В условиях, когда темпы экономического роста считаются показателями успешности страны или региона, кажется странным рассуждать о том, что этот рост может быть нулевым. Нулевой рост в каждой стране оценивается как крайне нежелательное явление, от которого в обязательном порядке следует избавляться. Но вместе с тем существует научная идея о том, что рост экономики может остановиться, стать нулевым. И что особенно удивительно – при этом ничего фатального с экономикой не произойдет. Рассмотрим версии этой идеи, которая большинству кажется необычной и даже недопустимой.
Границы роста
Первые мысли о том, что рост экономики остановится из-за ограниченных возможностей Земли кормить многомиллиардное человечество, принадлежат английскому священнику и учёному Томасу Мальтусу, который ещё в 1798 г. в книге о народонаселении доказывал, что неконтролируемый рост населения неминуемо приведёт к общемировому голоду. Его теорию осуждали с многих сторон, но возрождение идеи границ экономического роста началось во второй половине ХХ века.
Международная неправительственная организация Римский клуб была создана в 1968 г. по инициативе итальянского предпринимателя Аурелио Печчеи (1908-1984). Он собрал в Риме 30 известных ученых из разных стран и высказал им свою озабоченность тем, что правительства национальных государств не способны разрешать общие проблемы глобального масштаба: изменение климата, распад единого мирового рынка, дефицит продовольствия и воды, высокий уровень задолженности многих стран, постоянные вооружённые конфликты.
Идея нулевого роста мировой экономики впервые была чётко сформулирована в 1972 году в первом докладе Римскому клубу под названием «Пределы роста». Его авторами были профессора Университета Нью-Гэмпшира (США) Донелла и Денниc Медоуз, профессор Норвежской школы бизнеса Йорген Рандерс и американский инженер Уильям Беренс. Доклад основывался на расчётах по имитационной модели мировой экономики. Модель состояла из 9 уравнений и учитывала 16 переменных.
Из результатов расчётов следовало, что если бы в 1975 г. удалось остановить рост населения, а в 1985 г. – рост объемов промышленного производства, тогда производство товаров и услуг на душу населения было бы стабильным относительно длительное время. Но затем истощение невозобновляемых ресурсов всё равно привело бы к снижению объемов производства и краху мировой экономики. При любом другом варианте равновесие нарушится быстрее.
Модель 1972 г. была потом дважды усовершенствована — спустя 20 лет и ещё раз спустя 30 лет. Отодвигалось и время достижения критической точки равновесия. Последний раз ее усматривали в 2015 г. Наряду с полным фактическим фиаско прогноза пределов роста шла научная критика подхода к нулевому росту через планетарные ограничения. Так, лауреат Нобелевской премии по экономике профессор Гарвардского университета Саймон (Семён Абрамович) Кузнец, например, считал, что идея остановки экономического роста – это слишком упрощенный подход. Есть и более жёсткая критика. Но как принято в научной среде, она была во многом конструктивной. Подавляющее число критиков соглашалось с тем, что пределы роста мировой экономики существуют. Если численность населения не брать одним показателем, а разделять его на группы с высокой и низкой рождаемостью, если при этом учитывать научно-технический прогресс, меры против загрязнения воздуха и т.д., то тогда бы появились другие сроки достижения пределов роста.
Параллельно безысходность, какая была замечена многими в первом докладе Римскому клубу, за прошедшие полвека понемногу снижалась. Идея пределов роста была преобразована в концепцию устойчивого развития экономики. ООН организовала две конференции по окружающей среде и устойчивому развитию, которые прошли в Рио-де-Жанейро в 1992 г. и в 2012 г. Из материалов этих конференций, а также из доклада Римскому клубу, опубликованному в 2018 г., следует, что устойчивое развитие определяется допустимыми темпами экономического роста. А если уж на темпы роста накладываются ограничения сверху, то не исключено, что допустимым окажется и рост, очень близкий к нулевому.
К тому всё и так идёт
Фактическое снижение темпов роста мировой экономики идёт четвертый год подряд. По прогнозу Всемирного банка ожидается, что в 2024 г. темп прироста будет не более 2,4%. Замедление экономического роста, прогнозируемое на ближайшие годы, объясняется жесткой денежно-кредитной политикой, неблагоприятными условиями кредитования, слабостью мировой торговли и снижением притока инвестиций.
Замедление темпов роста мировой экономики в 2024 г. и далее ожидается, по мнению большинства главных экономистов компаний, опрошенных на Всемирном экономическом форуме (ВЭФ) в Давосе. Объясняют они это геополитической напряженностью, нестабильностью финансовых рынков, экономическими рисками в связи с изменением климата.
