«Дорис»
После контракта
Жизнь судового механика
Глава первая
Все! Контракт закончился. Из Австралии Лавров прилетел во Владивосток. Рейс из Сиднея до Сеула занял десять часов, а от Сеула до Владивостока около двух. Наверное, самолёт где-то плутал в небесах, что так долго летел до Владивостока. Но Лаврова это особо уже не расстраивало, потому что он знал, что в аэропорту его встретят любимые и родные.
Да и погода оказалась под стать его настроению в аэропорту. Ведь это был конец августа. Всё вокруг ласкало глаз. Роскошная зелень лесов, ярко синее небо, голубизна моря и тепло родной земли — всё располагало к хорошему отдыху после этого полугодового рейса.
Пробыв дома два дня, он отдохнул от судна и освоился с «новой» береговой обстановкой. Это означало, что Нина провела его по базарам, магазинам и ознакомила с новыми ценами. А уж потом он сам решил, что пора бы и в контору сходить, отметиться там и сообщить, что он уже приехал. Попутно сдать отчёты и получить оставшуюся зарплату. То есть, полностью расквитаться с судном и, в который раз, начать береговую праздную жизнь.
Через третьего дня после приезда, Лавров так и сделал. Поехал в офис. Зашёл в кабинет суперинтендантов и поздоровался со всеми за руку.
Подойдя к Мише, к своему однокашнику, он сел около его стола, а Миша, незаметно показав взглядом Лаврову на дверь, предложил:
- Пойдём перекурим, - сказал он, потягиваясь, - погодка замечательная. Грех на солнышке не погреться.
Лавров бросил курить ещё в мае, так что предложение друга он воспринял, как предлог, чтобы выйти из кабинета для особого разговора.
Они вышли во двор офиса, отошли подальше от входа и Миша закурил.
— Ты знаешь, что о тебе тут твой капитан наплёл? — затягиваясь сигаретой, спросил он Лаврова.
— Догадываюсь, — усмехнулся Лавров, — наверное, ничего хорошего этот Боня-Шмындрик про меня не сказал. Мы же с ним последние четыре месяца вообще не разговаривали. Он только и делал, что строил мне всякие пакости. А о том, что он докладывал, я могу только догадываться. Ведь недаром Аверин звонил мне по телефону, да и сам Молчанов вызывал на разговор, а потом и позвонил мне по личному сотовому.
— Вот, вот, — продолжил Миша. — Тут про тебя только и разговоров, что ты, не просыхая три месяца квасишь. И вообще, отказываешься работать и соблюдать судовую дисциплину. И, к тому же, морально разложил весь экипаж, — это он добавил, уже усмехаясь. — Я пытался объяснить этим дедам, — он кивнул на окна офиса, — что ты не такой человек. Но разве им что докажешь? Да и мне ссориться с ними особо не хочется. Вот отработаю ещё до конца месяца и свалю отсюда. На джип я себе уже заработал, а там найду работёнку поспокойнее, и буду потихоньку пыхтеть на пенсии. Надоело мне тут всё с их суетой.
Мишу Лавров вполне понимал. Это он приходил утром в офис к восьми часам, а уходил иногда и в восемь вечера. Кроме того, его всегда могли послать в командировку на любое судно для устранения неполадок. Да ещё в любое время суток могли позвонить с аварийных судов и срочно требовать помощи. А он должен был всё организовать, предвидеть, распланировать и оплатить.
Лавров посмотрел на Мишу:
— Хорошо, что хоть ты в эти бредни не веришь. Ты просто не представляешь, как меня достал этот Боня-Шмындрик.
— Кто-кто? — заинтересовался Миша.
— Боня-Шмындрик, — повторил Лавров. — Это капитана, этого долбанного чудака, совсем на другую букву, так матросы прозвали, — пояснил он. — Всё никак не мог простить, что его величество, метр с кепкой, не позвал ни на свой день рождения, ни на день рождения внучки.
