Ма-а, а я женюсь, - Степка произнес это таким будничным тоном, словно попросил ложку или спросил, какая на улице погода.
Зато мать еле удержала в руках миску с горячим супом. Степан подскочил, взял миску из рук матери, поставил на стол и начал с аппетитом есть. Мать обмахнула полотенцем разгоряченное лицо, тоже присела за стол:
- Ну и напугал, сынок, ты больше так не шути.
- А я и не шучу, мам, - Степка смотрел серьезно, даже не улыбаясь, - меня в армию осенью заберут, а я хочу, чтобы Танюшка меня дождалась. Ты поговори с отцом сама.
- Нет, уж, какой может быть разговор, - мать смахнула слезу, - ты сначала два года в армии отслужи, потом на работу устройся, тогда и разговаривать будем.
Из прихожей раздался громовой голос отца, за разговором Степан с матерью даже не расслышали, как он вошел.
- Ты это прекращай, сын. Чтобы я больше не слышал подобных разговоров.
- Ну вот, что, родители, - Степан отодвинул пустую тарелку, - я уже совершеннолетний, колледж закончил, диплом вот. А в выходные уезжаю. Колькин отец меня в свою бригаду берет. Заказов много, по всей области ездить будем. За лето денег заработаю, осенью женюсь. В армию призовут, Танюшка меня ждать будет.
Степан сказал это таким тоном, что родители не посмели с ним больше спорить. Да и до осени еще есть время, успеют отговорить.
Степка уехал в составе строительной бригады, а Танечка, подруга его, с которой они вместе и в школе, и в колледже учились, жила тут недалеко. Степа за лето всего раза два приезжал, и быстро сполоснувшись в ванной, выпив чашку чая, и дожевывая на ходу бутерброд или пряник, убегал к Тане. Возвращался уже поздно, вернее рано, когда за окошком начинал брезжить рассвет, заваливался спать.
- Эх, догуляетесь, - вздыхала мать, и в тоже время думала, - а может и к лучшему, не шляется ночи напролет, как многие из его дружков, работает, заработанное не пропивает, не прогуливает. Одна Танюшка на уме.
А в конце августа девушка вдруг сама появилась на пороге, смущенно улыбнулась:
- Тетя Поля, вы уж Степке скажите, я в Москву уезжаю. Тетка зовет, в нашем городке я работы найти не могу, продавщицей на рынок не хочется.
- Да, чего ж ты так торопишься, девонька? – только и ойкнула Полина, - дождалась бы Степана, скоро уж они появятся.
- Нет, тетя Поля. Я учиться еще хочу заочно. Мне до сентября нужно успеть. Пусть мне Степан напишет, адрес у родителей спросит.
Степан, когда узнал об отъезде Танюшки, расстроился и разозлился одновременно.
- Ну, как же она так могла? Мы же уже все решили? – непонимающе спрашивал он у матери.
- Ой, сынок, в ваши годы, решение переменить – ничего не стоит, - мать даже всерьез не принимала происходящее, - и у тебя таких Танюшек будет воз и маленькая тележка. Да и права она, пока ты в армии будешь служить, она там устроится, и учиться будет. Ты лучше письмо ей напиши.
Но гордый Степан так и не написал первым.
- Вот, буду я еще перед девчонкой унижаться, - рассуждал он, - выходит со мной об одном говорила, а сама другие планы строила.
Так до самой поздней осени промотался Степан по объектам. Когда домой появлялся, видела мать, как первым делом к своему столу бросался, сперва стол оглядит, потом с надеждой на мать уставится. Та только плечами пожмет:
- Не пишет твоя Танька, сынок.
Так и ушел Степан в армию, не дождавшись весточки от своей девушки. А через год друг написал:
- Видел твою Танюху, с мужем приезжала из Москвы, ребенок у нее маленький. А муж намного старше, богатый, видно.
Больно было Степе, только виду не подавал. Не по-мужски это как-то. В увольнении, гуляя по городу, познакомился с девчонкой. А, когда отслужил, уговорил её с ним поехать. Так и вернулся из армии с женой. В душе понимал, что не испытывает таких чувств, как к Татьяне, да и женился только для того, чтобы поняла она, что на ней свет клином не сошелся.
Но жить они с Любой стали на удивление хорошо. Она медсестрой в поликлинику устроилась. Степа в свою бригаду вернулся, семью обеспечивал.
Через год первенец родился - сын, а еще через год и дочь. Степан и думать забыл о своей Татьяне. Только Любашка на уме, да дети. А Люба вообще сама в большой семье выросла, очень ей хотелось, чтобы детей много было. А Степан и не возражал.
- Ничего, вырастим, - говорил он Любе, - будет у нас с тобой четыре сыночка, да лапочка-дочка. Пацаны мне помогать будут, девки – дома за хозяйством смотреть.
Только через несколько лет снова девчонка родилась.
- Ну, ничего, какие наши годы, Любашка, - Степан, приезжая со стройки, первым делом тщательно умывался, долго плескаясь под краном.
Потом брал на руки младшенькую, качал ее, обнимал старших, уже подросших детей.
- Ну, что Ленка с Петькой, Москву вам показать? – он подбрасывал ребятишек под самый потолок. Они весело смеялись, потом разбирали отцовский рюкзак, выискивая традиционные угощения.
Когда Люба через несколько лет забеременела четвертым ребенком, супруги даже не ставили вопрос – рожать или не рожать.
- Конечно, рожать, Любочка, = успокаивал Степан жену, - вырастим, в большой семье и дети дружнее, и трудолюбивее растут.
Ничто не предвещало беды, и о плохом даже не думалось. Люба, которая рожала легко и беспроблемно, вдруг за месяц до родов почувствовала недомогание. Разбудила мужа посреди ночи:
- Степа, скорую скорее вызывай, низ живота тянет.
Вскочил Степан, давай скорее помогать жене собираться.
Приехавшие врачи увезли Любу в больницу. Тут же ночью стали экстренную операцию делать, только не смогли на этот раз спасти ни женщину, ни ребенка.
Остался Степан один с детьми, тяжело на этот раз переживал он трагедию. Казалось, жизнь закончилась. Уснуть не мог, пока стакан беленькой не выпьет, так и пристрастился скоро. Хорошо, мать еще крепкая была, только уже не молоденькая, Степка поздним ребенком был у своих родителей. Старший брат уже женат был, детьми обзавелся, а тут такой подарок неожиданный.
И сейчас мать только горестно вздыхала, глядя на Степана.
- Ты бы взял себя в руки, сынок, - говорила она, - жить-то надо, ради детей жить. Сколько я еще на свете протяну, не вечная ведь.
- Не могу, мать. Не могу, - стучал себе в грудь Степан, - вот здесь болит, жжет, пожар у меня в груди, не дает покоя.
- так ведь не потушишь пожар-то водкой, не зальешь горе вином, - пробовала усовестить его мать.
Всю заботу о детях старушка взяла на себя, и обед приготовит, и в школу поможет собраться. Старшей Леночке уже лет двенадцать было, хорошей помощницей росла.
Только не проснулась однажды Полина Егоровна, тихо ушла во сне в мир иной. Похоронил Степан мать задумался, что же делать теперь.
Пришел домой вечером, достал из кармана бутылку, налил в стакан, нашел засохшую корку хлеба, чтобы занюхать. В это время дочка подошла, взглянула на отца:
- Эх, папка, папка, - вздохнула как-то горестно по-бабьи, - опять напился. А к нам сегодня какие-то тетки приходили, разглядывали всё, даже в холодильник заглянули. Сказали, что из опеки они, и завтра опять придут.
Глянул Степан, а в глазах у дочки слезы застыли, и не вытекают даже. Как будто озера голубые, полные воды. Прочувствовал впервые Степан, что не только ему одному больно после смерти жены, детям - то еще тяжелее.
Погладил дочку по голове.
- Всё, Леночка, не буду я больше, можешь вылить эту бутылку.
Смотрел равнодушно, как булькает и исчезает в раковине водка.
Так и стали жить. Утром Степан отводил младшую дочь в садик, сам спешил на работу. Вечером вместе с Леной готовили что-нибудь на ужин и на обед на завтрашний день.
