Замечательному юбилею выдающейся балерины и педагога Марины Викторовны Кондратьевой посвящено представление балета «Спартак», которое состоится 2 февраля. Накануне (1-го) народной артистке СССР Марине Викторовне Кондратьевой исполняется девяносто лет.
Марина Кондратьева была балериной ярко-выраженного лирико-романтического дарования. Невесомая, воздушная, поэтичная, одухотворённая, она была великолепной Марией («Бахчисарайский фонтан»), Джульеттой («Ромео и Джульетта») и выдающейся Жизелью. Кондратьева-Жизель не только наследовала исполнительским традициям Галины Улановой, но и развивала их, укрепляя и обогащая своим видением образа. Её Жизель годами превозносили рецензенты всех без исключения изданий — от «Горьковского рабочего» до газеты «Файнэншл таймс».
Но любая, даже самая романтически-возвышенная балерина отличается стальным характером и несокрушимой силой воли, которые позволят ей, ощути она подобное стремление, вырваться за рамки привычного амплуа. У Марины Кондратьевой подобное стремленье было — и она с блеском реализовала его. Так, в «Каменном цветке» она исполняла диаметрально противоположные партии жертвенной нежной Катерины (первая исполнительница в Большом театре) и обольстительной коварной Хозяйки Медной горы. Танцевала буйную Вакханку в «Вальпургиевой ночи» и страстную, мятущуюся и сломленную Анну Каренину.
Но что касается Фригии в балете «Спартак», эта роль стоит «на пересечении» двух путей, как бы соединяя в себе два начала — прозрачную и жертвенную нежность и патетическую страстность.
Сначала она исполнила партию Фригии в балете Леонида Якобсона. В том «Спартаке» ей пришлось привыкать танцевать не на пуантах и не на выворотных ногах и прежде всего — «держать позу», уподобляясь ожившей фигуре барельефа, на который стремился походить этот спектакль. Версия Юрия Григоровича наделила античный сюжет дыханием современности и востребовала не только головокружительную виртуозность, но и всю бесконечную палитру чувств — от беззаветной преданности до страстного и гневного исступления.
«Фригия это сам протест против смерти. В «Спартаке» мне хотелось, чтобы танец звучал как гимн свободолюбивому герою. Спартак дорог Фригии и любим ею не за величие, не за исключительность, не как отважный воин и выдающийся полководец. Она любит его за простоту, человечность, хочет быть помощницей в той борьбе, которую он ведёт».
Марина Кондратьева
«Театральная жизнь» 1974, № 22
«В балете Григоровича роль Фригии обрела тщательную психологическую разработку. Не утратив женственности, Фригия проявляет духовную силу, стойкость. Балерина даёт неожиданную трактовку реквиема. Преобладающие в пластике Фригии скорбные трагические ноты звучат приглушённо, как стон одинокой сломленной души. Но вот они всё настойчивее. В танце Фригии появляется всё больше беспокойных линий, снимающих гнетущее настроение и вносящих неистовую силу протеста против смерти, утверждение бессмертия борца. Танец-плач трансформируется в гимн герою».
Алла Богуславская,
солистка балета Большого театра
«Театральная жизнь», 1971, № 16,
рубрика «Слово о товарище»
«В моих балетах Марина Кондратьева танцевала Катерину и Хозяйку Медной горы в «Каменном цветке», Ширин в «Легенде о любви», Фригию в «Спартаке». И каждая из названных работ заслуживает добрых слов и высокой оценки, которые они и получали в дни, когда балерина исполняла эти партии на сцене Большого театра и во время многочисленных гастролей по стране и за рубежом».
Юрий Григорович
«Советский артист», 6.04.1985