Можно выделить две эпохи в практике применения разработанного Копачёвым. Это советский период, и период после перестроечный.
В 1979-80 годы я увлёк возможными перспективами от применения метода на практике в сельском хозяйстве, молодого и инициативного первого секретаря Калининского РК КПСС Краснодарского края Бочкарёва Ю.И.. Он пытался «пробить» выделение из территории колхоза «Победа», в котором я тогда работал, отдельной площадки для создания экспериментального совхоза с новыми приёмами организации труда. Нам удалось заручиться поддержкой Макурина - начальника главка организации труда Министерство сельского хозяйства. Министерство даже вынесло своё решение инициировать создание такого экспериментального предприятия с центральной усадьбой в хуторе Ангелинском, входящих в состав населённых пунктов этого колхоза, и где я был управляющим. Было издано ходатайство перед Совмином, об учреждении такого совхоза. Но Краснодарский крайком КПСС, выразил возмущение не согласованной с ним инициативой. Освободил Бочкарёва от должности первого секретаря райкома, за эту инициативу, не укладывающуюся в политику партии.
После, работая в качестве главного агронома колхоза «Путь Ильича» Успенского района, Краснодарского края я успешно применял элементы новой организации производства в основном в растениеводческой отрасли колхоза. Но сама структура управления и контроля в социалистических предприятиях, заметно препятствовала росту эффективности от внедрения новшества. В этой связи я обратился к начальнику районного управления сельского хозяйства Акулинину, с предложением реформировать структуру и отношения тружеников внутри колхоза с целью повышения мотивации колхозников, для резкого повышения производительности, повышения качества произведённой продукции и ликвидации дефицита рабочей силы. Акулинин предложил мне написать на эту тему доклад, и обсудить его на собрании руководителей сельхозпредприятий района. Что я и сделал. Но надо признать, что из нескольких десятков руководителей участвующих в обсуждении согласились, что предложенные перемены будут очень эффективными только несколько. Остальные уповали на то, что если бездельничающая сейчас в течение 6-7 часов из своего рабочего времени заправщица ГСМ, станет в свободное время от выполнения её основных обязанностей, трудиться в одной из производственных сфер, если захочет ещё и в неурочное время участвовать в срочных производственных операциях, то она сможет заработать больше чем получает председатель колхоза. А это будет в корне нарушать принципы социалистической материальной заинтересованности в повышении образования и в стремлении к карьерному росту. После такого обсуждения Акулинин показал текст моего доклада руководителям края, и там отнеслись к нему серьёзно. В результате на очередном партактиве первый секретарь Краснодарского крайкома КПСС Воротников, говоря об ужесточении социалистической дисциплины, указал председателю крайисполкома Голубь, что в Успенском районе работает агроном Сычёв, который подпольно внедряет не социалистические способы организации труда, и находится до сих пор на свободе. Такое заявление вызвало всплеск мероприятий по моей дискредитации со стороны районных органов. Сажать по политическим статьям тогда уже стало не модно, и против меня трижды возбуждали уголовные дела, за нарушение агротехники в колхозе. Но поскольку, благодаря применению новшеств, и валовые сборы с/х культур, и урожайность, и качество продукции с моим приходом в колхоз выросли значительно, эти уголовные дела прекращались, не доходя до суда. Одновременно собранию коммунистов колхоза предлагалось исключить меня из партии. Но коммунисты отказывались голосовать за это. Даже когда, было вынесено решение районного суда о лишении меня свободы на 2,5 года, за преждевременную уборку семенников люцерны - коммунисты колхоза отказались выполнять требование райкома о моём исключении из партии. Акулинин по моим сведениям сейчас является главой администрации Успенского района, а бывший в то время председателем Райисполкома Бекетов В.А. сейчас является Председателем законодательного собрания Краснодарского края. Думаю, что они помнят эти события и могут подтвердить достоверность моих утверждений.
Потом мне пришла мысль, что можно не ждать поддержки от государства и попытаться применить все особенности новой организации пользуясь формально предоставленной полной самостоятельностью колхозов и принципами колхозной демократии. Для этого в 1984 году мы специально переехали в Горьковскую область, где было намного проще получить должность председателя колхоза. В колхозе «Луговской» имеющего историю самого отсталого колхоза Сергачского района, начал внедрять разработки и узаконивать их решениями правления колхоза. Такими же решениями менялись производственные связи подразделений и способы управления. Колхозникам такие новшества нравились. Появились и ощутимые результаты в производстве. Особенно в животноводстве, где влияние личности более заметно. Сохранность телят выросла до 98% вместо предыдущих 52%. Особенно поражало посторонних улучшение качества молока на колхозных фермах. Многие в райцентре стали даже специально приходить на молокозавод, чтобы приобрести молока из автомобильной емкости «молоковоза», возившего в райцентр молоко из нашего колхоза. А дело было в том, что при новой организации дояркам не было необходимости тайно подмешивать в молоко воду, при учёте её надоя. Так как её денежное вознаграждение теперь не было привязано к величине надоев, а зависело от экономических результатов всего коллектива фермы. Да и в растениеводстве, производительность в некоторых видах работ выросла не в разы, а на порядок! Раньше для выполнения очередных работ, не хватало рабочих рук, потому, что трудоспособные всеми силами пытались уехать из этого заброшенного и удалённого от коммуникаций села. В сезон всегда привлекались временные работники из соседних перенаселённых колхозов с татарским населением и даже рабочие из далёкой Чувашии. Но эти люди не отличались большим усердием. При новой организации со всеми работами стали справляться своими силами. За этот период мы понастроили жилых домов и производственных сооружений чуть ли не больше чем за всё время существования колхоза. Перемены вызывали недовольство только у бывших руководителей, основную массу которых, трудовые коллективы, не стали избирать в качестве своих руководителей, а они привыкли пользоваться большими (по сельским меркам) привилегиями. Некоторые из них, пытались настраивать людей, против изменений. Помню, мне рассказывали, как Т. Завьялова, молодая телятница, мать 4 детей, обложила такого агитатора крепким матом. Он объяснял ей, что в новых условиях, её принуждают слишком много времени уделять колхозным делам, а на 4-х детей ей положены льготы и не полный рабочий день. А она ему матом объясняла, что если бы не дети, и не необходимость заботиться о муже, то она бы с удовольствием, целыми сутками занималась выхаживанием маленьких телят, которые для неё, в новых условиях, стали как члены семьи. Потом недовольные делегировали «ходоков» в районные органы, с сообщениями о «незаконных» новшествах. Они рассказывали, что колхозники незаконно получают огромную зарплату, что сами начисляют её себе и друг другу. Что выручку делят чуть ли не как рыбаки улов, видимо раскладывая деньги на равные кучки. В районе всполошились. Направили множество комиссий, но они нигде не могли найти компромата. Начальница планового отдела управления с/х считала ситуацию вообще парадоксальной. Если до перемен, колхоз ежемесячно сильно перерасходовал фонд, заработной платы (спускаемый и контролируемый сверху), а зарплаты колхозников оставались самыми низкими в районе, то теперь зарплаты колхозников выросли у некоторых даже в несколько раз, но фонд заработной платы не перерасходовался! А фокус заключался в том, что теперь гораздо большие объёмы работ и с лучшим качеством стали выполнять намного меньшим количеством исполнителей! Моё «разоблачение» возглавил председатель райисполкома (фамилию уже не помню). Но районных сил не хватало, и он добился привлечения к прессингу партийной прессы. Из области были направлены в село, и целую неделю «добывали» сведения два корреспондента: Шубин и Штылев. Вернувшись в город один из них позвонил мне и сообщил, что со мною, в воскресенье очень хочет встретиться главный редактор «Горьковской правды», и просил меня приехать к 14 часам в редакцию. Просил при этом вначале зайти к нему, а после вместе будем беседовать с главредом. При встрече, он заявил, что за время командировки, было выявлено огромное количество моих нарушений. Что при компании, организованной районными властями, и при поддержке главной партийной газеты области, мне не только не удастся сохранить должность, но и на свободе я не останусь. Но, учитывая важность объявленного перестроечного движения, и мои усилия по обновлению организации производства, газета может выступить в поддержку этих начинаний, и даже показать районных руководителей, как тормозящих перестроечные процессы, намеченные руководством партии. Но для этого, я в течение 2-3 дней должен изыскать 5 тысяч рублей и передать их корреспонденту. В качестве гарантии он предлагал визит к главреду, во время которого тот может подтвердить намерения одобрить в публикации начатые мною перемены. Я отказался от визита к главреду, пояснив, что у меня нет не только указанной суммы, но даже в несколько раз меньшей я не имею. Убеждая меня, что не понимаю роль средств информации, и отказываясь верить, что у приехавшего из богатой Кубани и проработавшего несколько лет председателем нет достойных сбережений, он пригрозил тяжёлыми последствиями. Через некоторое время вышла эта разгромная статья в газете. Статья занимала половину полосы. В ней утверждалось что я и жулик, и карьерист, и лукавый златоуст, и приспособленец. Были навешены все ярлыки из имеющихся в тогдашнем арсенале. Кроме прочего обвиняли ещё и в воровстве, потому, что использовал для своих личных нужд, полушубок полученный колхозом в «Райсельхозтехнике», и постельное бельё брал из колхоза (председательский дом самый большой, гостиницы не было и визитёров на ночлег приходилось приглашать к себе домой). В этой эпопее меня поразило другое. Я не знал заранее и не ожидал, что новая организация производства начнёт процесс облагораживания участников. В этом глубинном колхозе оставались жить и работать не самые достойные люди. Процветали, пьянки, безответственность, безалаберность в работе, отсутствовал интерес к политическим и общественным делам. У всех жителей такие подходы считались нормой и никем не осуждались. Апатия и безысходность царили в настроениях колхозников. В новых условиях, с удивлением стал замечать, что даже горькие пьяницы, стали меньше пить, и начали стесняться, если их замечали под хмельком на работе. Появился живой интерес к делам колхоза и к делам семейным. Организовались самодеятельные коллективы в колхозном клубе. Молодые соорудили волейбольную площадку и вечерами играли с мячом, вместо поисков спиртного. Братья Варгины, демонстрировали рекорды в гиревых упражнениях. Я рассказывал о своих наблюдениях Копачёву, и он пояснял, что в этой ситуации люди перерождаются внутренне, потому что в новой организации главное не материальная заинтересованность, а раскрепощённость, творческая составляющая и духовное удовлетворение.
Тем временем в стране уже было официально закреплено требование на пересмотр устаревших форм организации, признавались полезными рыночные механизмы, пропагандировались новые веяния. С высокой трибуны генсек Горбачев, объявил, что Пыталовский район Псковской области, является форпостом применения новых арендных отношений, а первый секретарь Пыталовского района Воробьёв Н.Н. является «прорабом перестройки». Я поехал в Пыталово, встретился с Воробьёвым, рассказал ему об имеющемся у меня опыте и о разработках Копачёва. Он познакомил меня с ленинградским учёным Праустом, который при поддержке ВАСХНИЛ создал и возглавил в районе научную лабораторию, по внедрению передовых форм организации труда. Вместе они предложили мне переехать в район и возглавить один из совхозов, для применения моего опыта на практике. В совхозе «Светоч», являясь директором, я стал активно посещать места отдыха рабочих и в перерывах рассказывать им о преимуществах новых способов организации. Но большого энтузиазма среди неторопливых и спокойных латгальцев не замечал. Начал выявлять наиболее активных и предлагал им сформировать из их друзей и знакомых арендные коллективы, распространения которых настойчиво добивались районные власти и научная лаборатория. При этом силами лаборатории были разработаны нормативы по арендной плате, по нормам затрат, по нагрузке на члена коллектива и др. подобное. Пытаясь уговорить местных перейти с оплаты по нормам и расценкам, на арендные отношения, в ходе обсуждений я не раз убеждался, что нормативы лаборатории, не гарантируют наличие прибылей у арендаторов. В этой ситуации решился на радикальный шаг. Уговорил переехать в совхоз наших молодых друзей и знакомых из других регионов. С тем, чтобы моя жена, вместе с ними, и даже при помощи малолетних детей (на каникулах и после занятий в школе) взяли в аренду, помещение недавно построенной и ещё не эксплуатируемой крупнейшей животноводческой фермы совхоза. А к ней и два стада коров из соседних посёлков. Они обязались самостоятельно осуществлять уход за животными, а материальным вознаграждением арендаторов должна быть разница, между стоимостью реализованного молока, выращенных телят и арендными платежами. При этом, по рекомендации района, арендаторы до конца года находились, на денежном авансировании. Зато никто не препятствовал внутри коллектива строить производственные отношения и учёт на предлагаемых мною принципах. Это заметно повышало заинтересованность арендаторов, побуждало инициативу и новаторство. В результате 9 членов коллектива, успешно и без чрезмерных усилий справлялись с объёмами работ предусмотренных для 34 человек! Только в районе рассказывали как смешной анекдот, что в «Светоче» жена директора совхоза работает дояркой. В такое никто не мог поверить. В тоже время и жена, и дети не считали такую полезную людям работу зазорной, а были уверены, что было бы хуже, если бы они бездельничали, пользуясь благами семьи директора. Но мои с научной лабораторией разногласия, в подходах к внедрению арендных отношений, набирали силу. Район не считал возможным предоставлять хозяйствам самостоятельность в освоении арендных отношений. На мои доводы, о том, что условия хозяйствования на мелиорированных землях, как например в показательном совхозе «Белорусский» значительно отличаются от деятельности на заболачиваемых, переувлажнённых, преобладающих в других хозяйствах. Следовательно, и условия аренды должны быть разными – они не реагировали. Я доказывал, что в животноводстве значительно отличаются уровни механизации на разных фермах и др. подобное. Особенно эти разногласия проявилось при посещении района комиссией Министерства сельского хозяйства СССР. Выполняя директивы партии, в Министерстве решили изучить и распространить передовой опыт внедрения аренды в районе, отмеченном генеральным секретарём. Высадился большой десант лучших специалистов Министерства. Прауст и управленцы района возили их в те, хозяйства, в которых считалось, что арендные отношения сложились уже не первый год. И в те, руководители которых заявляли, что проводят большую организационную работу, по освоению арендных отношений. Но ни в разговорах с арендаторами, ни в беседах с директорами, специалисты не могли выявить никаких полезных особенностей арендной организации в сравнении с обычным повременным авансированием работ или со сдельной оплатой. Когда же делегация специалистов приехала в «Светоч», и Воробьёва и Прауста очень обрадовали заинтересованные и аргументированные рассуждения, членов арендного коллектива в котором трудилась моя жена, рассказывающих комиссии о практической пользе аренды. Зато подробное обсуждение особенностей и перспектив арендных отношений в моём кабинете, хоть и вызвало очень живой интерес, членов комиссии (они даже просили повторить некоторые мои доводы, для своих записей), но явно не понравились и Праусту и секретарю райкома. Когда гости распрощались, один из членов комиссии, даже специально вернулся, чтобы предупредить меня, о возможных неприятностях. Он объяснил, что мои утверждения совершенно не соответствуют тем материалам, которые афишируют представители района. И что районное руководство сейчас это явно поняло, и видимо будут принимать меры. Через три дня, райком назначил очередное производственное совещание в совхозе со стандартной повесткой дня. Неожиданно на совещание прибыл Воробьёв, попросил слова и заявил, что райком чрезвычайно обеспокоен тем, что в совхозе избрали путь, противоречащий установкам партии. В то время как КПСС обновляется, когда была впервые созвана всесоюзная партийная конференция, для выработки путей оздоровления партии, директор Сычёв, втайне от партии начинает использовать в совхозе капиталистические приёмы, для организации наживы приближенных к нему лиц, которых вызвал из других областей и республик. Что передовой район страны, не может допустить распространения враждебных тенденций, на его территории. В отличие от председателей колхозов, директор совхоза не избирался на эти должности, а назначался решением района. Но в районе не было никаких оснований для моего увольнения. Тогда (возможно впервые в стране) было использована такая мера как выражение недоверия директору со стороны коллектива. Собрание готовили очень тщательно, но явка оказалась плачевной. При этом ещё и для получения нужного результата, пришлось прибегать к «фокусам» при подсчёте голосов. Когда голосовали за выражение недоверия секретарь парткома, насчитывала голосов много, несмотря на малое количество поднятых рук. А при голосовании в мою поддержку рук поднимали много, но она насчитывала мало голосов. Люди несколько раз требовали переголосовать и пытались назначить счетчика из присутствующих, но в результате в протоколе было записано нужное решение. А мне эти результаты были уже безразличны, поскольку понимал, что продолжить внедрение копачёвских разработок, здесь мне не позволят. Запомнилось еще, что в ходе оформления пересдачи дел, из Ленинграда приехали с аппаратурой два кинодокументалиста и успели снять материал о моих нововведениях. В то время в кинотеатрах перед показом художественных фильмов демонстрировались «киножурналы». Так районные руководители, когда узнали, что в прокат поступил «киножурнал» с неприятным для района повествованием, предприняли самые строгие меры, чтобы в районе его не демонстрировали. Но в других районах его смотрели и задавали не приятные вопросы. И ещё чтобы не выплачивать жене и детям приличные денежные средства по результатам работы коллектива, были сфабрикованы документы, о том, что у них якобы выявилась недостача 2 коров, и чтобы не выплачивать ей причитающееся по договору аренды, эти средства были удержаны в счет погашения такой «недостачи».
. Выбирал новое место работы, с учётом возможности помогать Копачёву в подборе необходимого ему материала. Переехали в Подмосковье, в Жуковский район Калужской области. Семье пообещал не втягивать нас в очередные неприятности, организуя новые отношения, там, где окончательные решения зависят не от меня. Записался читателем в Ленинку, и почти каждую неделю, на выходных ездил в библиотеку. Делал по просьбе Копачёва выписки из интересующих его источников. Высылал ему данные каталогов по интересующим его темам. А он потом заказывал эти книги, через свою сельскую библиотеку или просил меня конспектировать нужные материалы.
После развала СССР начался период игнорирования прежних представлений и законов, и признание возможными тех деяний, которые напрямую не запрещены законами. В этой ситуации я со значительными трудностями, сумел добиться выделения из земель совхоза Тарутинский, в котором я работал главным агрономом, 35 гектаров пахотных земель с целью создания фермерского хозяйства в составе нашей семьи (я с женой и 3 детей). Уже при регистрации «Положения» никто не препятствовал нам указать в тексте, что хозяйство является предприятием ахроматического (в новой терминологии тартарианского) типа, и что моя должность обозначается как владелец хозяйства. Ориентацию хозяйства определили на производство и реализацию натурального, экологически чистого продовольствия. Название учредили «Истя», означающее на старославянском языке «студёная, чистая вода», которое было созвучно и названию деревни, в которой мы жили. На свои сбережения, построили небольшие помещения для содержания скота и птицы, хранилище для надёжного хранения сена, соломы и зерна. С первых доходов, пополняли поголовье своего скота, и приобрели вездеход УАЗ «буханку» для транспортировки выращенного и закупаемого. К этому времени я стал заключать договоры сотрудничества с теми жителями района и области, которые содержали домашних животных на личных подворьях. В договорах требовалось не применять антибиотики и гормоны, рекомендовалось выгульное содержание животных. Нашими обязательствами было осуществление контроля, обеспечение зооветеринарных консультаций, гуманный забой животных со специальной огневой послеубойной обработкой туш. Ежедневная двукратная закупка молока, с еженедельной оплатой стоимости закупленного. При этом цены в договорах не указывались, а в обстановке галопирующих изменений устанавливались на каждый месяц, или на каждую закупку туши забитого животного по взаимной договоренности сторон, исходя из цен на рынках. Выращенное самостоятельно и закупленное по договорам мясо продавали на рынках, а молоко сдавали на переработку на государственный молокозавод в деревню Воробьи. Полученные после переработки творог, сметану и сливки продавали на рынке, позиционируя товар как произведённый без вредных препаратов. А полученное при переработке обезжиренное молоко использовали на корм животным, выращиваемых нашей семьёй.
Вскоре оказалось, что на местных рынках не удаётся реализовывать всю принадлежащую хозяйству продукцию. Поехал в Москву и договорился с Симаковым, руководителем территориального управления «Арбат» о разрешении открыть на территории управления фермерский магазин. Магазин возвели в Спаспесковском переулке, в 60 метрах от пешеходной зоны Старого Арбата. Коллектив сотрудников хозяйства увеличивался. Отношения в коллективе и способы управления строились строго по рекомендованным Копачёвым. Сотрудникам такие отношения нравились, трудились все с энтузиазмом, гордились доверием. Особенно эти чувства были велики у сотрудников магазина. Руководила ними моя племянница. Практически все финансовые поступления хозяйства осуществлялись через их руки. Их труд строился на полном доверии и при упоре на удовлетворение запросов покупателей. При этом и они, и я знали, что проконтролировать возможное воровство денег (тогда даже не обязательными были кассовые аппараты у частников) совершенно невозможно, потому как цены менялись по нескольку раз в день. В зависимости от сроков. Мясо доставлялось в магазин сразу же после забоя и огневой обработки, с указанием срока забоя и места выращивания и ФИО владельца. При этом цена парного мяса была намного выше, цены свежего мяса, а охлаждённое продавалось ещё дешевле. Когда наступало время перехода товара в другую категорию, продавцы тут же меняли цену. Постоянные покупатели, живущие близко, даже преднамеренно узнавали у продавцов, во сколько будет изменена категория товара, чтобы прийти и купить дешевле. Поэтому возможностей для хищений у продавцов, у мясника, у многочисленных лоточников и уборщиц было предостаточно. Но я уверен, что никто этим не грешил. Тем более знаю, как коллектив магазина, неожиданно для меня самостоятельно уволил очень трудолюбивую и аккуратную сотрудницу, когда уличили её в хищении.
Популярность магазина росла в геометрической прогрессии. При этом я наладил сотрудничество с сельхоз производителями Московской, Тверской, Калужской, Воронежской областей и организовал поставки деликатесной продукции, ранних и южных овощей и фруктов из Краснодарского края. Поступали заказы из «Президент отеля» из ресторанов гостиницы «Россия», постоянным покупателем был Пэтэр (управляющий делами резиденции посла США). Особенно крупные партии продовольствия он заказывал мне перед 4 июля, когда в резиденции организовывали банкет и приём для ведущих наших политиков и оппозиционеров. Много закупали и на банкет в честь приезда в Москву Президента Клинтона. Мне даже привозили иностранную газету, где описывалось, что продукты к столу Президента США поставлял простой российский фермер! Продавцы рекламировали наш товар, тем, что его покупают, важные сотрудники МИДа и популярные актёры из театра Вахтангова. Тихонов к ним частенько заходил, Ульянов, а «радистка Кэт» (Градова) передала даже мне номера своих телефонов, с тем, чтобы обращался, если нужна будет её помощь т.к. она, оказывается, имела обширные связи во властных структурах. Наш магазин постепенно даже стал оказывать заметную конкуренцию продовольственному отделу, знаменитого тогда «Ирландского дома на Арбате», соседнему магазину «Диета» и крупному гастроному «Смоленский». При этом мы брали в территориальном управлении «Арбат», ежемесячно обновляемые, списки малоимущих жителей территории, и два раза в неделю раздавали им бесплатные продуктовые наборы из свежих товаров.
Бизнес процветал. Но были трудности и неприятности. Например, когда встал вопрос о приватизации молокозавода в Воробьях, я подал заявку, на участие в конкурсе. Было всего два претендента. Наше фермерское хозяйство и московская богатая фирма, занимающаяся строительством. Конкурс выиграли москвичи, а мне было отказано под тем предлогом, что я не обладаю достаточными знаниями особенностей сельхоз производства и переработки с/х продукции. Покупателям нравилась не только наша продукция, но и очень доброе, искреннее отношение продавцов. Многие из покупателей передавали мне предложение помощи и сотрудничества. Так благодаря сотруднице мэрии столицы, я встретился с начальником департамента потребительского рынка Малышковым, и договорился о его содействии по открытию сети наших фермерских магазинов в разных районах Москвы.
Одновременно я ощущал большое неудовлетворение от изъянов качества товаров и услуг, которые нам предоставляли и оказывали крупные предприятия в различных регионах, с которыми мы сотрудничали. Потому, что в этих предприятиях, не применяли копачёвские разработки, к делам относились формально, а порой и халатно. В этой связи я убедил руководителей предприятий, сотрудничающих с нашим фермерским хозяйством объединиться в ассоциацию и приступить к постепенному внедрению, хотя бы элементов копачёвской организации. Зарегистрировал такую ассоциацию в Жуковском районе Калужской области, должность исполнительного директора ассоциации согласился выполнять официальный руководитель фермеров района В. И. Фомиченко. А пока, излишки свободных финансовых средств решил вложить в перспективное направление экономики – реконструкцию старого жилого фонда Москвы. Заключил с Правительством Москвы договор реконструкции двух домов в Плотниковом переулке (это дома за спиной, недавно появившемся на Арбате, памятника Акуджаве). Начали выселение организаций занимавших помещения и расселение жителей. Для управления реконструкцией я учредил московский филиал Фермерского хозяйства «Истя» с таким же названием, в состав руководителей которого вошли мои московские друзья.
В одной из выселенных квартир разместили офис этого филиала (кстати в помещении этого офиса сейчас прописана «Академия геополитических проблем» возглавляемая известным генералом, кандидатом в Президенты Р.Ф. Ивашовым Л., а членом этой академии состоит полковник в отставке Анохин В.П.- один из бывших руководителей московского филиала моего фермерского хозяйства). По поводу договора «Истя» с Правительством Москвы Ю. Лужков, посещая в Рио конференцию мэров столиц, хвастал, что ни одну столицу мира не реконструируют фермеры, а вот в реконструкции Москвы пронимает участие один из российских фермеров.
К сожалению, финансовую активность ф/х «Истя» заметили бандиты. Было сфабриковано заключение, что хозяйство нарушило какой-то из пунктов договора и задолжало Правительству Москвы 0,5 миллиона долларов США. «Ореховские» стали настойчиво предлагать решить возникшие проблемы, а в случае отказа от услуг наказать меня. При этом они рассказывали, что знают в какой гимназии учатся мои дети, приезжали в деревню, попить молока от наших коров. Проконсультировавшись, я узнал, что получить реальную защиту в такой ситуации невозможно. Быстро и в тайне, продав дом в деревне, оформил права на ведение бизнеса в Москве на своего заместителя и друга, который был холостяком и утверждал, что не боится никакого шантажа, я перевёз семью на Кубань. А в Жуковском районе прошёл слух, что под Обнинском нашли мою сгоревшую легковую машину и моё тело в ней. Не прошло и месяца, как я обнаружил, что расчётный счет московской фирмы оказался пустым, а Эдуард, официально возглавивший её, «случайно» погиб под колёсами поезда. В этой ситуации наибольшие страдания получил В. Фомиченко, исполнительный директор недооформленной ассоциации. Его преследовали налоговые и правоохранительные органы, требуя или завершить оформление, или ликвидировать организацию и сдать печать. А он не в силах был этого сделать, т.к. не знал и половины зарегистрированных членов ассоциации и не имел возможности разъезжать по областям и краям, получая согласие участников на ликвидацию ассоциации. Только через 7 лет, когда смог опять легализоваться, я помог ему избавиться от этой обузы.
На Кубани мы поселились в станице Старотитаровской Темрюкского района. Оставаясь формально зарегистрированным в Калужской области, я помог своему старшему сыну сформировать трудовой коллектив, ориентированный на копачёвские разработки. В местной агрофирме в плачевном состоянии пребывал фруктовый сад. В течение последних трёх лет, из него только один раз реализовали товарную продукцию, на смехотворно малую суму. При этом затраты осуществляли приличные, как на содержание бригадира, нескольких рабочих и охранников, так и на выполнение некоторых работ по уходу. Но работы по уходу осуществлялись не в комплексе и некачественно из-за чего деревья болели и мало плодоносили. Из 115 гектаров сада 20 гектаров уже было раскорчёвано, и планировалась раскорчёвка остальных площадей из-за отсутствия товарной продукции. С директором агрофирмы была осуществлена устная договоренность, что бригадира сада, рабочих и охранников переведут на другие должности. Для работ в саду сын самостоятельно сформирует хозрасчётный коллектив, с полной организационной самостоятельностью, проработает с этим коллективом один год, и если они докажут возможность производства на этих площадях товарной продукции с ним будет заключён официальный многолетний договор на аренду сада. Коллективом сына был выполнен значительный объем агротехнических работ, был сохранен, собран и реализован неплохой урожай. Коллектив сформировали из числа безработных местных жителей, и даже лиц без определённого места жительства, согласившихся работать на новых принципах. Понятно, что в числе безработных были не самые лучшие люди станицы. Более 30 человек, членов коллектива, получали оплату труда согласно копачёвским способам распределения доходов. За свой счет приобретали удобрения и препараты для обработки сада и за сезон сдали в кассу агрофирмы 32 689 руб. денег. Экономическая эффективность работы коллектива превысила средние трехлетние показатели в сотни раз! На следующий 1999 год агрофирма и мой сын заключили официальный договор о сотрудничестве сроком до 2014 года, по которому коллектив сына обязался выполнять текущие работы в плодоносящем саду, раскорчевать погибшие и насадить молодые плодовые деревья. Ежегодно результаты работы улучшались. Коллектив за счет выручки от реализации урожая приобретал необходимые машины, инструменты, оборудование и материалы. Восстановил разрушенный садовый домик, построили большую сушилку для дровяной сушки плодов, приобрели недостающие сельскохозяйственные машины и орудия. Вместе с этим коллектив выделял приличные средства для материального вознаграждения за труд, в то время как в агрофирме и на других предприятиях страны многомесячные задержки и невыплаты зарплат были обыденным явлением. Наряду с экономическими успехами я, с удовольствием наблюдал, положительные перемены в моральном облике членов коллективов. Пьяницы, всеми силами старались не выпивать в рабочее время. Наркоманы стыдились своих пристрастий и скрывали причастность к этой группе. Женщина без определённого места жительства и без документов, озаботилась официальным восстановлением своих данных. Другому члену коллектива без определённого места жительства остальные труженики помогали одеждой и едой. В коллективе испытывали друг к другу дружеские чувства, напоминающие родственные. Одновременно в среде руководителей и специалистов агрофирмы зрело недовольство, последствиями работы коллектива. Мало того, что их друзья и родственники теперь не могли бесплатно загружать продукцию сада, но даже по распоряжению директора, отпускать продукцию без соответствующего оформления члены коллектива не всегда соглашались. Кроме этого, обнаружив, что продукция остатков сада ещё может давать приличную выручку, руководство агрофирмы решило вернуть сад в свои руки. 12 июня 2001 года, была привлечена охранная фирма, чтобы членов коллектива не допускать в сад. Было захвачено всё имущество коллектива, и агрофирма начала самостоятельную реализацию созревающих плодов. Не смотря на официальные письменные просьбы сына вернуть коллективу хотя бы приобретенные ими сельскохозяйственные машины и оборудование садового домика от агрофирмы не было никакой реакции. В течение нескольких месяцев сельхоз машины, оборудование и сушильная печь были разобраны, порезаны и сданы на металлолом. Окна, двери, отопление и освещение садового домика были разграблены. Сын подал иск в краевой арбитражный суд. Но благодаря усилиям лучшего адвоката района, каждый раз назначались новые судебные заседания, а от сына требовали предоставления всё новых и новых доказательств правомочности его требований. Только 30.01.03г. суд рассмотрел дело № А-32-18151/2002-50/484 по существу и принял решение обязать агрофирму соблюдать заключенный договор, вернуть коллективу захваченные технические средства, а в возврате денежных средств затраченных на приобретение материалов и на ремонтно-строительные работы было отказано, как не имеющих документального подтверждения. Однако руководство агрофирмы и не думало выполнять решение суда. Директор и специалисты убеждали всех в районе, что садовый коллектив это сборище аферистов, что им справедливо запретили деятельность потому, что они применяли "незаконные способы учета и оплаты". Тартарианские способы учета, распределения и организации производства действительно отличаются от традиционных, но они служили только для внутреннего применения, а перед агрофирмой велись все виды учета и отчетности согласно Законов и постановлений Минфина. Заручившись поддержкой районных структур, агрофирма категорически не соглашалась выполнять решение суда. Только обращение в 2004 году к руководителю краевой службы приставов, побудило директора предложить мизерную компенсацию, за присвоенную технику. Поскольку в это время сын и другие члены коллектива были крайне стеснены в денежных средствах, он согласился принять эту компенсацию. О возобновлении работы коллектива директор не соглашался даже и разговаривать. Сейчас этот сад уже погиб.
После этого я пытался увлечь руководителей Кубани на совместную деятельность, по практическому применению метода. В ответ на эти обращения, мне было рекомендовано зарегистрировать юрлицо, разработать проект и обратиться за одобрением в краевые структуры. Совместно с единомышленниками мы учредили ООО, разработали инверсионный проект по производству, переработке и реализации отечественных натуральных и деликатесных продуктов, реализуемых в курортной зоне края. Но этот проект столкнулся с мощным сопротивлением тех, которые продвигали продукцию губернаторского «Агрокомплекса» и лобби тех, которые организовывают массовую поставку зарубежного низкокачественного продовольствия. Закончились многолетние усилия по получению согласия администрации края на реализацию нашего проекта тем, что департамент продовольствия края, изменил своё положительное заключение, и в новом заключении указал, что производство натуральных продуктов на территории Краснодарского края нецелесообразно!