Цутому Миядзаки родился 21 августа 1962 года в Ицукаичи, что является пригородом Токио на западе. Его рождение было преждевременным, и мальчик родился недоношенным, весив всего 2,2 кг. Более того, руки малыша были деформированы: суставы были срощены, что лишило его возможности сгибать запястья. Эта деформация преследовала Миядзаки с самых первых дней его жизни. Еще в пятилетнем возрасте одноклассник дразнил его из-за этой особенности. Всячески стараясь скрыть свои руки на семейных фотографиях, Миядзаки старался избегать внимания.
Можно сказать, что в начальной школе Цутому был неприметным. По словам его учителей и одноклассников, он был тихим и одиноким ребенком, с которым было сложно подружиться. Но у него были свои мечты. Когда он был в третьем классе, он написал в сочинении: "Когда я вырасту, я хочу купить автомобиль и отправиться на нем в путешествие. Я остановлюсь в ресторане и съем немного риса с карри или что-нибудь еще. Я даже мог бы навестить своих родственников".
Он все чаще обвинял свои деформированные руки в том, что ему трудно достигнуть желаемого в реальной жизни. А по ночам он погружался в другой мир, читая комиксы.
Было очевидно, что Цутому был талантливым учеником. Впервые показав интерес к учебе, он стал лучшим учеником в своей начальной школе, а затем успешно сдал вступительные экзамены в среднюю школу Мэйдай Накано. В течение трех лет он каждый день тратил два часа на поездку в школу, но со временем потерял интерес к учебе. Он все больше отдалялся от других людей, углубляясь в себя. Вместо общения с одноклассниками Миядзаки предпочитал читать комиксы.
Его планы поступления в университет Мэйдзи, на факультет иностранных языков и становление учителем английского, развеялись в выпускном классе, где он занял 40-е место по успеваемости среди 56 учеников. Его оценки были настолько низкими, что он не мог рассчитывать на рекомендацию для поступления в университет. Это еще больше утвердило его в мысли, что его врожденные недостатки влияют на все его неудачи. Вместо университета он вынужден был поступить в колледж и изучать фототехнику на двухгодичных курсах.
После окончания учебы весной 1983 года Цутому начал работать в типографии, принадлежавшей другу его отца. Он переехал обратно к родителям и поселился в пристройке вместе со своей сестрой.
Отец, Кацуми Миядзаки, был известным человеком в городе - его газета "Акикава Шимбун" была самой крупной в Ицукаичи. Благодаря этому семья Миядзаки имела значительное политическое влияние в городе. Однако влияние семьи на Цутому было несравнимо меньше. Отец был занят своей работой и больше всего интересовался сбором политических видеорепортажей и коллекционированием видеокамер. Это увлечение оставило мрачный след в преступлениях сына.
Мать Риеко тоже работала, но старалась компенсировать свою постоянную занятость, делая подарки своему сыну. Одним из таких подарков был седан Nissan Langley, в котором погибли двое из его жертв. «Если бы я попытался поговорить со своими родителями о своих проблемах, они только бы оттолкнули меня», — признавался Миядзаки полиции. «Я даже думал о самоубийстве», — говорил он. Две младшие сестры Миядзаки, Сэцуко и Харуко, просто считали его отталкивающим. Только его дедушка, Шокичи, всеми уважаемый человек, работающий в муниципалитете, проявлял, казалось, искренний интерес к мальчику.
Цутому Миядзаки избегал своих сверстников, возможно, потому что был физически незрелым. «Его половой член был не толще карандаша и не больше зубочистки», — говорил его одноклассник. Тем не менее, его сексуальные желания были гораздо сильнее, чем у большинства. Однажды в колледже он взял видеокамеру с собой на теннисный корт, чтобы снять трусики девушек-теннисисток.
Он разочаровался во взрослых порножурналах: «Они закрашивают черной краской самую важную часть». Таким образом, к 1984 году он стал больше интересоваться детским порно, которое показывает все, так как японские законы запрещают показ лобковых волос, но не показ детских органов.
«В детстве он не приобрел близких друзей и поэтому не получил информацию о сексе в реальной жизни», — сказал доктор Ода. «Вместо этого он заинтересовался видео, комиксами и порнографией, получая таким образом возбуждение и сильные ощущения». Ода также полагает, что Миядзаки сторонился женщин из-за своего маленького члена и деформированных рук.
В то же время профессор Ишии из университета Аояма указал на то, что «многие люди растут в подобной обстановке, но все же никогда не становятся убийцами». Почему же тогда Цутому Миядзаки стал серийным убийцей?
По всей видимости, спусковым механизмом стала смерть его любимого дедушки в мае 1988 года, за три месяца до первого совершенного им убийства. Дедушка был единственным человеком, который старался его понять, и смерть деда означала разрушение последних нормальных связей Миядзаки с обществом в целом. Миядзаки позже сказал, что он даже съел некоторые из кремируемых костей своего дедушки, и это заявление находит подтверждение у Шунсуке Серизавы, литературного критика и свидетеля защиты Миядзаки.
«Он хотел ускорить реинкарнацию своего дедушки и полагал, что это перевоплощение не было бы полным и завершенным, если бы какая-нибудь часть тела его дедушки оставалась», — говорил Серизава. Хироказу Хасегава, клинический психолог, который изучал случай Миядзаки в 2006 году, также подтверждает, что убийца всерьез полагал, что его преступления возродят дедушку. «Миядзаки сказал мне напоследок: „Пожалуйста, передайте миру, что я мягкий человек“, — говорил Хасегава в одном интервью. Но смерть деда не была единственной причиной, к которой нужно добавить сложные отношения и возросшее отчуждение Цутому Миядзаки от его семьи. Однажды, когда его самая младшая сестра кричала на него из-за того, что он подглядывал, как она моется в ванне, у него была настолько сильная вспышка гнева, что он разбил ей голову.
Впоследствии, когда мать пыталась убедить его проводить больше времени на работе и меньше играть в видеоигры, Миядзаки в ярости избил ее. Отец Миядзаки уже давно отказался от каких-либо попыток общаться с сыном. "Я себя чувствовал абсолютно одиноким", объяснял Миядзаки позднее. "И каждый раз, когда я видел, как маленькая девочка играет в одиночестве, это больше походило на подсматривание". Первой из этих маленьких девочек, к которым Цутому Миядзаки проявил повышенное внимание, была Мари Конно. 22 августа 1988 года, немного позже 15 часов, четырехлетняя Мари уехала из своего дома в жилом комплексе города Ирума (префектура Сайтама), чтобы поиграть несколько часов у своей подруги.
Пока Мари шла по улице, рядом с ней остановился седан Nissan Langley. Цутому Миядзаки встал с места водителя и предложил довезти ее, говоря, что на улице очень жарко, а в машине она сможет совершить свое путешествие с комфортом и прохладой. Мари согласилась и, кивнув, села в автомобиль. В это время, пока Мари беззаботно играла с кнопками радио, автомобиль двигался по национальной трассе номер 16 в сторону западного пригорода Токио.
Прежде чем доехать до моста Мусашино, автомобиль свернул на дорогу, ведущую к Ицукаичи. Примерно через полтора часа после того, как они покинули Ируму, автомобиль остановился на узкой грунтовой дороге в лесу около электростанции Шинтама, которая выделялась как гигантский камень над деревьями. Водитель и Мари вышли из автомобиля и спустились с горной тропы вниз, в ущелье Комине. После 20-30 минут они присели на землю примерно в 20 метрах от тропинки. Мари устала, была напугана и начала всхлипывать.
