1.
На ступенях бетонной лестницы у выхода на перрон вокзала сидел розовощекий малыш в зеленой панаме и с наслаждением ел бутерброд. Проходя мимо, я не смог сдержать улыбки глядя на него.
- Вкусно тебе?
Малыш, жуя, важно глянул на меня.
- Заводской. – Показал он пальчиком на белую краюху хлеба.
- Лешка! Не отставай, - услышал я в шуме площади звонкий голос Андрея.
Он помахал мне рукой, закинул тяжелый рюкзак на плечо и побрел дальше, ныряя, словно рыба, между прохожими. Я поспешил за ним, поклажи со мною было: спортивная сумка средних размеров с парой домашних трико, запасными носками и купальными плавками. Все, что успел я в спешке собрать перед автобусом. Это хорошо, что мама была на работе, а то тащить бы мне такой же рюкзак, как у Андрюхи.
- Столько народу в выходные! – пожаловался Андрей, когда мы сровнялись. – Год уже, как в городе живу, никак привыкнуть не могу.
Он смахнул широкой ладонью со лба капельки пота. Его кудрявые рыжие волосы буквально сияли на солнце. Такой человек-солнышко. Коренастый, широкоплечий, настоящий деревенский мужичок. Не то, что я, городской доходяга. Но он нравился мне, хотя мы были с ним совсем не похожи. У него была очень добрая и обаятельная улыбка. Люди города так не умеют улыбаться. Смотришь и видишь, вся душа нараспашку. И хитрости в нем совсем не было, а если и промелькивало что, то совсем безобидное, тоже доброе и детское. Помню, как на первом семестре он оторвал у ящерицы хвост, зажал в кулак и пугал по общаге девчонок, пока не попался комендантше на глаза и ее до визга напугал. Вот скандал был, чуть из универа не поперли. Помню, каким серьезным после этого случая он сидел на парах и все бубнил: «Эх, мамка расстроится, по такой глупости вылечу». Но всё обошлось, а когда первую сессию на пятаки закрыл, так стал чуть ли не самым любимым студентом на потоке у преподавателей.
Началась посадка на наш автобус.
-Эей! – забасил Андрюха, расталкивая всех вокруг, - расступитесь, бабуськи! Вы каждый день взад-вперед катаетесь, а тут студент домой едет!
Я старался как можно ближе держаться за ним. Сосредоточился на широкой спине и тоже юркнул в толпу пассажиров.
- Да куда ж ты, черт такой! – взвизгнула бабка с тележкой.
-До конечной, бабуся, до конечной! – весело ответил Андрей, аккуратно отстраняя ее в сторону.
По всему было видно, что дело погрузки для него привычное, как бы я ни старался, за ним не поспел и пестрая масса из выцветших камуфляжных курток, шерстяных свитеров, косынок и рюкзаков быстро поглотила широкую спину друга. Со мною они считаться не стали, бойко лезли вперед, а я уступал, больше из-за своей нерешительности, преподнося ее как вежливость.
Войдя в автобус, я увидел довольного Андрея, он сидел в конце, на двух местах одновременно и делал мне знаки руками.
- Зачем толкаться-то, - сказал я немного раздраженно, бухнувшись в кресло, - автобус большой, места всем хватает…
На что Андрей посмотрел на меня, ухмыляясь, с какой-то жалостью.
- Не парься, вам, городским, не понять. Это традиция такая, - хмыкнул он.
Автобус, покачиваясь, шуршал колесами по асфальту. За окном мелькали зеленые поля, березовые рощи, редкие частные домики. По туманным глазам Андрея я понял, что он скоро заснет. Мне же совсем не спалось, а хотелось поговорить.
- Андрюха, - тихо позвал я друга.
- Мм... – нехотя мурлыкнул он.
- А за грибами сходим?
- Ага. И за грибами, и в баню тебя настоящую свожу. Ты же деревню только на картинках видел?
- В книжках тоже читал,- ухмыльнулся я, - и по фильмам…
- Все не то, все врут, вот увидишь.
- Как врут? – удивился я. – И Чехов? И Шукшин?
Андрей хмыкнул.
- Ну, допустим, Шукшин не врет, приукрашивает только малость, для колориту, а вот Чехову я бы вообще не верил.- Он широко и сладко зевнул, - И вообще, пока сам не прочувствуешь, сравнить не с чем. Эх, тебя бы на сенокос или на картофель выдернуть! Вот где деревня настоящая! Но рано еще, июнь месяц. Только семечки на завалинке пощелкать. Жаль, что ты всего на неделю поехал. Сейчас как понравится, и жить к нам переедешь!
«Это вряд ли… - подумал я, – столько учиться, что бы потом коровам хвосты крутить, не, это совсем не для меня». А другу сказал, чтобы не обидеть его:
- Вряд ли, я город люблю.
Автобус проезжал мимо озера. Солнце, отражаясь от воды, слепило глаза. Ярко зеленые листы кувшинок и тины окаймляли водоем. Примерно на середине покачивалась серая лодка с двумя рыбаками.
- А на рыбалку пойдем? – спросил я. Но Андрей молчал. Я услышал его сладкое посапывание и не стал будить друга.
2.
Автобус в деревню не заходил, разворачивался прямо на проезжей дороге, выпускал пассажиров на остановке, забирал новых и уезжал обратно в город. Поэтому встречать нас приехал Андрюхин двоюродный брат на мотороллере.
- Саня! - Весело сказал он и протянул мне перепачканную машинном маслом руку. На первый взгляд, сходство братьев было поразительное. Они по-братски обнялись и, смеясь, потрепали друг другу кудрявые чубы. Саня был немного повыше, но зато сдавал Андрюхи в ширине плеч. – Ну шо, Ломоносовы, как там город? Стоит?
- Стоит! И у деревни мяса просит! – ответил Андрей.
- Если просит, значит, будет, - деловито сказал Саня, тыркая мотороллер, - приходите на речку, там ребята уже шашлыки мутят.
Мы побросали в кузов вещи, уселись на них сами и, довольные, по пыльной дороге покатили в деревню.
Я позже узнал, что Саня остался сиротой с шести лет, и был усыновлен Андрюхиными родителями. Жили все вместе в добротном деревянном доме. Родители в начале лета улетели в отпуск и теперь дом был в полном расположении братьев, да еще девяностолетнего деда Егора. Встретил нас он, сидя на крыльце на деревянной табуретке, куря самокрутку и щерясь от едкого дыма табака. Одет он был в широкие семейные трусы и валенки, на голове бейсболка с поломанным козырьком и надписью «Монтана».
- Здорова, дедуля! – Андрей подбежал и нежно приобнял щуплое тело старика.
- Здорова, внучки, - протянул дед Егор. Мне он подал руку, на костяшках которой я заметил расплывшиеся зеленые буквы С.Л.О.Н.
-Да, хорошо ему, - сказал Андрей, когда мы зашли в дом, - сидит целыми днями на солнышке, а когда надоест, песни поет про Колыму или к бабкам-соседкам бегает.
- Да, ладно, - не поверил я.
- Ты чё! Все деды в округе померли, только мой остался. Теперь вот для бабок первый парень на деревне. Нужно будет ему кепку новую купить, как в город поеду, эта что-то совсем уже позорная.
Долго в доме мы задерживаться не стали. Андрей быстренько, но по-хозяйски, показал мне пять просторных комнат, кухню с настоящей деревенской печкой, на сарай просто кивнул со словами: «Вот там у нас свиньи-гуси живут…» - и мы поспешили на речку, где ждали нас деревенские ребята, шашлык и новые впечатления.
...
Когда я увидел ее глаза, все потеряло значение, все потеряло смысл. Как аромат шашлыка смешался с запахом реки, леса, сырой земли, так и мысли в моей голове путались и переплетались одна с другой. Я, наверное, несколько минут просто стоял и смотрел в ее бездонные голубые глаза. Мокрые темные волосы едва касались узких загорелых плеч. За темно-синей тканью купальника были видны торчащие вверх соски. Слегка приоткрытые пухлые губы. После купания ее руки и ноги покрылись гусиной кожей, но даже это мне казалось прекрасным. Деревенские ребята подходили по одному, тянули руку, представлялись, я пытался что-то им говорить, пытался им улыбаться, вяло отвечал на рукопожатия, а сам всем своим естеством был с ней, был рядом, был в ней, как и она во мне.
-Эй, Сова, неси шашлык! – крикнул кто-то и я вздрогнул, приходя в чувства. Девушка тоже встрепенулась, но, улыбаясь, смотрела в мою сторону.
-А мож, ты мне принесешь!- у нее был очень нежный голос.
- Очнись. – Резко подойдя, шепнул мне в ухо Андрей, приводя основательно в сознание.
-А меня Наташа зовут… – улыбаясь мне, сказала девушка, ее голос и блеск ее глаз заставил мое сердце заколотиться с бешеной скоростью, теплая волна разлилась по всему телу и остановилась внизу живота.
Скорее всего, не только Андрей, но и все ребята обратили внимание на мое странное поведение по отношению к Наташе.
Мы ели шашлыки, мы купались, мы разговаривали, но был ли я там? Или где был я в это время? Я заставлял себя отводить глаза, но словно магнитом меня тянуло к этим плечам, к острому подбородку, к изгибам шеи, к пальцам ног, я хотел изучить и запомнить каждый сантиметр ее тела. Я хотел, чтобы она смеялась, что бы она говорила, никогда не прекращала говорить, тогда я могу, не видя ее, снова наслаждаться ей.
...
Продолжение тут
