ПРОДОЛЖЕНИЕ:
Самая выдающаяся идея, которую я вынес из текста Уилсона по социобиологии, была его комментарий о том, что его поразило, почему африканские дикие охотничьи собаки - самые эгалитарные из всех собак в их повседневной социальной жизни и у которых множество пометов во время сезона родов, практикуют инфантицид, при котором одна мать убивает детенышей других матерей.
Он видел это как противоречие терминам, потому что это было радикальным отходом от того, как все взрослые в волчьей стае заботились о потомстве, ежегодно производимом альфа-парой, воспитывающей потомство.
Вероятно, я не смог бы сказать это так в 70-х годах, но несмотря на все эгалитаризм и подчинение, присутствующие у диких собак, казалось, что, не охотясь, они не были едины, не были одним эмоциональным целым, как волки.
Теперь, когда я хорошо знаком с инстинктом/драйвом добычи как организующим принципом в эмоциях и поведении животных, идея инфантицида мне абсолютно понятна.
В моей модели каждое существо представляет собой слияние и соотношение энергии добычи по отношению к энергии хищника. Составляющая добычи притягивает эмоции, а составляющая хищника отражает эмоции. Таким образом, мать видит своих детенышей как чистые выражения энергии добычи, но поскольку у них есть "хищная составляющая" , здоровый щенок может отражать энергию обратно на материнское поведение своим плачем и способностью фокусировать свое внимание .
Таким образом, через это слияние он эмоционально "входит" в ее сознание и затем контролирует ее. Это объясняет, почему мать может убивать и съедать нездорового волчонка или щенка, поскольку он не может выключить или отклонить ее драйв добычи.
В моей модели добыча привлекает проекцию эмоций от хищника, и она даже может фактически контролировать хищника, если она может инстинктивно или эмоционально использовать свое воздействие, например, когда кошка контролирует собаку, перепрограммируя драйв хищника собаки, переворачивая этот драйв обратно к собаке своим шипением, поведением и хорошо отмеренным ударом.
Проблема с Социобиологией заключалась в том, что генетическая теория поведения не создает модель для того, что происходит внутри животного, и я с тех пор пришел к убеждению, что без модели нельзя действительно провести тонкие различия и использовать их для постоянного создания более точной модели.
Я начал понимать эмоцию как энергию, более глубокую, чем инстинкт и более фундаментальную, чем любая генетическая динамика; на самом деле я теперь считал, что гены следуют за эмоциями, а не наоборот. Мне начало казаться, что это отражение проецированных эмоций, которое как пинг-понг между хищником и добычей, было важной поведенческой адаптацией, которая отбиралась у волков в отличие от африканских охотничьих собак - и затем гены менялись в соответствии с этой более фундаментальной динамикой.
Но даже до этого понимания дисфункция инстинктов стаи для собаки в мире человека имела смысл согласно моему собственному опыту.
Когда кто-то доминировал надо мной, я мог подчиниться, но меня не вдохновляло следовать за таким человеком. Я предпочел бы сопротивляться: доказать, что они неправы, даже если я знал, что они правы в том, к чему они меня принуждали соглашаться или подчиняться. А если я хотел заставить кого-то последовать за мной или подчиниться мне, легче было сделать это с помощью манипуляции, привлекая их как-то, а не через физическое принуждение или угрозы.
Политики и лоббисты давно это поняли.
В конечном итоге мое любопытство по таким вопросам привело меня в мир дрессировки собак за пределами плющевых стен Кинологического колледжа, не говоря уже о том, что я хотел внести свой вклад в наследие моего отца по работе с собаками.
Однажды я получил рекламное письмо о предстоящем семинаре по "Шутцхунду", который проведет Фил Хельхер, один из пионеров этого рабочего собачьего-спорта, импортированного из Германии.
Спорт Шутцхунд (что означает "собака-защитник") начался как средство проверки на пригодность для разведения немецких овчарок
Немецкий офицер кавалерии, который в конце XIX века проводил военное обследование сельской местности для кайзера, был поражен физическими качествами пастушьих собак. Зная принципы современного разведения, он видел, что разведение надежного потомства было относительно случайным, поэтому он разработал стандарт разведения для немецкой овчарки, а затем ввел рабочие испытания для поддержания высокого уровня разведения и проверке рабочих качеств.
После Второй мировой войны это превратилось в соревновательный вид спорта как самостоятельный вид собаководческой деятельности, и теперь оно находилось в процессе революции на рынке дрессировки собак в Америке.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗАВТРА...