Дорога заняла чуть меньше времени чем обычно. Мы справились не за одиннадцать, а за десять часов пути. Прибыли на табор, как наши опытные друзья, называют стоянку - палаточный лагерь, который предстоит быстро разбить и обустроить.
Разгружаем уставшую технику, ставим палатки себе и шатер - столовую, разжигаем костер и греем воду, готовим ужин. Нам предстоит полных четыре дня охоты, однако самые нетерпеливые из нас едут на солонцы уже сейчас.
И не мудрено, что охотничья страсть разгорелась. На солонце, на подъезде к табору мы спугнули двух маралух, а непосредственно перед этим проводили взглядом пантача.
Мои девочки, дочери и жена, и сынок могут отличить мясо весеннего оленя от любого другого с закрытыми глазами. Оно удивительно нежно и имеет неповторимый вкус. Мы считаем, что оно целебно, содержит пантокрин и готовим его «с кровью» на гриле.
Несмотря на то, что охот в году много, к началу сезона пантача я освобождаю холодильники и целенаправленно езжу за самым ценным, по моему мнению, мясом. А в условиях того, что охота проходит в самых удивительных, невероятно красивых, практически сказочных местах и в компании друзей – охоту на пантача можно смело назвать кульминацией охотничьего года!
Ближе к ночи все собираются на таборе. Парни, уехавшие на охоту в первый вечер рассказывают – кто, что видел, мы ужинаем и ложимся спать.
Странное дело: впечатления, предвкушения, адреналин будорожат кровь, кажется что сразу заснуть не получится. Но нет. Я едва успел влезть в спальник и в следующий момент меня разбудило солнце нового дня.
Удивительных, редких и очень разных людей можно встретить в тайге. Вчера, на берегу Метрового озера мы обнаружили современную миниатюрную палатку и парня средних лет возле нее. И палатка, и снаряжение мужчины были современными, качественными. Скорее всего, специально предназначенными для альпинизма. Сам он, стройный, подтянутый с аккуратной бородкой, и цепким прямым взглядом производил впечатление правильного военного или силовика в отпуске. Он в одиночку, пешком с запасом продуктов и с грамотным снаряжением поднялся в горы как минимум от Маны, которую мы форсировали вброд за несколько часов до встречи. Ни оружия, ни рыбацких принадлежностей с ним не было. Конечно, мы были удивлены, но отвечая на наш вопрос, мужчина утверждал, что его цель сам поход - Мертвое озеро, а может он чуть выше пройдет в горы исходя из запаса продуктов. Чудак – человек? Но его внутренняя сила и уверенность, спокойствие, с которым он общался с нами, исключали какое-либо обсуждение или подтрунивание над ним и его целью. Надо побыть на Мертвом озере – значит надо. Один пришел, буквально по медвежьим следам – значит может. Возвращаясь с охоты, через несколько дней, мы уже без особого удивления смотрели на гордую маленькую палатку на берегу горного озера.
Или другой. На обратном пути, почти подъехав к броду через реку нам встретился пожилой, за шестьдесят, высокий, грузный деревенский мужик. Сила в нем была другого качества – он был большой как медведь и пер на себе в гору несколько ведер, тяжеленные китайскую клетчатую суму, знакомую нам по традиционному облику постсоветских челноков, рюкзак и что то еще. Он шел пешком из одной из деревень, перешел вброд Ману, там где мы проезжали на квадрах, и держал путь на Манские озера, расположенные восточнее нашего табора километров на десять, порыбачить, половить хариуса. Пешком, один, навьюченный как верблюд. Тоже может.
Других людей за свое путешествие мы не видели. Только одержимые. Как мы.
Сегодня у нас длинный и важный день. Предстоит проехать около двадцати километров, подсаливая солонцы и вернутся обратно. По замыслу нашего предводителя, за несколько сотен метров до каждого солонца группа из нескольких охотников должна будет спешиться и аккуратно, тихо подойти к нему, в надежде обнаружить и если можно – добыть зверя. Если же этого не произойдет – подъезжает основная группа, солит и мы едем к следующему.