Миядзаки впал в панику. Что, если она начнет кричать? Этот маршрут к ущелью был очень популярным, и кто-то мог услышать. Но у него не было намерения вернуть ее родителям. Он начал душить ее до тех пор, пока она не перестала давать признаки жизни. Когда она, наконец, затихла, он осторожно раздел ее и начал гладить мертвое тело. Затем он оставил ее лежать в лесу и, взяв ее одежду, ушел к своему автомобилю, не привлекая внимания.
В 18:23, когда Мари все еще не вернулась, архитектор Сидзео Конно с охватившей паникой вызвал полицию, чтобы сообщить о пропаже дочери. После исчезновения полицейские автомобили с громкоговорителями патрулировали улицы, предупреждая родителей всегда держать детей в поле зрения. Хотя официально дело было отнесено к категории пропавших без вести людей, полиция рассматривала его как убийство.
В итоге, полиция потратила 2930 человеко-дней на опросы людей вокруг дома Мари и разместила 50 000 плакатов с ее фотографией в полицейских участках, поездах, метро и на остановках общественного транспорта. К сожалению, все усилия оказались безуспешными. Даже полицейские собаки не смогли найти следы девочки.
Два мальчика заверили, что они свидетельствовали о том, как Мари шла рядом с незнакомым мужчиной к ближайшей реке Ируна. Корреспонденты газеты "Асахи Шимбун" провели интервью с 38-летней домохозяйкой, которая заметила Мари в компании незнакомца.
Описание было довольно точным, за исключением возраста: мужчина был приблизительно 35-40 лет, ростом около 170 см, с пухлым лицом и вьющимися волосами. Он был одет в белый легкий летний свитер и белые брюки-слаксы. Еще одна потенциальная подсказка заключалась в том, что спустя несколько дней после исчезновения Мари, ее мать, Юкки Конно, получила открытку, которая могла быть ответом на высказанную в новостях надежду о том, что ее дочь все еще жива. На открытке было написано: "Рядом много дьяволов". Полиция рассматривала это как действие сумасшедшего. После четырех недель безуспешных поисков расследование исчезновения Мари зашло в тупик. В сентябре новый учебный год начался в детском саду Сайама Хикари, но без Мари.
Так как полиция не получила никаких требований от похитителя и не обнаружила тело, дело Мари было отнесено к категории "без вести пропавших" и дальнейших материалов не поступало. Однако многие родители в этой области стали быть более осторожными. "С момента исчезновения Мари и до того момента, пока Миядзаки не был пойман, родители каждый день сопровождали своих детей в детский сад", – вспоминает одна из матерей. Через шесть недель после исчезновения Мари, Миядзаки совершил еще одно нападение. 3 октября 1988 года, он заметил семилетнюю Масами Йошизаву, идущую по обочине дороги, когда проезжал через Ханно в префектуре Сайтама. Он убедил девочку сесть в его автомобиль и отправился в холмы над ущельем Комине, место первого убийства.
Девочку постигла та же участь, что и первую жертву – ее задушили. Затем Миядзаки изнасиловал тело маленькой девочки перед тем, как труп окончательно окоченел. Но когда тело девочки начало содрогаться от конвульсий, Миядзаки напугался и скрылся с места преступления в своем автомобиле. Он оставил тело Масами Йошизавы менее чем в 100 метрах от тела Мари Конно. После объявления Масами без вести пропавшей, местные поисковые группы начали обследование всей области в эту же ночь.
Скоро лицо девочки было видно на сотнях плакатов, выпущенных полицией. Опять же, никаких улик, указывающих на местонахождение девочки, не обнаружено. Дом Масами находился всего в 13 километрах от дома Мари Конно. У полиции возникли подозрения из-за очевидного сходства этих случаев, хотя у них не было ни свидетелей, ни улик, ни тел.
Масами Йошизава также была объявлена без вести пропавшей. Убийство Масами прошло не так, как планировал Миядзаки, но он снова совершил убийство еще до конца 1988 года. Впрочем, убийство четырехлетней девочки из Кавагое в префектуре Сайтама, совершенное 12 декабря, имело несколько отличий от предыдущих. Во-первых, Миядзаки мог быть пойман во время совершения преступления. Во-вторых, тело девочки было обнаружено вскоре после совершения убийства. Это заставило полицию пересмотреть исчезновение Мари и Масами, и подтвердило худшие опасения многих жителей префектуры Сайтама о том, что на свободе находится жестокий серийный убийца.
Миядзаки никогда не проявлял уважения к ценности чужой жизни. "Я убивал кошек", – с небрежностью заявил он позднее. "Одну бросил в реку. Другую сварил в кипятке". Он также убил свою собственную собаку проводом. "Его погружение в мир видео" – объясняет доктор Ода, – "исключило его сознание из реальности. Для него все стало незначительным, включая людей. Маленькие девочки, которых он убил, были для него не больше, чем персонажи в комиксах". Девочка Эрика Нанба, четырехлетняя, возвращалась из дома подруги, когда Миядзаки уговорил ее сесть в его машину. В то время она плакала, когда он припарковался возле молодежного общества природы в Нагури.
Он приказал Эрике раздеться на заднем сиденье и начал фотографировать ее со вспышкой. Фары случайно проезжавшего мимо автомобиля на мгновение осветили лицо Миядзаки. Эрика вновь растерялась и начала рыдать. В ответ Миядзаки схватил ее за горло и сел на нее сверху, прижимая ее к сиденью. Она отчаянно сопротивлялась и пыталась ударить его ногой. Силы были неравны, и в конце концов он задушил ее, его жертва уже была мертва. Миядзаки тщательно обернул ее тело простыней и положил его в багажник. Затем он избавился от ее одежды в лесу позади стоянки и выехал на дорогу.
Миядзаки был не в состоянии полностью сконцентрироваться на дороге. Когда он поворачивал, одно из передних колес его Nissan Langley соскользнуло в сточную канаву, и автомобиль застрял. Он включил аварийные огни, покинул машину и исчез в темноте окружающего леса, держа тело, завернутое в простыню, в руках. Когда он вернулся, держа смятую простыню, он увидел двоих стоящих около его машины. Он небрежно открыл багажник, чтобы спрятать простыню, и объяснил свою проблему помощникам, которые помогли отбуксировать застрявший автомобиль.
Миядзаки сел в свой Nissan и, не выражая ни слова благодарности, резко рванул с места. В этот раз полиция Кавагоэ быстро связала исчезновение Эрики Нанба с остальными случаями исчезновения Мари Конно и Масами Йошизава. В префектуре Сайтама был создан центр специальных операций для расследования этих трех схожих случаев исчезновения маленьких девочек. На следующий день сотни полицейских начали прочесывать область, когда сотрудник молодежного общества природы в Нагура нашел часть одежды Эрики. Тем временем листовки были расклеены вокруг комплекса квартир, где жила семья Нанба.
Труп Эрики был найден полицией через день. Ее руки и ноги были связаны нейлоновым шнуром. Место убийства находилось в 50 километрах от дома Эрики. Пятьсот полицейских прочесывали лес в поисках дополнительных улик, но ничего не обнаружили. Двое мужчин, которые помогли Миядзаки с его автомобилем ночью убийства, стали свидетелями, которые могли помочь идентифицировать автомобиль предполагаемого убийцы.
Их память не подвела, и они правильно вспомнили, что автомобиль имел номера Г. Хатиодзи. Однако они ошибочно определили модель автомобиля как Toyota Corolla, что полиция осознала только после проверки более шести тысяч машин этой модели. Эта грубая ошибка лишила следствие, возможно, самого сильного улика на тот момент. Найденное тело Эрики и исчезновия Мари и Масами указывали на серию преступлений в префектуре Сайтама. Все девочки были из этой префектуры и жили в радиусе 30 километров друг от друга. "Как только мы нашли тело третьей девочки, мы сразу же рассматриваем этот случай как дело рук серийного убийцы", - сообщил корреспондент полицейской хроники.
Полиция выяснила, что у семей всех девочек было что-то общее: все они получали странные телефонные звонки. Телефон звонил, но на другом конце провода молчали; если никто не поднимал трубку, телефон мог звонить до 20 минут.
С каждым днем паника у родителей и учителей в Сайтаме становилась все больше. В статье Asahi Shimbun в конце 1988 года улавливалось подавленное чувство паники: "Мы полностью полагаемся на полицию... Поэтому мы просим их удвоить свои усилия!" Миядзаки не убивал снова до следующего лета, но в то же время продолжал напоминать о себе.
Около 6 утра 6 февраля 1989 года отец Мари, Шиджео Конно, обнаружил коробку на пороге своего дома и немедленно вызвал полицию. Помимо пепла, грязи и обугленных фрагментов костей, в коробке обнаружились также фотографии маленькой девочки, ее нижнего белья и сандалий, а также лист бумаги для ксерокса с пятью загадочными словами: «Мари. Кости. Кремация. Расследовать. Доказать».
Десять молочных зубов, найденных среди пепла, были незамедлительно отправлены в Токийский университет стоматологии для экспертизы. Доктор Казуо Судзуки сначала заключил, что эти зубы, вероятно, не принадлежали Мари. Однако после того, как полиция объявила об этом открытии на пресс-конференции, Судзуки передумал. Он заявил, что мог допустить ошибку в своей экспертизе и есть вероятность, что зубы все же принадлежат Мари.
Затем судебный эксперт подтвердил, что обнаруженные в коробке 220 граммовые костные фрагменты принадлежат Мари Конно. Миядзаки, следивший за всеми подробностями исчезновения девочек, услышав заключение эксперта, что зубы в коробке не принадлежат Мари, немедленно сел и начал писать следующее письмо. 11 февраля три страницы письма доставились домой семьи Конно, а также копия была отправлена в газету Asahi Shimbun. Письмо называлось "Признание в преступлении" и было подписано именем Юко Имада, что можно воспринимать как игру слов, так как на японском языке это фраза также означает "а теперь я хочу сказать".
Письмо начиналось со следующих слов: "Это я оставила картонную коробку с останками Мари на пороге ее дома. Это я сделала - от начала до конца. Я видела полицейскую пресс-конференцию, где было сказано, что в коробке не было останков Мари. Ее мать сказала на камеру, что это послание дало ей новую надежду на то, что Мари может быть все еще жива. Тогда я поняла, что должна написать это признание, чтобы мать Мари не продолжала питать напрасные надежды. И вот что я говорю: кости в коробке принадлежали Мари".
Это "признание" вызвало огромный резонанс. На следующий день полиция наконец-то подтвердила, что дело Мари Конно рассматривается как убийство и сформировала специальную группу для расследования ее исчезновения и убийства. Эксперты по почерку изучили "признание", однако не смогли определить пол автора. Более полумиллиона полицейских плакатов с цитатами из письма убийцы было развешено на зданиях в районах, где жили убитые девочки.
Полиция правильно выяснила, что снимок Мари был сделан на камеру Mamiya 6x7, такую, какие используются в типографии. Это еще одна подсказка, которая была неправильно расценена. Эксперты также смогли определить, что коробка использовалась для транспортировки линз фотокамеры. Шрифт на открытках был набран с помощью фотошрифта и скопирован на копировальном устройстве.
Полиция позднее отказалась комментировать, проводит ли она проверку сотрудников типографий. Семья Конно ждала три недели, прежде чем полиция официально объявила, что в коробке находились останки их дочери. Судя по заключению экспертов, почти полностью соответствовавшему рентгеновским снимкам зубов из стоматологической карты Мари, в коробке находился почти полный скелет четырех- или пятилетней девочки, а также, по меньшей мере, два зуба, полностью совпадающих на рентгеновских снимках.
