Касательно Гомера, не буду писать здесь подробный анализ с примерами, напишу то, что помню, потому что записей под рукой нет.
Итак, Гомер, над существованием которого до сих спорят литературоведы, представляет целый пласт по-сути ещё архаической литературы. Кстати, некоторые исследователи утверждают, что Гомеров было несколько, возможно, даже целых 10. В общем личность его ни чем не подтверждена, и то, литературное наследие, которое он нам оставил говорит тоже в пользу этого.
При чтении складывается ощущение, как будто Илиаду писал целый народ. И неспроста, ведь это чистой воды фольклор, такой вот античный древнегреческий фольклор. Первоначально я думал, что уже здесь, а Гомер это примерно 7 век до нашей эры, проявляются какие-то зачатки индивидуального почерка автора, именно этим меня и зацепил Гомер. Однако, сейчас я начал читать римского поэта Овидия и обнаружил, что он использует те же приёмы которые я думал, что использует один Гомер. На самом деле это можно увидеть и у Софокла, предположу, что и Вергилий там недалеко. Признаюсь, я мало читал античной литературы, поэтому пока не могу оценить индивидуальные авторские стили.
Как я уже сказал, до чёткого авторского почерка Гомеру (не только ему, т. к. Античность это зачатки литературы) ещё далеко, однако есть одна характерная особенность, которая присуща только ему. Опять же, возможно и не только ему, но в моей базе прочитанного я больше такого не припомню. Эта особенность свидетельствует об истиннности авторства Гомера. Поскольку любое отступление от коллективного и уход в индивидуальное отменяет фольклор. Однако в случае Гомера фольклор едино сосуществует вместе с его непосредственным авторством. Особенность заключается в невероятной точности и педантичности Гомера. Он античный педант, хозяйственник, перфекционист. Только он может описывать эпические баталии, Агамемнона перед многотысячными ахейцами и в середине, в разгаре этого военного пафоса вставить какое-то совершенно, казалось бы, ненужное уточнение, например, про историю посоха Агамемнона, который ходил по рукам Богов прежде, чем попасть к нему.
Достаточно вспомнить его знаменитый перечень кораблей на 9 страниц. Кто не знает, в начале Илиады, а точнее во второй песне, перечисляются все суда греков с военачальниками, которые плыли к Трое. При чём с документальной точностью. Перечень состоит из конкретного количества судов, упомянуто более 100 регионов, начальники названы поимённо, а также упомянуты их семьи, дети, отцы и рода, а у некоторых раскрыта маленькая история. Края, области долины описаны тоже предельно точно, параллельно раскрывается история местности, кто с кем воевал и тд.
Или, например, вспомнить какой-нибудь бой Аякса или Диомеда, сразу идёт уточнение, откуда у них то или иное оружие, рассказывается его история. Вокруг убийства, течёт кровь, а Гомер повествует мерным гекзаметром о семикожном щите Аякса и тд. Для Гомера важен каждый штрих. Здесь же можно проследить очень тонкую иронию, возможно, и непреднамеренную, которая, кстати, присуща постмодернизму. "Бытовуху" Гомера можно сравнить с циничностью Тарантино, например, в "Кримиральном чтиве", когда два главных героя-киллера телохранителя случайно убивают вообще левого человека в машине и как потом все их рассуждения сводятся к тому, что они испачкали салон машины кровью и вот теперь, такая досада, надо это всё отмывать. Затем мы видим камео самого Тарантино, как он в тапочках и халате встречает парней и ничуть не удивляется сложившейся ситуацией. Дальше всё внимание уделяется мытью салона и совершенно игнорируется факт убийства. В этом и состоит поэтика цинизма постмодерна, блуждание на периферии, точно такое же как у Гомера отвлечение внимания от войны, придание ей шуткосерьёзного контекста, когда два могучих героя борются на смерть и при этом могут пообсуждать погоду или своё оружие. Гомер как будто ходит по кругу, плетёт туманы из древних историй и мифом, отходя от самой войны. Когда мы читаем перечень кораблей, мы уже забываем, что вообще идёт за война и за что бьются греки.