— Это ты, конечно, зря сделал, — покачал головой Миша.
— Да на свой день рождения, если, честно говоря, то я просто забыл о столь значимой фигуре. А на рождение внучки — мне уже неприятно было видеть этого Шмындрика, который уже успел сделать мне немало гадостей, — Миша понимающе кивал головой.
Они ещё постояли во дворе, пока Миша не докурил сигарету. Поговорили о прошедшем рейсе, ну, а что Лаврову было ещё рассказывать? Если не считать Шмындрика, то с остальным всё в рейсе прошло замечательно.
У Лаврова подготовил приемосдаточный акт о своей работе за прошедший контракт. Там он подробно написал обо всех произведённых работах и модернизациях, советы и пожелания владельцу по улучшению состояния машинного отделения и его механизмах. Всё это он подтвердил различными фото и документами. Но этот отчёт, который Лавров составил по всем требованиям компании, он ещё не подписал у начальства.
Вернувшись в офис, Лавров показал отчёт Мише. Тот просмотрел его и посоветовал:
— О-о, я могу только его заверить, а остальное — иди по инстанциям, пусть они ставят тебе свои визы, — кивнул он головой наверх.
Миша выдал Лаврову обходной лист, по списку которого Лавров должен пройти все бюрократические инстанции. Это были диспетчеры, это был Аверин, экономисты. Ну, и пришлось ему идти по всем этим «инстанциям».
Да, ребята! Недаром вас тут в кабинетах, как мух на помойке, умеете вы обосновать, да показать, как вы тут отрабатываете свою зарплату. То есть те денежки, которые Лавров заработал для вас, сутками проводя в машинном отделении в жаре и в грохоте работающих машин.
Миша, выдавая ему обходной лист, посоветовал:
— Потом зайдешь ко мне, я подпишу его. Только об одном прошу. Что бы тебе ни говорили, не распускай язык. Будь спокоен. Потом с этим листком съездишь в круинг и тебе подтвердят перевод денег на твой счёт.
Лавров взял этот долбанный листок и пошёл по инстанциям.
Как раз напротив находился кабинет диспетчеров, куда он сразу и зашёл.
За столом сидел молодой парень. Лавров забыл, как его зовут, но помнил точно, что во время банкета по поводу приёмки судна, тот сидел рядом с ним и всё время подливал себе виски.
На банкетном столе стояла всего одна бутылка виски, но в ловких руках этого парня она почему-то превратилась две.
Он тогда себе всё время подливал, ну а так, как Лавров и капитан сидели рядом с ним, то им тоже накапывал в рюмочки.
А сейчас это был начальник. Сидя за своим столом, он посмотрел на Лаврова сверху вниз, показывая своё превосходство:
— А… — протянул он, заглядывая в акт, — к нам сам господин Лавров пожаловал.
Потом он принялся медленно перелистывать листы приемосдаточного акта и, повертев его в руках, снисходительно произнёс:
— Что ж вы там водочку-то попиваете?
Лавров, естественно, изобразил удивление:
— Как это попиваете? Откуда это у Вас такие сведения?
— Да мы тут всё знаем, — отмахнулся он от Лаврова. — Не надо ничего скрывать. Меня это вообще не касается. Вы там хоть на ушах стойте. Моё дело только отследить ваше движение. У меня, по поводу ваших докладов о расходах топлива вообще нет к вам вопросов, — скривив губы, он поставил закорючку в конце акта. — Но ты смотри, тебя там за пьянки долбать будут, — и показал пальцем куда-то вверх.
Лаврова такая информация очень удивила. Ничего себе. Неужели Боня так много выдал сюда своей желчи и мстительности?
Выйдя от диспетчера, он прошел к экономисту.
Экономист тоже хитренько глянул на него и, поставив свою ничего не значащую подпись, важно напутствовал Лаврова:
— Ну, ладно, идите дальше. Подписывайте свой акт.
Лавров поднялся на второй этажи и зашел к Аверину. Тот сразу, при его появлении, поднялся из-за стола, как всегда заваленному бумагами и вышел к Лаврову навстречу, протянул руку, поздоровался и предложил присесть. Лавров сел рядом с ним и положил на стол отчет. Аверин нехотя взял его в руки и полистал:
— Предложения ещё какие-нибудь есть? — как бы между прочим, задал он вопрос.
— Конечно, есть! — Лавров раскрыл перед ним другую папку уже с фотографиями и чертежами.
— Частично я вам уже это присылал, но, если будет нужно, Вы можете взять и эту папку.
Аверин взял у него папку. Долго рассматривал её содержимое и приподнявшись из-за стола, пожал Лаврову руку:
— Ну, Олег Иванович, спасибо за службу, всё отлично. Контракт твой закончился и с моей стороны претензий к тебе нет, — и, поставив подпись на акте, посоветовал: — Ну, а теперь езжай в круинг. Там тебя уже Василий Петрович ждёт.
Было утро, люди уже разъехались на работу, пробок особых не было, так что до круинга Лавров доехал быстро.
Василий Петрович, увидев Лаврова, поднялся ему навстречу и с жизнерадостной улыбкой пожал руку доброжелательно предложив присесть:
— Ну, что? Всё хорошо? Есть какие-нибудь замечания, предложения по прошедшему контракту? — пытливо посмотрел он на Лаврова.
— Особых замечаний нет, — Лавров выдержал его взгляд, — отработалось хорошо. Замечания о техническом состоянии я уже передал Аверину, а так — ничего особенного то и нет. Добрался отлично. Вот только у меня проблема была в Сиднее, когда я улетал. У меня перевес получился в четыре килограмма, мне пришлось заплатить сто долларов своих личных денег.
— Нет проблем — пиши объяснение, приложи чек, и мы тебе вернем эти деньги с остатками зарплаты, — так же доброжелательно произнес Василий Петрович.
В компании существовало правило, по которому одна треть зарплаты не выплачивалась в течении контракта. Она оставалась как аварийный запас на случай, что, если кто-то заболеет, или будет списан с судна за пьянку или нарушение трудовой дисциплины. Эти деньги шли на компенсации билетов и на затраты, связанные с проступком этого члена экипажа.
Василий Петрович взял у Лаврова обходной лист и поставил на нём подпись:
— Претензий к тебе нет. Контракт ты отработал нормально. Всё хорошо. Через три дня зарплата перейдет к тебе на счет. Так что — счастливого отдыха, — с такими словами он ещё раз пожал Лаврову руку.
В ответ Лавров поблагодарил его, сел в машину и вернулся в офис.
Настроение - отличное, погода — замечательная. Осеннее солнышко радовало своими ласкающими лучами и не обжигало, как в тропиках. На небе ни единого облачка. Конец августа, начало сентября, — самая лучшая приморская погода. Золотая осень! В одной рубашечке с коротким рукавом Лавров чувствовал себя комфортно. В Австралии было точно так же.
Правда, здесь чувствовались первые осенние следы. Кое-где листочки поблекли, но особой желтизны в общем фоне обильной зелени ещё не было.
За рулем он чувствовал себя прекрасно. Быстро доехал до офиса, поднялся на второй этаж и подошёл к кабинету Молчанова.
За столом сидела прежняя секретарша, что и полгода назад. Она подняла на него свои томные глазки, заметив вошедшего Лаврова.
— Мне нужно к Андрею Ивановичу, — обратился к ней Лавров.
— А его ещё нет. Он будет только поздно вечером, но по всем вопросам Вы можете обратиться к Мишину, вот он тут рядом находится, — показала она на дверь соседнего кабинета.
Лавров пожал плечами:
— Можно и к Мишину. А к нему можно сейчас пройти?