11 марта 1989 года, спустя более чем семь месяцев после ее исчезновения, Мари была похоронена. "По всей видимости, в коробке не было ее рук и ног", - сказал Шиджео Конно на похоронах. - "Когда она будет на небе, она не сможет ходить или есть. Пожалуйста, верните оставшуюся часть ее скелета".
Кошмар продолжался. Вернувшись домой после похорон, родители Мари обнаружили еще одно письмо от "Юко Имада". Это письмо просто называлось "Признание" и содержало записи о изменениях, происходивших с телом Мари: "Тело ребенка стало жестким раньше, чем я ожидала. Я хотела сложить ее ручки на груди, но они не двигались с места... Скоро на всем теле появились красные пятна... Большие красные пятна, похожие на флаг Хиномару (национальный флаг Японии). Спустя некоторое время, тело покрылось знаками разложения, превратившись из твердого вещества в расплывчатую массу, словно наполнившуюся водой. А запах... О, как воняло! Ни в одном другом месте мира не встретишь такого аромата."
Несмотря на намеки, оставленные "Юко Имада", полиция так и не смогла найти след Миядзаки. Некоторые специалисты предполагали, что эти письма были для него своего рода местью по отношению к обществу, которое его отвергло. Профессор Акира Ишии не соглашался с этим мнением: "Ни в одном из этих писем нет социальной подоплеки. Для Миядзаки это было просто игрой, подобной игре на телевизионной приставке. Он радовался своей сенсационности, получая признания. Он не стремился быть признанным обществом. Его общество находилось лишь в его собственном сознании, и самым важным членом этого общества был он сам."
К лету 1989 года психическое состояние Миядзаки только ухудшалось. Он все чаще пропускал работу, предпочитая проводить часы сидя в своей комнате с перекрещенными ногами, редактируя свои драгоценные видеозаписи. Первого июня он заметил несколько девочек, играющих возле начальной школы Акишима, и уговорил одну из них снять трусики. Когда он начал фотографировать ее, случайные прохожие быстро прогнали его, видя такую картину.
Не смотря на опасность быть разоблаченным, всего через пять дней после этого случая Миядзаки убил свою четвертую жертву. 6 июня он вышел из своего дома с целью отправиться на теннисные корты в Ариаке, но они оказались закрыты. В соседнем парке он заметил девочку, играющую в одиночестве – пятилетнюю Аяко Номото. Миядзаки снял крышку с камеры и подошел к девочке, попросив ее позировать. Он сделал несколько снимков, пока Аяко не привыкла к нему. "Давай сделаем еще несколько фото в машине", уговаривал он, подводя к Nissan".
Миядзаки проехал всего 800 метров, так как Аяко непрерывно прыгала на заднем сиденье. Когда он угостил ее жевательной резинкой, чтобы отвлечь внимание, девочка неосторожно заметила, что его руки выглядят странно и противно. Этот комментарий вызвал необъяснимый гнев Миядзаки. "Вот что происходит с детьми, которые говорят такие вещи", крикнул он и схватил ее за горло. "Она еще несколько минут пыталась отбиться, но затем замолчала", – признался он позже.
Покончив с ее жизнью, он аккуратно закрыл ей рот скотчем и связал руки веревкой. Затем он обернул ее тело простыней и поместил в багажник своего автомобиля. На этот раз он решил отвезти тело домой, заехав перед этим в магазин Коэнджи, чтобы арендовать видеокамеру. Когда он прибыл в родительский дом Миядзаки, окна были темными. Поэтому он подождал еще два часа, прежде чем внести крошечное тело внутрь. Там он раздел девочку, вытер ее полотенцем и положил на низкий столик. Затем он снял крупным планом ее влагалище на видео и фото, облизываясь от удовольствия. После этого он повторно связал ее руки и ноги нейлоновым шнуром и накрыл тело простынями.
Через два дня запах разлагающегося тела стал невыносимым. Хотя он знал, что полиция далека от его идентификации как убийцы маленьких девочек, Миядзаки понимал, что необходимо избавиться от тела. Он использовал нож и пилу, чтобы отделить голову, руки и ноги от тела, чтобы их труднее было опознать. Затем он спрятал тело возле общественного туалета на кладбище Миязава-Ко Ханно в полночь, через четыре дня после убийства. Руки Аяко он зачерствил на заднем дворе своего дома, съев часть ее тела, а остатки, включая череп, выбросил в лесу Митакейяма, на холме перед его домом.
Понимая риск быть обнаруженным, пряча части тела одной из жертв так близко к своему дому, он вторично нашел их и на этот раз поместил на две недели в сумку в кладовой позади своей спальни. Позже он разбросал кости в лесу, сжег волосы, одежду и запачканные кровью пакеты и простыни.
Через пять дней, после того, как полиция разослала 10 000 листовок с фото и описанием Аяко, искореженное тело девочки было обнаружено на кладбище. Несмотря на повреждения, останки были быстро идентифицированы. Группа крови и размер соответствовали Аяко Номото, которая была объявлена пропавшей без вести по заявлению ее матери 6 июня в 20:40. Содержимое желудка также совпадало с последним приемом пищи Аяко.
Японская полиция вложила огромные усилия в поимку убийцы, однако Миядзаки был арестован благодаря совпадению обстоятельств и бдительности обычных граждан. В воскресенье, 23 июля 1989 года, две сестры играли около общественной бани в городе Хатиодзи, когда молодой человек остановил свой автомобиль рядом с ними и вышел. "Ты останешься здесь", - сказал он старшей девочке девяти лет, уводя младшую 6-летнюю к соседней реке.
Однако старшая сестра быстро сбежала домой, чтобы позвать отца. Отец, узнав о случившемся, тут же бросился искать свою младшую дочь. Как только он нашел ее, то увидел, что она была полностью раздета, а рядом с ней стоял мужчина и фотографировал ее интимные места. Отец схватил этого "фотографа" и набросился на него, но тот смог вырваться и сбежать к болотистому берегу реки. И что удивительно, после побега он все же вернулся к своей машине, где уже ожидала вызванная ранее полиция. Таким образом, Миядзаки был арестован по обвинению в сексуальном насилии над несовершеннолетними.
Полиция с уверенностью заявила, что они наконец-то поймали серийного убийцу. У одной из жительниц Сайтамы было ясное воспоминание о том, что опрос полицейских в ее жилом комплексе внезапно прекратился в тот самый день, когда Миядзаки был арестован, но никакие улики не указывали на то, что подозреваемый имел отношения к другим преступлениям.
Обыск в квартире Миядзаки только подтвердил предположение полиции - среди 5763 видеокассет, среди которых были записи хентай, аниме, манга, а также фильмы ужасов и слэшеры, были найдены фотографии убитых девочек и видеозаписи, демонстрирующие убийства.
Один из наиболее острых и спорных вопросов, с которым столкнулось японское общество после ареста Миядзаки, связан с влиянием массовой культуры на его личность. Возникает вопрос: насколько манга, аниме и жестокие хоррор-фильмы, в которые Миядзаки был затянут, способствовали его трансформации из мирного и замкнутого мальчика в серийного убийцу. Такие фанаты определенных разновидностей массовой культуры, преимущественно аниме и манги, в Японии называются "отаку". Самого Миядзаки начали называть "убийцей-отаку".
Через семнадцать дней после ареста Миядзаки признался в убийстве Аяко Номото, чей череп был обнаружен следующим днем на холмах Окутама. За ним последовали другие признания: сначала убийство Эрики Нанба, затем Мари Конно, видеозаписи с которой были найдены среди 6 000 кассет, обнаруженных в логовище Миядзаки.