Конечно, скорее всего, Гомер не закладывал никакой иронии в свои произведения, однако сейчас это воспринимается нами именно так. Наравне с этим, Гомер использует и другие интересные приёмы, например постоянные анжамбеманы (дробление строки по смыслу), которые, кстати, напрочь пропадают в эпохе классицизма и появляются снова лишь в серебряном веке, также это развёрнутые сравнения, присущие, по-видимому, всей античной литературе, всяческие отступления и мифологические отсылки, многоликость, многосубъектность героев, когда один герой называется множеством разных имён, интересно также показаны в гомеровской прозе боги: они здесь предстают перед нами сварливыми бабками-сплетницами, которые строят друг-другу козни. В то время как герой человек, зачастую проявляет большее великодушие и рассудительность. Эти перевёртыши уже явно от Джойса. Стоит отметить и многосоставные эпитеты, напр. (многоопытный, светлоокая, кудреглавые), которые сложены не прихотью переводчика, а в оригинале. Одиссея - ярчайший образец постмодернизма в античной литературе. Прежде всего, это касается сюжетной линии - нарратив нелинейный и это открытие, первооткрытие. Нелинейность повествования попадает в обиход лишь в модерне, можно вспомнить "Степного волка" Гессе, который начинается с записки главного героя, про которого мы узнали позже или тот же "Улисс", сюжет которого весь буквально скачет. Дальше до предела эту интертекстуальность и нелинейность развил Кортасар. То есть, к чему это я, разница с Гомером почти 2500 лет - Гомер как автор фундаментален. Нелинейность присутствует и в Илиаде, есть даже множество интерпретаций как правильно нужно её читать, с какой очерёдностью по главам. Таким образом, Гомер заложил основы, целые понятий, которые нашли своё воплощения и развились дальше уже в модерне и постмодерне.
На ряду со всем вышеперечисленным в Гомеровском эпосе сохраняется корень архэ, повествование принимает коллективный характер, суть автора почти незаметна, едва можно только вычленить из всего полотна текста его педантичность и насмешки. Вдумайтесь, это самый настоящий постмодернистский фольклор, написанный 2700 лет назад - в голове не укладывается. Однако всё, что указывает на индивидуальность пока ещё очень размыто, намечено контуром, но всё равно - основы положены. Безусловно,Гомер - это горизонтальный, коллективный автор.
Хотя, что касается до духа и метафизики, он здесь не очень преуспел. Гомер ни разу не затрагивает тему души, что с ней происходит после смерти, все боги - карикатуры, они очеловечены, войны тоже вещь бытовая. Но это нисколько не умаляет его таланта, просто такой вот он Гомер.
В завершение, хочу выразить главную мысль, ради которой всё это и написал.
Читая Гомера я пришёл к выводу, что архаика тесно переплетается с посмодерном, а точнее, возможно, это и есть постмодерн. Не зря говорят: "Новое это хорошо забытое старое". Иными словами, постмодерн это просто забытая античность и это действительно так, их связь и схожесть игнорировать нельзя. В этой картине модерн же мне представляется грехопадением, тупиковым путём, по которому пошло человечество, чтобы потом возник постмодерн, то есть нечто новое, чтобы потом очиститься и снова стать архаикой.
Я вижу, что критическая фаза постмодерна, когда цинизм зашкаливает до предела, текст полностью детекстуализирован, автор - сам читатель, а хаос настолько беспорядочен, что единственный его путь это путь к упорядочению, что тогда и пробуждается архэ, тогда и торжествует традиция и фольклор, именно поэтому сейчас всё чаще обращаются к этим темам. Культура - это большой цикл, кольцо, и его стык: конец старого и начало нового, похоже и называется постмодерн. Всё это идеально ложится на архаический первопраздник, который знаменовал окончание цикла.
Хаос, хаос, хаос. Постмодерн - это первопраздник. Ничего нового не будет. Только вечное повторение. Только вечное повторение. Только вечное повторение. На полдень к Холсу грядём.