пока была завскладом в нашем магазине?
- Дак эта… В натуре!
- Помощь мне твоя нужна, Репушка, - Любовь Петровна просительно заглянула Репе в глаза.
- Сил моих больше нет, достали новые соседи своим ремонтом. Круглые сутки шум, аж стены трясутся, и потолок на голову валится! И Лёля моя ходит жидким стулом от этого безобразия!
- Дак эта…И чё? С меня то какой спрос?
- Может как-то сможешь ты на них повлиять?
- Ну начищу я рыло твоим соседям, а они кипиш подымут, в ментовку заяву кинут. И чё?
- Заяву? Хм…Что-то я об этом и не подумала! А если?... Репушка, а можешь мне киллера найти? – выпалила на одном дыхании пенсионерка, сама испугавшись своих мыслей.
- Дак эта… «мясник» то нынче немало башлей стоит, - Репа почесал затылок.
- А сколько ж будет стоить-то, Репушка?
- Дак эта… Сто тонн!
- Тонн чего?
- Ну, ты, старая, совсем что-ли фишку не рубишь? Сто штук! Деревянных, естественно!
- Сто деревянных штук? Репа, ты мне что – забор из штакетника строить предлагаешь?- недоуменно спросила Любовь Петровна.
- Дак эта…Ну ты вообще не волокёшь, старая! – и, собрав всю сиду воли в кулак, а мысли – в кучу, Репа почти по слогам выговорил:
- Сто. Тысяч. Рублей!
- Ох! – зажав рот рукой в ужасе выдохнула старушка. Дальше повисла гнетущая тишина на минуты три. После которых она голосом командира полка отчеканила:
- Пятьдесят!
- Шестьдесят – парировал тут же Репа. – и тридцать – вперед!
- Пятнадцать! – нашлась с ответом Любовь Петровна. А сама подумала: « Это же все мои "гробовые", считай… Как же это!..». Но тут же справедливо рассудила, что если форменное безобразие в виде шума ремонта над головой и осыпающейся с потолка штукатурки не пресечь немедленно, то «гробовые» понадобятся ей гораздо раньше намеченного срока. Да и Лёлю сильно жалко было старушке.
На том и порешили. Через полчаса Любовь Петровна вручила Репе пятнадцать тысяч рублей, а тот ей клятвенно пообещал срок исполнения своих обязательств завтрашним вечером.
Еще через час Репа вышел из отделения милиции, а точнее – из кабинета капитана Дедкова, радостно потирая руки и испытывая гордость от проявленной гражданской сознательности, и радость от того, что, может хоть теперь Дед оставит его, Репу, в покое…А полученные пятнадцать тысяч аванса от пенсионерки приятно грели карман Репе и ласкали его сердце.
Еще через час за квартирой пенсионерки Любовь Петровны было выставлено наружное наблюдение в лице лейтенанта Палкина Лени…
*****
Утром произошло сразу несколько значимых событий.
Во первых к Любовь Петровне пришел Репа. Открыв тому дверь, пенсионерка вопросительно посмотрела на визитера.
- Дак эта… - несколько неуверенно начал Репа.- Тут такое дело – добавить бы надо, старая. Три тысячи надо добавить!
- Ты что меня тут разводишь, фраер ты дешевый! – прошипела старушка.
- Кто фраер? Я фраер?! Да ты за базаром то следи, кошелка старая! Век воли не видать!
- Ты с меня, с бедной пенсионерки, с обладателя грамоты, которую мне сам товарищ Катушкин вручил, необоснованно требуешь «добавить»?
- Дак эта…Твой Катушкин нынче «масти» не имеет, Таперича другие «авторитеты» в районе, – неуверенно мямлил Репа.
- Значица так…Вот тебе пятьсот рублей сверху, и жду вечером положительного исхода нашей кампании!
- Какой еще компании? Один я на дело пойду – удивился Репа.
- Так…Все… Завали хлебало и канай отсюда! – устало ответила Репе старушка и ловко захлопнула дверь перед его носом.
А вторым событием стал звонок в дверь Любовь Петровны двумя часами позднее Репиного визита.
На пороге стояла миловидная девушка и… тот самый мужик, который недавно обещал старушке два месяца ремонта. Девушка держала в руках торт, а мужик – букет роскошных белых георгинов.
- Здравствуйте, уважаемая Любовь Петровна! Мы ваши соседи сверху! Вчера мы наконец-то закончили ремонт и пришли принести вам свои извинения за доставленные неудобства! Меня зовут Вася, а это – моя жена Лиза. Между прочим – троюродная внучка товарища Катушкина! – гордо отрапортовал мужик.