К середине сентября он также признался в четвертом "убийстве маленьких девочек", которое произошло 6 сентября. Распятанные останки Йошизавы были обнаружены в лесу около ущелья Коминэ. Кости рук и ног Мари Конно, полуразложившиеся, были найдены неделю спустя неподалеку. На просьбу несчастного отца вернуть останки его дочери Миядзаки так и не ответил. В ходе допросов Цутому Миядзаки никогда не выразил раскаяния перед жертвами и их семьями, а свои преступления он приписывал "крысе-человеку", личности, которая якобы проснулась в нем перед первым убийством. Он стал даже делать наброски этого существа карандашом.
Отец Миядзаки отказался нанимать адвоката для своего сына с объяснением: «Это было бы несправедливо по отношению к его жертвам». Долгое время потребовалось команде защитников, чтобы найти адвокатов, готовых взяться за это дело. И все же в итоге были найдены два адвоката – Юнджи Сузуки и Кейджи Ивакура. Сузуки согласился присоединиться к делу, так как являлся противником смертной казни.
Принцип защиты команды состоял в том, чтобы основывать аргументацию на том, что Миядзаки несет ограниченную ответственность за свои преступления, так как не был способен осознавать их неправильность. Сузуки высказался: «Мы хотим сформировать такую защиту, чтобы суд приговорил Миядзаки к пожизненному заключению, а не к смертной казни». Сначала суд поручил шести профессорам психологии из университета Кейо провести психиатрическую экспертизу Миядзаки.
В 1992 году они пришли к выводу, что у Миядзаки было изменение личности - состояние, формировавшееся у него длительное время и проявляющееся сильными отклонениями в поведении, часто причиняющими страдания ему самому или окружающим его людям. Мнение экспертов заключалось в том, что Миядзаки был полностью вменяем и осознавал свои действия.
Несмотря на это, возникли сомнения в психиатрическом заключении. Шунсуке Серизава сказал: «Я не понимаю, как Миядзаки мог быть признан ответственным за свои действия. Он не проявляет никаких признаков понимания и осознания всей серьезности его преступлений. Нам кажется, что психологическое тестирование было неадекватным. Поэтому требуется проведение еще одной психиатрической экспертизы». Однако никто не сомневается в том, что цутому Миядзаки – очень неуравновешенный молодой человек.
Во время длительного тюремного заключения произошло много событий. Родители посещали Миядзаки в тюрьме раз в неделю и приносили ему книги комиксов. «Он очень счастлив», – отмечает Сузуки. – «Ему разрешено читать книги комиксов весь день».
Команда защиты Миядзаки обратилась с аппеляцией, утверждая, что их подзащитный страдает тяжелым психическим расстройством и не осознает, что делает. Они просили провести новую психиатрическую экспертизу. Однако их запрос был отклонен, и Миядзаки считался вменяемым и ответственным за преступления. Решение о дальнейшей судьбе Миядзаки осталось на Верховном суде...
2008 года в центре Токио, неподалеку от оживленного железнодорожного вокзала Акихабара, произошло ужасное происшествие. Тогда 25-летний Томохиро Като на своем грузовике врезался в толпу людей, сбив троих человек. Затем он выскочил из машины и напал на прохожих с ножом. Свидетель инцидента, рассказывая японскому телевидению, описывал ужасающую ситуацию: "Он прыгнул на мужчину, которого сбил машиной, и наносил множество ударов ножом. Затем он пошел в сторону вокзала Акихабара, атакуя всех, кого только мог достичь ножом."
В результате этой атаки 18 человек были ранены, из которых семеро погибли. Это происшествие вызвало шок в японском обществе и послужило причиной жесткой реакции со стороны Министерства Внутренних дел. Так, 17 июня 2008 года, во вторник, в тюрьмах Японии было казнено трое осужденных за серьезные преступления, включая 45-летнего Цутому Миядзаки, который в 6 часов 19 минут в тюрьме Косуга в Токио был повешен.