Но есть более радикальное объяснение причин снижения темпов роста мировой экономики. Остановлюсь на нём подробнее по той причине, что он кажется мне очень важным.
Это — происходящее по многим причинам общемировое снижение темпов роста спроса. Снижение, в первую очередь, потребительского спроса происходит вследствие свёртывания многих потребительских рынков. Рынок лекарств и медицинских услуг сравнялся по объёмам с рынком продовольствия, что вряд ли можно считать естественным. Эпидемия коронавируса оживила этот рынок, но принципиально подорвала рынок туристических услуг, сократив его в 4 раза. Существенно подкосила эпидемия и рынок развлечений и общественного питания.
По оценкам ООН, темпы роста мировой экономики в 2024 г. замедлятся до 2,4% по сравнению с 2,7% в 2023 г. Так что осталось подождать с десяток лет и рост станет нулевым безо всяких усилий к его сокращению, сам по себе.
ВВП – крайне ненадёжный показатель роста
Основным показателем экономического роста в настоящее время считается валовый внутренний продукт (ВВП). Это рыночная стоимость всех произведенных в стране товаров и услуг для конечного использования, то есть предназначенных для потребления, а не для производства других товаров или услуг.
О недостатках ВВП написано много. Первый из всех недостатков этого показателя – в каких ценах считать. Номинальный ВВП считается в текущих рыночных ценах. Реальный ВВП – в ценах какого-либо предыдущего года. Из-за инфляции реальный ВВП всегда ниже номинального. Например, ВВП России в текущих ценах за 2021 г. составлял 135 трлн. руб., а в ценах 2016 г. — всего 94 трлн. рублей, то есть в 1,44 раза меньше.
ВВП считается тремя способами:
— по доходам (распределительный метод), при котором складываются оплата труда наёмных работников, валовая прибыль предприятий и организаций, налоги (не все), доходы от вложения капитала и от сдачи имущества в аренду и амортизация.
— по расходам, при котором к расходам населения и государства добавляются вложения в модернизацию производства и разница между экспортом и импортом.
— по добавленной стоимости: на какую сумму произведено продукции.
При расчете ВВП по доходам не учитывают доходы, не связанные с производством товаров и оказанием услуг: например — прирост стоимости ценных бумаг или недвижимости. Считается, что потребление, в конце концов, коснётся материального производства или оказания платных услуг, что будет учтено в ВВП. При расчёте ВВП по расходам не учитывается то, что было произведено ранее и потреблено только в учётном году. В связи с этим не учитывается, например, рост стоимости основных фондов (машин и оборудования). Это всё говорит о том, что использование показателя ВВП занижает оценку экономического роста.
Но для идеи нулевого роста крайне интересно то, по каким причинам ВВП не занижает, а завышает экономический рост, которого на самом деле нет, а мы его видим.
Первый элемент такого завышения связан с тем, что при расчётах ВВП не учитывается, кому достаются результаты экономического роста. Если в стране повышается разница в доходах между самыми бедными и самыми богатыми, то внутренний рынок в этой стране свёртывается. Ниже внутренний спрос – медленнее экономический рост.
Эту линию рассуждений можно продолжить на некотором условном примере. Допустим, граждане страны хорошо поработали, увеличили свои доходы в прошлом году, а на новогодние каникулы все эти доходы потратили на обильное праздничное застолье. Каким бы способом мы ни вычисляли динамику ВВП, цифры покажут экономический рост. А по существу — что было до заработков, то и осталось.
Нуль без остановки прогресса
Когда производятся технически сложные изделия, важными экономическими показателями являются их надежность и срок службы. То же касается зданий и технических сооружений: жилых домов, железных и автомобильных дорог, мостов и др.
Чем дольше срок службы, тем ниже спрос на ремонт или замену, а следовательно, ниже темпы экономического роста. И напротив, если срок службы короткий, надежность низкая, то рассчитанный любым способом ВВП растёт более высокими темпами. Повышение надёжности ставит экономику на путь к нулевому росту.
Для производителей техники и строителей это крайне невыгодно – для них на перспективу сужается рынок, на котором можно зарабатывать деньги. И потому становится выгодным прокладывать автодорогу ниже уровня земли по её сторонам, лучше не заботиться о наличии придорожных кюветов и о качестве дорожного покрытия.
Такие цели никогда не ставятся прямо, они подразумеваются сами собой. Во многих случаях они даже не осознаются. Например, отсутствие или недостаток ливневой канализации в городе приводит к регулярному затоплению подвалов и фасадов зданий. Срок службы зданий сокращается, увеличивается доля аварийного жилья, могут прийти в негодность или даже обрушиться производственные цеха. Появляется фронт работ, не всегда сразу, но находятся деньги для того, чтобы появилось новое жильё или производственные корпуса. Налицо повышение темпов экономического роста.
Нельзя сказать, что неестественность такой ситуации была незаметна, но её нельзя решать без учёта конкретной сложившейся ситуации на данном рынке.
Лучше всего необходимость осторожного подхода к проблеме можно показать на примере платежей за утилизацию автомобиля.
Утилизационный сбор на автомобили в России действует с 2012 года. Последние корректировки вступили в силу в 2023 г. С их учётом утилизационный сбор сейчас выплачивают: российский производитель автомобиля, изготовленного в России, импортер иностранной машины и любой покупатель, если ранее за его машину такой сбор не взимался.
Считается, что сбор должен способствовать стимулированию авторынка. Выгоднее купить новую машину, чем платить утилизационный сбор при покупке подержанной. При расчёте суммы сбора не учитывается напрямую средний срок службы конкретной марки автомобиля. Но стоит ввести этот показатель, как появится новый смысл этой меры: если автозавод производит автомобили с коротким сроком службы, он платит больше, чем тот производитель, который выпускает надёжный автомобиль, не требующий быстрой замены. И это – путь к постепенному свёртыванию автомобильного рынка, путь к нулевому росту. Но вряд ли разумно здесь идти по этому пути.
Каждое новое поколение автомобилей – это реализация многих технических инноваций, которые снижают расход топлива, вредность выбросов, уменьшают возможность аварий и поломок. Чем дольше срок службы автомобиля, тем медленнее эти инновации будут внедряться в повседневную практику.
Но есть сферы, в которых научно-технический прогресс идёт менее быстрыми темпами. Например, строительство и эксплуатация зданий и дорог. Когда замена объекта идёт по той же технологии, по которой он создавался, в этом случае привлекательным становится продвижение к нулевому росту.
Войны и лекарства – зачем так расти
В показателях экономического роста не разделяются части экономики, достойные развития, и те, которыми можно было бы с радостью пожертвовать. Но как это сделать, неизвестно.
Рынки наркотиков, вооружений, рыночных спекуляций, платных интимных услуг растут только вследствие искусственного стимулирования спроса на этих рынках.
Многие десятилетия холодной войны формировали угрозу третьей мировой войны, спрос на рынках вооружений искусственно формировался благодаря этой угрозе. Распад Советского Союза и прекращение противостояния двух социально-экономических систем потребовали формирования новых стимулов спроса на этом рынке.
Войны и вооружённые конфликты с годами увеличивают свою экономическую составляющую. Чтобы убить одного вражеского солдата, во второй половине ХХ века требовалось израсходовать около 2000 патронов. Сейчас затраты на смерть одной боевой единицы противника стали существенно выше в силу применения ракет и беспилотников. Но целесообразно ли повышать темпы экономического роста именно таким образом? А уж когда это становится жизненно необходимым, так ли разумно учитывать эти затраты при оценке темпов экономического роста?
В практике исламских банков существует услуга, когда, делая депозитный вклад, ты оговариваешь, в какие виды бизнеса ты не разрешаешь вкладывать деньги, переданные тобой банку, например: на проституцию, алкогольный или табачный бизнес. Обсуждение подобных запретов идёт в настоящее время и в финансовых структурах за пределами исламского мира. Не исключено распространение избирательности инвестиций владельцами денежных средств и в целом в банковскую сферу. Такая «раскраска денег» вряд ли прекратит полностью развитие нежелательных сегментов экономики, но она вполне способна свести их рост к нулю.
Жизнь людей при нулевом экономическом росте
Германский экономист Эдуард Пестель в книге «За пределами роста» предложил точнее определить цели и задачи хотя бы «ограниченного роста». Потребности в товарах и услугах растут. Благодаря научно-техническому прогрессу все меньше людей будет занято в производстве, уменьшатся затраты энергии и материальных ресурсов.
Уходят в прошлое биржевые площадки с брокерами, выкрикивающими свои предложения, на их место приходят спокойные люди, сидящие за мониторами и биржевые роботы, принимающие разумные решения о сделке без привлечения человека.
В США за последние 30 лет доля занятых в материальном производстве сократилась почти вдвое (с 33,2 до 19,4%). Это объясняют ростом численности работающих в сфере услуг и в финансовой сфере, а также старением населения и ростом численности пенсионеров.