— А как о Вас доложить? — пропела секретарша.
— Скажите, что старший механик Лавров вернулся из рейса.
Она позвонила Мишину, а через пару минут тот сам вышел из кабинета и, доброжелательно улыбаясь, пожал Лаврову руку.
— Проходи, проходи, — он показал Лаврову на открытую дверь кабинета. — А мне уже доложили, что ты здесь. Я и удивляюсь. Что же ты не заходишь.
От такого начала беседы Лавров даже смутился.
После того, как они расселись, Мишин дежурно поинтересовался:
— Ну, и как дела?
Лаврову особо распинаться после разговора с Мишей не хотелось, но пришлось отвечать, чтобы не потерять тон дружественной беседы:
— Все замечательно. У меня только вопрос в том, когда мне компенсируют пятьсот долларов по дополнительному соглашению?
Когда Лавров был у Василия Петровича в круинге, он тоже протянул ему эту бумагу с текстом дополнительного соглашения, которое они заключили с Молчановым.
Василий Петрович с интересом покрутил эту бумажку и вернул её Лаврову:
— Это вопрос не к нам. Это — только к Молчанову. Мы тут ничего не решаем. Это решает только он. Я тут ни при чём. Зарплату мы тебе всю выплатим, а тут, извини. Не наше это дело. Не мы заключали это соглашение с тобой.
То же самое выдал Лаврову и Мишин. Он мимолётом взглянул на бумагу:
— А я-то тут причем? Я только зам. Я выполняю только приказы начальства. Вот тогда перед рейсом я передал тебе эту бумагу, а сейчас я вообще не знаю, что с ней делать. Пусть Андрей Иванович сам и решает такие вопросы. Это он же всё подписал. С ним же ты заключал это соглашение, — Мишин как бы и был удивлен таким документом и в то же время скидывал с себя ответственность за него.
Лавров непроизвольно почесал в затылке:
— Да, конечно, в принципе, всё это верно, — но тут же добавил: — Ну, а если Вы передадите ему эту бумагу с напоминанием?
Мишин тут же замахал руками:
— Не-не-не-не. Он будет здесь завтра с утра, а сегодня только поздно вечером подъедет. После пяти. Он же работает по московскому времени. Ведь все наши шефы сидят в Москве. Поэтому, лучше подъезжай завтра утром часиков в десять, в одиннадцать. Вот тогда и порешаешь с ним напрямую все свои проблемы.
Пришлось Лаврову согласиться с ним:
— Хорошо. Тогда я завтра и приеду.
Перед тем, как проститься, Мишин, как бы, между прочим, поинтересовался у Лаврова:
— Ну, а вообще, как прошёл рейс?
Говорил же Лаврову Миша ни с кем не откровенничать, но ему, как какая-то шлея под хвост попала, под воздействием доброжелательного вида Мишина:
— Замечательно прошел рейс, спокойно. Только вот с капитаном у меня отношения не сложилось. Всё ему что-то от меня было надо. Всё он какие-то непонятные претензии предъявлял ко мне. Вечно был мной недоволен. Хотя по технической части я всё делал так, как нужно.
— А какие поступки были то? — как бы невзначай, удивился Михалев.
— Какие поступки? — Лавров сделал паузу.
И что-то его уже окончательно поволокло на откровенность, потому что уж очень обаятельная улыбка сияла на лице у этого Мишина.
— Ну, какие? День рождения у меня был в Австралии. Вина взяли, выпили, вечером посидели с механиками у меня в каюте. Ну, а я забыл позвать капитана. После этого он и возник на меня. Начал всякие козы строить, абсурдные претензии ко мне предъявлять. Ну, а потом ещё добавило то, что у меня внучка родилась одиннадцатого июня. Мы как раз проходили Шанхай и шли наверх, по речке. Вот тогда мне и пришло извещение, что внучка родилась. Ну, естественно, никто не пил. Не до того было. Но все меня поздравили с таким событием. Единственный, кто не поздравил — так это был капитан. А когда встали к причалу, то тут же, на следующий день, у нас был сюрвейер. Он проверял судно на предмет продления сертификата безопасности. Тут тоже было не до празднований. Хотя мне постоянно напоминал об этом друг Ваш, — при этих словах у Мишина от удивления поднялись брови, — что я зажилил банкет. Но у нас на борту был зам по безопасности. Какие тут гульки?