Разместив на технике мешки с солью, мы выдвигаемся. Жарко даже в одной футболке. Небо настолько синее, что цвет кажется кислотным – искусственным. Жара выцеживает запах хвойного леса, расположенного на склоне горы, которую мы преодолеваем. Дальше леса нет. На сколько хватает взгляда – горы, склоны, зелень, цветы и белкИ, всегда покрытые снегом на горизонте. Мы подъезжаем к первому солонцу. Я, Эдик, Марк и Женя под предводительством Саши, того, который справляется со своим квадриком, как с автоматом Калашникова, спешиваемся и идем. Это место мне хорошо знакомо и я вспоминаю складки местности, естественные укрытия, которые делают меня невидимым для зверя, если он на солонце. Ноги сами ускоряются, мы двигаемся значительно быстрее обычного шага. У меня начинается, а по мере приближения цели – обостряется оленья болезнь: сильнейший выброс адреналина трясет меня, заставляя сердце выпрыгивать из груди. Выступил пот. Я сдерживаю дыхание и от того кажется, что каждый вдох – выдох звучит как через мегафон. В поле зрения находятся мои друзья. Фактически идет соревнование – гонка за то, что первый увидит зверя. Но никто не бежит и не шумит. Моя память о местности дает мне небольшое преимущество и вместо того, чтобы двигаться по небольшой складке вместе со всеми, я прячусь за несколькими одинокими пихтами и выхожу к видимости солонца. До него метров сто семьдесят.
Пусто. Уфф.
Солонец огромен. Таких я до этого не видел. Он расположен на склоне, вокруг одинокой кедры, которая непонятно как еще держится. Он в виде неправильной окружности диаметром метров пятьдесят и выеден зверями на глубину до метра, а может и больше местами. Огромная яма на склоне горы.
Наш лидер рассказывал, что когда-то, в конце советской власти солонцы солили особо не заморачиваясь – сбрасывали с вертолетов мешки с солью на перспективные места. Звери начинали на него ходить, постепенно выедая землю, пропитанную солью. Этот – так и образовался.
Мы возвращаемся к технике, подъезжаем обратно к солонцу и пока его солим к нам присоединяется вторая часть нашей команды. Мы разделились утром, поскольку несколько солонцов расположены в стороне от основного маршрута и солившие их парни вернулись с рассказом о первом приключении сегодняшнего дня. Их солонец был виден издалека и поэтому не обнаружив на нем зверя, парни прямо на технике подъехали к нему. Солонец располагался на противоположном от квадроциклов берегу ручья и Сергей, захватив соль пошел к нему. Ближайший же склон горы от друзей, оставшихся на технике, скрывал небольшой пихтач, в котором располагалась засидка.
- Медведь, - громким шепотом жестикулируя указывал Сережа на гору,
- Где?! Не видно…
И только через несколько минут, метров за триста парни разглядели степенно удаляющегося от пихтача, огромного, черного медведя.
Поехали. Спешились. Пошли. Следующий солонец. Фартовое место для Эдика и для Марка. Пусто. Солим, едем.
Опять начинается небольшой перевал, за которым, я знаю, длинная, протяженностью с десяток километров долина слева от тропы, а справа в другой долине, в которую можно спуститься через несколько ложков – озеро и солонец.
Потихоньку подходим. Место тоже мне знакомо, по охоте прошлой осенью. Ох как мы с Костей излазили эти склоны. Прячась за деревьями, мы видим в трехстах метрах вниз по склону на берегу озера корову - самку лося.
Несколько лет назад, наш друг, начинающий охотник Женя, после первой своей загонной охоты во Владимирской области, рассказывал нам, тоже ее участникам:
- Представляете, на инструктаже, когда егерь сказал, что коров стрелять нельзя, я думал шутка такая. Смотрю на ваши лица. А вы все такие серьезные, говорите, ну да, конечно, коров стрелять не будем. Я думаю: «Так. Значит были случаи», но что я домашнюю корову от лося не отличу, кончено стрелять я ее не буду,
- Так корова – это самка лося,
- Но я то это понял только в конце охоты, - сказал Женя – слава Богу не стрелял.
Коров стрелять нельзя, но даже увидеть дикого зверя особое удовольствие. Понаблюдав за мирно пасшейся лосихой, и вернувшись к технике, мы поехали дальше.