Прошла еще пара лет. И познакомили его как-то друзья с женщиной. Вера тоже в одиночку двоих детей растила, муж разбился несколько лет назад на машине, шофером – дальнобойщиком работал.
- Не сладко, поди, одному, = уговаривали мужики, устроив перекур, - ты приглянись-ка к Верке-то. Баба какая хорошая, тоже одна живет. Без детей-то ты вряд ли кого найдешь теперь.
Вера работала кладовщицей, выдавала работягам спецовки, рукавицы, инструменты да запчасти. Подумал – подумал Степан:
- А ведь и правда, разве плохо, если за детьми присмотр будет, тогда он на прежнее место вернется, калымить опять начнет со строительной бригадой, там и заработок совсем другой.
Набрался смелости, подошел к Вере заговорил. А через полгода они уже жили вместе. Старшая дочь Веры была ровесницей Леночки, а младшая тоже одногодка Степиной малышке. Дети быстро подружились. Жизнь снова начала налаживаться. Опять Степан возвращался в уютную чистую квартиру к горячей вкусной еде. Только тесновато стало им в городской квартире.
Поговорили супруги, и решили дом за городом купить. Большой, чтобы места всем хватило, и, чтобы отопление в доме индивидуальное, газовое, и вода обязательно в доме.
Продали свои квартиры, а Степан еще и квартиру родителей. И переехали в поселок.
- Ты, глянь, как хорошо, - размечтался Степа, - красота вокруг. Сад какой. Представь, как здесь будет весной, когда всё зацветет, а осенью, когда вот на этих ветках яблоки висеть будут.
Вера улыбалась, во всем соглашаясь с мужем.
- И в доме места всем хватит. Никому тесниться не придется, - Степан улыбнулся, - у меня работа-то всё –равно в разъездах, а тебе, Вера, в город мотаться не за чем, будешь по –хозяйству заниматься. Курочек заведем, морковку посеем.
- А на работу мне скоро и так не нужно будет ездить, - с хитрой улыбкой посмотрела на него Вера, и погладила себя по животу.
Так в семье Степана и Веры появился еще один ребенок, общий любимец – долгожданный сынок.
Татьяну, свою первую любовь, он встретил неожиданно. Они с бригадой тогда кафе в парке ремонтировали. Просто вышел покурить. И вдруг его женщина окликнула по имени. Подошла, Степан даже не сразу узнал, очень уж представительная, яркая.
- Не узнаешь? – она, прищурив глаза, смотрела на него и улыбалась. Много раз Степан думал об этой встрече, и мечтал о ней, особенно первое время. Представлял, как презрительно взглянет на неё и отойдет.
Но почему-то не отошел, стоял с удовольствием смотрел на Татьяну, думал, какая же она стала.
- Как живешь? – наконец-то произнес.
- Хорошо живу, вот родителей приехала навестить.
- Может быть поговорим где-нибудь? – она не торопилась уходить.
- Занят, я, - Степан глубоко затянулся, - да и не о чем нам разговаривать.
- А вот тут ты ошибаешься, - ухмыльнулась грустно Татьяна, - вечером я тебя здесь ждать буду.
Долго думал Степан, тянуло его к Татьяне неимоверно, чувствовал он, что если увидит её еще раз, то сил не хватит расстаться. Хотелось, конечно, встретиться, выяснить всё, хоть и прошло много лет. Но вспомнил глаза-озера своей дочки, полные слез, теплую и надежную Веру.
- Никогда я не смогу их обидеть, - решил он, представив, что будет если у них с Таней снова вспыхнет любовь, - нет, это никому не принесет ничего, кроме боли, а её в нашей жизни и так было более чем достаточно.
И хоть он пообещал Татьяне, что проведет вечер с ней, просто отпросился у мужиков пораньше, чтобы избежать этой встречи, чтобы не наделать глупостей, не разрушить свою семью.
Не встречайтесь с первою любовью.
Пусть она останется такой
Острым счастьем или острой болью,
Или песней, смолкшей за рекой.
(Ю. Друнина)