Тут Мишин вставил:
— А почему каюта у тебя была закрыта всё время, — Лавров на это замечание сразу отреагировал.
«Ого! Не просто так задаются эти вопросики, — промелькнула у него мысль, — если он даже об этом знает».
— Конечно. Каюта была закрыта, — не останавливая темпа разговора, продолжил Лавров. — У всех каюты были закрыты. Потому что у нас же был уровень безопасности №2. А по уровню безопасности №2, как Вы знаете, — он внимательно посмотрел в глаза Мишина, — все двери на надстройке, все каюты и все помещения должны быть закрыты на ключ. Эти ключи должны находиться у владельцев, а дубликаты должны находиться в отдельном ящике, который находится в каюте второго механика и у старшего помощника. Поэтому моя каюта и была на стоянке закрыта.
— А, теперь понятно, вот почему Василий Николаевич не мог к тебе достучаться в каюту.
Лаврова уже не удивила такая осведомлённость Мишина. Тут чувствовалась рука капитана:
— А что бы он стучался? Я был в ЦПУ и ждал его там. Как только капитан позвонил в ЦПУ, я сразу же поднялся в каюту и принёс ему все журналы. Он проверил документацию, заверил её в моем присутствии и поставил везде все свои печати. Мы ещё с ним разговаривали минут двадцать о состоянии судна, о том, что лучше сделать для предъявления судна сюрвейеру. Ну, а когда уже на следующий день сюрвейер приехал, то я был в гуще событий. Я даже спросили разрешения у сюрвейера, могу ли я присутствовать при его разговоре с моими мотористами и механиками. Потому что английский язык у них почти нулевой. Они знали только — «йес, ОБХСС», и больше ничего, — усмехнулся Лавров. — Василий Николаевич сам мне и подтвердил, что можно всё это делать. Сюрвейер осмотром остался доволен. Документы были выписаны без замечаний. Ну, а потом, вечером, я послал четвертого механика в магазин. Он принес бутылочку коньяка. Я накрыл на стол у себя в каюте и мы выпили за здоровье моей внучки. Хоть по контракту и запрещены всяческие распития, но мы что? Не люди, что ли? — Лавров вновь испытующе посмотрел во внимательные глаза Мишина. — Капитана я опять не позвал. А что бы я его звал, когда он глаза прячет, не разговаривает, избегает встреч, приходит на ужин, на обед и на завтрак в то время, когда меня нет? Ну, короче, обстановка, в этом плане, была ненормальная.
— Ну, понятно, — Мишин тяжело вздохнул. — Но капитана, надо было хоть для приличия пригласить, — как бы по-дружески посоветовал он.
Посчитав, что беседа со старшим механиком закончена, он поднялся и протянул Лаврову руку для рукопожатия:
— Ладно уж, что сейчас об этом говорить. Ну, всё. Приходи завтра, Андрей Иванович будет обязательно.
Лавров поднялся, вышел из кабинета, сел в машину и поехал домой.
Сев дома за компьютер, он перебрал все документы, приготовленные для Аверина, перенёс их на флэшку и спокойно провел вечер в кругу семьи. Приехал младший сын вместе с женой. Они привезли Танюшку. Только тогда он впервые и увидел свою внученьку. Прекрасный получился вечер.
Конец первой главы
Полностью повесть ««Дорис» После контракта» опубликована в книге «Дорис»: https://ridero.ru/books/doris/