Уже привычные синеватые, оранжевые, белые и желтые от цветов склоны узкой извилистой долины, вдоль которой мы ехали, местами были расцвечены ярко розовыми пятнами диких пионов - Марьин корень. Живописности пейзажу добавляли выходы скальной породы и кедры, с причудливо изогнутыми стволами.
Следующий солонец располагался возле большой и глубокой лужи, к которой выходило четыре лога с разных сторон. На подходе к нему мы спугнули козу – как здесь называют самку сибирской косули.
К солонцу с одного из склонов вела широкая, отчетливо видная, протоптанная до земли звериная тропа, а на кромке у воды виделись относительно свежие следы пантача.
Саша, один из опытных охотников, проговорил, что сюда вечером непременно выйдет марал и я, не сумев преодолеть жадность до охоты застолбил за собой этот солонец, к вечерней засидке.
Через несколько километров мы выехали на огромную поляну – осенний табор, где решено было пообедать и двинуться дальше. А пока мы с Марком прогулялись до солонца, который располагался в стороне от тропы, метрах в восьмистах вверх по быстрому ручью, практически небольшой речке. На этом солонце прошлой весной я видел сначала козу, а потом двух маралух, а Марк добывал зверя, поэтому шансы увидеть пантача были.
Снова пусто. Но Марк, для вечерней охоты выбрал этот солонец, определил место засидки в поле черемши – находились, насмотрелись не зря.
Черемши в это время в горах огромное количество. Она растет не отдельными кустиками, не на отдельных кочках, а покрывает сплошным ковром заболоченные пологие склоны, берега ручьев. Она уже практически цветет, но еще - нет, толстая – в мизинец толщиной, хрустящая, сладкая, безумно вкусная – это тоже особое удовольствие Манского белогорья. Клещей, комаров и других кровопийц, кстати, нет – от слова совсем.
Конечно, мы понимаем, что охотясь таким образом добыть пантача мы можем только чудом. Чуткий зверь слышит и чует нас значительно раньше, чем мы его можем обнаружить. А его осторожность не должна позволить ему приблизится к солонцу, на котором сегодня были люди и пахнет техникой. Основная охота должна начаться в последующие дни. Но так хочется чуда. И каждый из нас надеется на него.
Времени на продолжительный отдых у нас нет, впереди еще много солонцев, не простая дорога, поэтому мы обедаем и выдвигаемя дальше. После осеннего табора рельеф меняется. Перелески и узкие долины, практически ущелья, сменяются плоскогорьем. Видимость значительно увеличивается и на перегоне после очередного солонца мы наконец то видим убегающего пантача. Вещественное доказательство, что они тут есть.
Мы выше в горах, буйства цветов тут уже нет. Зелень еще не набрала полную силу, все чаще встречается снег. Рядом с предпоследним солонцом, с названием «У кедры» полоса снега имеет в длину метров сто пятьдесят и ширину метров тридцать. Снег глубокий – шестиколесник буксует, проехать не может. Жарко, вся лишняя одежда давно убрана в квадры.
На снегу приятно – прохладно, мы собираемся вместе, фотографируемся.
Радость и счастье зашкаливают. Марк с Эдиком начинают играть в снежки! Взрослые, состоявшиеся мужчины, отцы, домовладельцы ржут как кони, хватают снег и кидают снежки друг в друга. Уворачиваются, лепят снежки опять, опять кидаются, радуются попаданию.
А чуть раньше, перед обедом, на поляне осеннего табора, второй Игорь, опытный, серьезный, рассудительный, внимательный и абсолютно не пьющий, достал где-то здоровенного воздушного змея и как первоклашка бегает, запуская его.
В горах царит восторг. Мужчины становятся детьми.
Нам остается последний солонец, дорога усложняется – местами приходится преодолевать осыпи из крупных валунов. Но мы добрались, посолили, устроили импровизированное совещание.
Дальше решили не прорываться, будем возвращаться, попутно располагаясь в засидках возле свежепосоленных солонцов. Наш лидер запрещает садится по одному – только вдвоем. Приводит три аргумента: меньше вероятность подранка, безопаснее от медведя и проще разделать добычу. С ним никто не спорит.
Еще тепло, но вечереет, явно ожидается ночная прохлада. Мы быстро разъезжаемся и рассаживаемся по солонцам. Я с напарником – возле ранее забронированного солонца у лужи.