От неожиданности и от значимости визита ( шутка ли - сама троюродная внучка товарища Катушкина!) силы оставили Любовь Петровну, и она мешком сползла по стеночке на пол…
Еще через два часа, после отъезда « Скорой», на этот раз вызванной Васей и Лизой, старушка с остервенением крутила диск телефона в тщетной попытке дозвониться до милиции, с целью сообщить о готовящемся покушении на ее милых соседей. Но все ее попытки дозвониться оказались напрасны – в трубке все время слышались короткие гудки «занято» по причине криво положенной трубки сержантом хрмнргкрским.
« Все…Капец» пронеслась ужасная мысль в мозгу Любовь Петровны. Но тут на смену ей пришла другая мысль: « Русские не сдаются!»
Открыв толстенный справочник номеров телефонов, старушка, найдя нужный ей номер и, послушав несколько длинных гудков, а затем томное « Алло», произнесенное женским голосом, заговощицки прошипела: « Прошу сообщить мне телефон приемной КГБ»
******
Хватайло Борис Борисович, майор КГБ, носящий в узких кругах прозвище « Жучка» за свою железную хватку в отношении врагов Родины, а так же по причине своего субтильного телосложения, радостно потирал руки в предвкушении вечернего задержания наёмного убийцы. За столь громкое, а, главное – оперативное раскрытие дела майор мог рассчитывать на премию, а то и на внеочередное звание.
Одновременно с этим в другом здании так же весело тер ладони капитан милиции Дедков.
Ровно в 20.00 с разных концов города выехали две машины, устремившись к дому пенсионерки Любовь Петровны Задыкиной.
В одной из них сидел «Жучка» Хватайло и трое хмурых широкоплечих мужчин, с одинаковыми квадратными лицами, одетыми в одинаковые костюмы неопределенного мышиного цвета.
Во второй машине ехал Дед, решивший лично арестовать заказчицу убийства, коварную преступницу Задыкину, а вместе с ним – Репа, взятый капитаном как свидетель по предотвращаемому сейчас убийству Васи и Лизы.
Въехали обе машины во двор к старушке одновременно.
- Стоять, не двигаться, руки за голову! - Тонким фальцетом проверещал Хватайло, едва Дед и Репа вылезли из своего автомобиля. Трое суровых мужчин с одинаковыми лицами, одетых в одинаковые костюмы лихо и сноровисто заломили руки капитану и Репе.
- Вы что себе позволяете! Я – капитан милиции! – истошно орал Дед. В ответ Хватайло сунул под нос ему развернутые красные «корочки». Прочитав звание, а, главное – учреждение, которое представлял тощий майор, Дед сник.
Репа же сник еще раньше, брякнувшись на асфальт лицом вниз при первых же криках Хватайло. Сказывался опыт общения с «власть предержащими».
После почти часового разговора в машине майора, с предъявлением капитанского удостоверения, невнятных объяснений Деда о том - кто, кого, и за что «заказал», опровержений со стороны Жучки того, что ударник социалистического труда, лично получавшая грамоту из рук секретаря Обкома Катушкина – заказчик двойного убийства кое-как оба служителя закона пришли к мнению, что без «поллитры» тут не разобраться.
Еще через час капитан и майор зашли в самый дорогой ресторан города.
Отсутствовали они четыре часа восемнадцать минут.
В половине третьего утра, спускаясь по ступенькам ресторана, шатающийся Дед вел, а точнее - волок Жучку к машине майора КГБ, в которой все это время сидели трое мужчин в одинаковых костюмах мышиного цвета и еле живой от страха Репа.
- Репа, выходи! – заплетающимся языком пробормотал Дед. Мужчины с каменными лицами выпихнули Репу из салона автомобиля, погрузив вместо него обмякшее тело в «дрова» пьяного майора КГБ.
Как только автомобиль, увозящий Жучку скрылся из вида, Репа попятился бочком от Деда со словами:
- Дак эта…Пойду я, начальник?
- Стоять! – и Дед протянул руку уголовнику. Репа, опешивший от такой чести попытался пожать протянутую руку власти.
- Деньги гони! – отдернул ладонь капитан.
- К-к-какие деньги? Округлил глаза Репа.
- Аванс, полученный от бабки! Или ты думаешь, я все это за свой счет вливал и вталкивал в эту сволочь гебешную? – с этими словами Дедков вытащил и развернул чек из ресторана, длина которого была почти с метр.
- Тощий. Как глист, а жрет как слон. Ну а уж пьет…Вообще капец! – расчувствовался Дед.
Репа уныло достал из кармана пятнадцать тысяч аванса.
Убрав деньги в карман, Дед милостиво кивнул уголовнику:
-Свободен.
И многозначительно добавил:
- Пока свободен…
Так вот и закончилась эта многоходовая комбинация по предотвращению преступления, проведенная сразу двумя силовыми ведомствами города М-ска.
Вы спросите меня: а где же заявленная в «Действующих лицах» мышка – наружка?
Ну что же, я вам отвечу. Только тот работник службы наружного наблюдения хорош, кто остается на протяжении всей своей деятельности незамеченным!