Поскольку в будущем доля лиц пожилого возраста будет выше, то, по оценкам многих экспертов, потребности в среднем на одного человека станут меньше. Чтобы понять, насколько, можно ориентироваться на соотношение прожиточных минимумов для лиц разных возрастов. Так, в России в 2024 г. прожиточный минимум для трудоспособного населения составляет 16 844 руб., а для пенсионеров — 13 290 руб., то есть на 21% ниже. В абсолютном выражении это составит 3 554 руб. в месяц или 42 648 руб. в год. За 2023-2024 гг. число пенсионеров в России увеличится на 1,7 млн. человек. Совокупный прожиточный минимум сократится за два года на 72,5 млрд. руб. Ежегодное сокращение составит 36,25 млрд. руб. В масштабах страны это не так много, да и показатель прожиточного минимума – расчётный. Но можно себе примерно представить, какими темпами будет сокращаться потребление при старении населения и в отдельно взятой стране, и по миру в целом.
Одновременно этот же процесс усилит воздействие сокращения спроса на снижение темпов роста мировой экономики.
С увеличением доли лиц пенсионного возраста, соответственно, будет увеличиваться совокупный фонд свободного времени. Чем его занимать – проблема будет решаться наверняка с помощью информационных технологий. Вряд ли сохранятся массовые спортивные и зрелищные мероприятия, поскольку все те же ощущения можно будет получить с помощью виртуальной реальности. Сходные изменения произойдут и в сфере театра и кино. Это будет дешевле и доступнее.
Ранее вообще не замечали того, что важен баланс между работой и свободным временем, что для отсутствия проблем в бизнесе нужны сотрудники, у которых как можно меньше личных проблем.
Более высоким спросом будет пользоваться свободное время и среди работающих, ценность его повысится. Уже сейчас идут разговоры о четырехдневной рабочей неделе. В некоторых странах мира проводились эксперименты с таким переходом.
В частности, масштабный эксперимент с 2015 г. по 2019 г. был проведён в Исландии, когда около 2500 сотрудников государственных учреждений стали работать 4 дня в неделю. Участники эксперимента рассказали о снижении уровня стресса и общем улучшении самочувствия. Сейчас почти 90% занятых в Исландии (преимущественно государственных служащих) либо уже работают по сокращенной рабочей неделе, либо имеют право попросить о таком режиме у работодателя.
Аналогичные эксперименты были проведены и в Южной Корее и во Франции. В Японии отделение компании Microsoft отчиталось о повышении производительности на 40% после введения четырехдневной рабочей недели. В Великобритании аналогичный эксперимент в 2020 г. охватил более 60 компаний, и 55 из них после эксперимента полностью перешли на четырехдневную рабочую неделю. Выручка этих компаний выросла почти на треть.
Весной 2023 г. в испанском городе Валенсия прошёл эксперимент по 32-часовой рабочей неделе (4 рабочих дня). В США законопроект о переходе на четырехдневную рабочую неделю обсуждается в Палате представителей с 2022 г.
В России в феврале 2022 г. для сотрудников некоторых своих отделений четырехдневную рабочую неделю ввел Совкомбанк. В апреле 2023 г. руководство банка объявило об успехе эксперимента. 97% руководителей отметили рост производительности труда сотрудников. Банк планирует продолжить эксперимент.
Отметим, что чем меньше рабочих дней, тем ниже темпы экономического роста. Налицо переориентация экономической деятельности.
Нулевые или близкие к ним темпы экономического роста внесут определенные коррективы в цели экономического развития. До сих пор экономика мира и отдельных стран ориентировалась на прогресс общества потребления. Чем выше уровень потребления, тем лучше. Этим определялось внимание к показателям и оценкам экономического роста. Даже построение светлого коммунистического будущего трактовалось зачастую как создание общества с высоким уровнем потребления.
Новые пути социально-экономического развития предполагают, что изменится отношение ко многим сферам экономики и жизни вообще. Так, вложения в образование перестанут восприниматься как инвестиции в человеческий капитал, по новым представлениям они будут нужны для того, чтобы сделать жизнь каждого человека максимально полной и интересной.
Во всяком случае, экономический рост, к которому постоянно привлекают всеобщее внимание экономисты и политики, требует переосмысления. Вряд ли его можно считать главным показателем социально-экономического развития. Он просто один из многих. И даже когда темп экономического роста станет равным нулю, жизнь не остановится.
Юрий Воронов