Наша засидка достаточно высоко от поляны – метрах в семи, а может и больше – на скале. Она прикрыта от солонца небольшими, но пушистыми кедрами. Мы расположились в их корнях, прямо на земле, покрытое рыжими мягкими длинными иголками. Солонец – прямо перед нами, по центру долины.
Справа от него здоровенная лужа, практически круглой формы метров восемьдесят в диаметре. За солонцем, со склона горы, между логами спускается к нему звериная тропа. Она просматривается метров на триста. Именно по ней я жду появления пантача. Жарко и тихо. Первые минуты на солонце идут страшно медленно. Слышен каждый звук, я непроизвольно сдерживаю дыхание. Кажется, что вот-вот появится зверь. В ушах бьется пульс. Постепенно напряжение спадает, я начинаю осматриваться, приходят, а точнее начинают осознаваться запахи горной тайги.
Потихонечку, максимально выверенными движениями я достаю из рюкзака приборы, которые могут мне пригодиться, воду, фонарик.
Сидим тихо. Лакмусовая бумажка этого – сибирский тигр, только полосы у него вдоль – бурундук - расположился в метре от меня на ветке кедра. Он занят своими делами и позволил себя не только рассмотреть, но и потихонечку сфотографировать.
Очень медленно удлиняются тени и спадает дневная жара. Мы начинаем одеваться. Насыщенный эмоциями день, приятная усталость дают о себе знать – в один момент я просыпаюсь от собственного храпа. Получается я заснул, скорее всего на несколько секунд, может минуту, но это неприятный момент: зверь мог услышать меня, а я мог его банально проспать. Или через два Р.
По ранее данному совету друга, я принял не удобную позу, в которой не смогу глубоко заснуть и приготовился бороться со сном. Но этого не потребовалось – по дальнему справа логу к луже спускалась косуля. Скорее всего – это была та коза, которую мы спугнули утром с этого солонца. Конец июня – значит скорее всего ее детеныш лежал где-то неподалеку.
Зверь быстро, целенаправленно шел к солонцу. Лишь временами на несколько мгновений останавливаясь и приглядываясь, прислушиваясь к окружающей обстановке. Сон сняло как рукой.
Косуля вышла на солонец и начала кормится. Сколько грации в этом животном! Как сильно контрастировала ее кажущаяся беспечность при подходе к солонцу с видимой чуткостью и насторожённостью на нем. Коза поминутно вздрагивала, вскидывала голову, осматривала окрестности. Неоднократно замирала в максимально неудобной, как мне казалось, позе – смотрела строго назад через свою спину. Продолжала кормится, затем снова настораживалась и вскидывала голову. Причем чаще всего она смотрела в сторону лога слева от меня. Такое поведение зверя не могло не заставить меня собраться. Я, также как и коза, готовился к появлению зверя с левой стороны.
Но прошло сорок минут и в определенный момент коза не спеша двинулась от солонца по склону чуть правее звериной тропы и ни разу не остановившись скрылась в лесу, покрывающему горный хребет.
Стемнело и значительно похолодало. Больше на солонец никто не вышел. Мы вернулись в лагерь.
На следующий день нас ждал поход к живописному горному озеру.
- Поедем на технике, а потом пешком - до него четыреста метров, - обещал нам наш предводитель.
Слукавил он не много. Оказалось - не четыреста, а восемьсот. И это только по горизонтали. И по вертикали восемьсот.
А учитывая то, что крутой спуск и подъем проходили в основном в зоне горной тундры по зарослям карликовой березы и по снегу, вернувшись к вечеру в лагерь мы были изрядно утомлены. Но если перед началом подъема от озера, на самой горе, обсуждая планы на вечер, мы вроде как решили остаться сегодня в лагере, отдохнуть, набраться сил, несмотря на утомление наскоро перекусив, все разъехались по засидкам.
Мы с Игорьком, любителем воздушных змеев, выбрали солонец, расположенный на склоне горы, первый, который солили вчера. Скорее здесь выбирал я, опираясь на личный опыт. Пару лет назад мы так же как сейчас расположились на нем с Александром Михайловичем. От засидки до склона там сто восемьдесят метров и это допускало нам тогда вести тихую беседу и не напугало пантача, который вышел еще засветло. Мы добыли его, выстрелив одновременно, на раз-два-три, а буквально через несколько минут после выстрелов, справа в долине наблюдали огромного северного оленя. Он продефилировал на расстоянии двухсот метров от засидки, а мы наблюдали за ним во всю имеющуюся в наличии оптику, фотографировали и снимали его на видео, предвкушая как будем рассказывать друзьям на таборе о такой охотничьей удаче: и насмотрелись и добыли марала.
Но сейчас выехали поздновато, плюс перед нами, в то время как надо бы сидеть на солонце, ребята проехали на более удаленные засидки, поэтому просидев до ночи и никого не увидев, мы вернулись в лагерь.
Ночью пошел дождь.
Я надеялся, что он смоет неудачи предыдущих дней: по приметам бывалых охотников, после дождя зверь активнее выходит на солонцы. Наступило утро – предпоследний день охоты. Никаких дополнительных мероприятий мы сегодня не планировали. Только охота.
Тем временем весна уступала место лету. За время нашего путешествия трава поднялась с размера по щиколотку практически до середины икры. Распустились и набрали объем все цветы возле лагеря.
Опираясь на свой огромный опыт, Игорь предположил, что основной ход зверя должен происходить сейчас выше в горах и предложил нам расположиться на предпоследнем солонце, до которого мы доехали позавчера. «У кедры», там, где парни играли в снежки. По его наблюдениям крупный пантач приходит на солонец в полночь и позднее, поэтому мы готовились провести на охоте всю ночь.
Время пролетело незаметно. После обеда начали собираться. Нам предстояло проехать приличное расстояние на технике и успеть расположиться на засидке не позднее шестнадцати часов. Кроме того, желательно проехать все солонцы, расположенные рядом с тропой значительно раньше, чем на них рассядутся наши друзья, чтобы не испортить им охоту.
Оружие, вода, термос, небольшой перекус с обязательной килькой в томатном соусе, теплая одежда, пенки, на которых лежать и спальники – вот набор необходимого, помимо того, что априори есть в квадроциклах. Сборы были недолгими.
Мы выдвинулись. Перевал, ручей, вчерашний солонец, следующий, озеро, ущелье с пионами, лужа, осенний табор промелькнули почти незамеченными. Дальше волнение, вызванное предвкушением, улеглось и путь стал более осознанным. Небольшой заболоченный участок, который несколько дней назад на пути туда не вызвал особых проблем для техники, на обратном пути мы размесили конкретно. Но он был пройден очень внимательно и также преодолен без происшествий.
Снежные переметы, периодически нам встречавшиеся на пути позавчера или исчезли или серьезно сократились в размерах: там где мы объезжали непроходимый для квадроциклов снег, сейчас проскакивали напрямик.
Мы выезжаем в долину, на дальнем крае которой расположен солонец. Она достаточно велика – метров восемьсот в поперечнике. Не доезжая солонца чуть больше чем в ста метрах от него, слева от тропы стоят несколько мощных кедров, давших солонцу название.
Деревья расположены на небольшом пригорке, но ввиду того, что солонец находится на склоне – он все равно выше чем засидка хотя и не на много. Квадроциклов от солонца не видно, их скрывают кедры и пригорок. Но мы все равно, несмотря на хороший ветер, разгрузив, отгоняем их на противоположный край долины. Возвращаемся, располагаемся.
Корни кедра, толстенные, в ногу взрослого мужчины образуют очень удобное сиденье. Словно спинка и подушка дивана, на которые сел в пол-оборота и облокотился левой рукой, смотря чуть назад. Небольшая ложбинка, у этого импровизированного сиденья, позволяла расположить вещи и разместить чуть правее спальное место. Карабин удобно пристроен под рукой.
Игорек расстелил пенку, оделся потеплее и приготовился поспать часов до девяти, десяти.
- Если зверь выйдет, пока я буду спать – не буди меня, стреляй как будешь готов, - сказал он. Но скорее для проформы, Игорь ожидал выход пантача ночью.
Я заснуть не мог. В том числе и потому, что мой личный, хотя и значительно меньший, опыт свидетельствовал о том, что марал часто выходит на солонец в сумерках или перед ними.
Потянулись часы ожидания. Игорек спал как ребенок - ни звука, ни шевеления. Супер напарник. Он ни разу не всхрапнул во сне.
Было удивительно тихо. Лишь иногда со стороны солонца приносилось легкое дуновение ветерка, свидетельствующее о благоприятном выборе засидки.
Я видел солонец как на ладони. При взгляде со стороны засидки он был расположен с небольшим уклоном слева-направо. Видимость пространства слева от солонца была ограничена для меня стволом кедра. За солонцом, буквально метрах в ста, склон заканчивался хребтиком, а справа тянулась километра на полтора, два долина, рассеченная оврагом. В долине располагались две-три группки небольших деревьев, местами заросли карликовой березы или осины. Зелень была. но она еще перемежалась серыми участками голой земли, буйства красок здесь еще не наступило. Лишь изредка улавливались глазом россыпи чуть раскрывшихся бутонов белых цветов.
Время растянулось. Мое сиденье, казавшееся первоначально бесконечно удобным, начало напоминать мне, что оно – все-таки не диван. И корни – деревянные, и не пружины, а твердая земля подо мной. Необходимость находится в постоянно повернутом налево состоянии – я не мог сидеть ровно, так как тогда я бы оказался спиной к солонцу – заставляла позвоночник непрерывно напоминать о себе.
Я начал не много халтурить – и вместо того, чтобы лишь периодически оглядывать склон и край долины с которого мы приехали – оставался к солонцу спиной все чаще и на все большее время.
Еще через час моя зависть к Игорьку и его опыту, позволившему безмятежно отдыхать, готовясь наиболее вероятному выходу зверя достигла своего апогея. Несмотря на самоубеждение о том, что именно такими ошибками, как я считал тогда свое бодрствование в неудобной позе, и приобретается охотничий опыт я был готов потихонечку досрочно растолкать напарника и поменяться с ним местами.
Зверь вышел, нет – материализовался – неожиданно. Ни шороха ни звука и вот пантач - на солонце, мордой направо. Он подходил слева, со склона, который был перекрыт для меня стволом кедра, поэтому как именно он подходил, для меня осталось загадкой. Но мне удалось его не спугнуть! Это был марал лет трех-пяти, среднего размера, далеко не самый большой. Панты находились в начальной стадии своего роста и представляли собой три отростка высотой не больше двадцати сантиметров. Он практически вылинял, лишь только ближе к крупу были видны пятна старой, серой зимней шерсти. Стремительность и силу олицетворяло это животное.
Марал не стоял, он медленно шел по солонцу слева направо. Наверное его что-то все-таки насторожило. Он не предпринял не единой попытки наклонить голову к солонцу. Казалось, мгновение - и зверь одним прыжком скроется из вида.
Карабин прыгнул мне в руки. Я вложился. Зверь в оптику четко различим. Сто двадцать метров - расстояние смешное для трехсотого калибра. Убойное место как на ладони. Выдох, выстрел, шлепок.
Но нет. Сколько силы в олене! Он пошел. Идет! Уходит! Пропал из вида. Засидочный мешок, который так был удобен пока я ждал, превратился в оковы. Вскочил Игорек:
- Что?!
- Стрелял, пантач, есть, - уверенно ответил я.
- Лежит? – закономерно спросил Игорь.
- Нет, - ответил я и мгновенно утонул в волне необоснованного стыда, от того, что не разбудил напарника. – Пантач, шел, стрелял по месту, попал, шлепок. Зверь подпрыгнул и ушел не быстро,
- Молодец, все правильно сделал, - сказал Игорь, - не торопись выдыхай. Сейчас пойдем посмотрим.
Как «не торопись»?! Как усидеть? Но надо. Куча не нужных движений, подробный рассказ о том, как, прочему и куда стрелял. Но предательская мысль о том, что зверя нет на солонце и значит может быть подранок разрывает меня!!! Я не могу сидеть на месте.
Игорь видит мое состояние и нарушая неписанное, разумное правило подождать, командует: «Пошли».
Мгновенно мы на солонце. Крови нет.
Но есть след. Свежайший, шаг. Не видно. Пятьдесят метров в небольшой ложбине, на снегу…
Лежит!!!
31 июля 2023 год