Дни зимы всегда хочется записать, запечатлеть, запротоколировать (именно это казённое, глупо слово), потому что они - неповторимы. Неповторимы сверканием снегопада...
и глядя на гламурно-сахарных снеговиков, полосатое сладостное сияние сахарных тростей и мишуру гирлянд, я осознала, что с годами люблю больше старое, родное - деревянные хмурые дома с непременной угрюмостью цвета, карниза насупленной брови, клубящейся тьмы парадной, леденцовости окон во тьме...
потому что это - в придачу к моему ("всесильно царственному детству") ещё и пароль, и ключ, и допуск к истоку, которое даже "Ночь перед Рождеством" Гоголя. Потому что Рождество - это: а) ожидание чуда, б) незаслуженность оно (ибо, если Пасху необходимо заслужить постом, по-моему глубокому личному убеждению, то Рождество - это подарок человеку про запас... в кредит, на будущее, на "просто так"... и за эту безвозмездность я люблю его больше... потому что Пасха - праздник выстраданный, а Рождество - счастливый и детский... как мандарины, как снег, как шампанское...
ну, есть, наверное, дети, которые не пьют в новый год шампанское (подозреваю, что их большинство!), ну пусть тогда лимонад... потому что это искрящееся, радостное, переливающееся - это детство в чистом, концентрированном виде... и не только для детей, но и для взрослых, глубоко и по-настоящему взрослых, которые вчера, в снегопад, задирали головы к небу... и даже сегодня я слышала эти отголоски - обсуждения вчерашней "чистоты", "красоты", "белизны" - т.к. на улице люди, выходя покурить, обсуждали между собой вчерашний праздник, который - сам по себе - важнее Рождества для меня, ибо такой снег - важнее любого праздника. Он сам себе праздник.
И Борис Пастернак это, может быть, лучше всех почувствовал - "на свете нет тоски такой, какую снег бы не вылечивал" - я бы сказала, что... во всяком случае притуплял. Любую тоску снег притупляет, топит... топит в пушистом великолепии своей "манны небесной".
И вчера я, от полноты чувств, по дороге домой, с работы, отъела этого снега, собрав его с какой-то поверхности. Съела целую горсть с чувством глубочайшего удовлетворения, ибо причастилась и сияния, и таинства зимы.
В церкви я тоже была, ибо декабрь - месяц скорби (впрочем, как и любой другой, ибо люди умирают каждый день), а в церкви, несмотря на глубокую грязь вокруг (до снега) было чисто, и женщины в платках и со швабрами следовали за каждым вошедшим тенью, а возле места, где ставят за упокой стояли знойные и чуть поникшие розы... такие алые, что почти чёрные. Цвета полуденной июльской черешни. Стояли и белоснежные звёздочки хризантем, обагрённые красной гвоздикой... и в этом густом и тягучем концентрате чужих страданий, ладана, цветов, белых кружев вокруг икон Богоматери, мне чудилась единственная красота, потому что выходя, я опять попадала в царство чёрного льда, слякоти, толчеи, длинных верениц машин, тяжёлого и хмурого неба... такую зиму я не люблю.
Такая зима должна быть у тех, кто живёт южнее ли, западнее - раз уж у них теплее... но здесь - зима должна быть праздничнее, ярче, чище. Ибо длится оно долго. Возможно, что я несправедлива к жителям других мест, но т.к. зима, боюсь, единственное, что я люблю безоговорочно и вечно. Мне простительно.
Но в снегопад мне кажется, что снег ниспослан только для того, чтобы заполнить ту пустоту, которую необходимо заполнить. Всю черноту, пустоту, тьму или злобу, коей полным-полно и во мне, а ещё - "залепить уста" - это его стихотворная задача, если верить классикам. Залепить уста таким, как я, проходящим школу молчания и сдержанности, залепить уста, глаза и уши завистникам, злопыхателям, недоброжелателям; засыпать, забелить и стереть с лица земли всё уродливое, скрыть под собой, и улицы, и дома, и реки, и машины, и деревья, и людей, и город...
В моём сердце нет любви, нет нежности, нет привязанности, но есть долг и громадная признательность - зиме - за снег, детям - за смысл существования, ибо они - единственные, известные мне, двигатели вечного движения и поддерживатели традиций - ради них можно и нужно создавать эту мишуру "и снова, и снова повеет им праздником, звезда за звездою меж веток навешается...".
Это, разумеется, не значит, что все они ангелы, и, например, одного очаровательного малыша (чего уж - трёх) мне хочется последнюю неделю схватить и трясти за плечи, чтобы у милого А., например, вылетела вся дурь, но моё счастье, что я обладаю восхитительным правом любить их в целом, а не в частностях.
Но даже в моменты полной своей преданности делу, которым я сейчас занимаюсь (по стечению обстоятельств, ибо день, когда я почувствую себя учителем, будет роковым, ибо "прощай, молодость"), не могу не представить себя, покупающей керосин или бредущей на колонку за водой...
ибо в такие снегопады, как вчера, я чётко осознаю, что какая-то моя жизнь происходит за этими леденцовыми окнами - что я живу в одном из этих деревянных домов с насупленными карнизами, и только в этом заключатется моё призвание, мой смысл, мой долг... только в том, чтобы там жить и тем самым - держать это ускользающее очарование старины. Да-да, с туалетом на улице, помоями, дровами и прочими радостями. Но именно так. А всё остальное - сон, который мне снится, ибо не может ведь моя прекрасная жизнь происходить в заданных декорациях и обстоятельствах. И только зима присутствует в обоих мирах.
Она-то и является проводником в мою настоящую жизнь, которая таинственна и прекрасна, как "Ночь перед Рождеством", как мои сны, а остальное - так... для формы, проформы и галочки. И та жизнь замкнута, одинока, но совершенна. Именно поэтому совершенна:
"и льётся мёд огней вечерних, и пахнет сладкою халвой, ночной пирог несёт Сочельник над головою..."
И каждый в начале декабря я поднимаюсь/спускаюсь по бесконечной лестнице на улице Байкальской. И каждый год - спутники и цели разные. Или бывают годы, что и вовсе без них. А на деле - всегда без них. Но это восхождение (или спуск) от китайских фонарей улицы Софьи Перовской до черноты парка по улице Байкальской - и есть моя биография.
Всё остальное - нанизывается на эту лестницу, и только это восхождение и низвержение во тьму и зиму имеет смысл.
И красота, конечно...
Она тоже являет собой силу и смысл жизни: