К серединег второго десятилетия 19 столетия Гульямал было уже 16 лет. Она стала яркой красивой девушкой с горящими угольными глазами, белым румяным лицом, длинными блестящими волосами, заплетёнными в две косы. Стала она ходить на игрища и посиделки, которые устраивались то в одном доме, то в другом. Родители строго контролировали участников этих посиделок, строго запрещалось присутствие молодых парней. За парней девушек строго наказывали тем, что их потом долго не отпускали на такие мероприятия. Но молодость есть молодость, она находила способы перехитрить строгое родительское око. Как-то раз на игрища заглянули ребята из соседней деревни, Гульямал заметила среди них пригожего статного парня, который пригласил её на пару. Потом она не раз вспоминала о нём, но о новой встрече и думать не приходилось. И удивлению её не было предела, когда дед заявил ей, что завтра придут к ней свататься, и оказалось, что сватался именно этот парень. Звали его Сагит, и был он из хорошей работящей состоятельной по деревенским меркам семьи. Для Гульямал вопроса согласиться или не согласиться на предложение не стояло, слишком ей надоела жизнь с бабушкой, желчной и сварливой. Вскоре ,после некоторых обрядовых традиций ,Гульямал оказалась в соседней деревне ,в семье мужа. Родители его были достойные люди, верующие и благообразные. К невестке они отнеслись по-доброму, оценили её умелое ведение домашнего хозяйства. Годы ,проведённые в доме деда с бабушкой не прошли даром, она научилась там многому: дом содержался в чистоте, за скотиной во дворе осуществлялся надлежащий уход. Соседи удивлялись и завидовали ,как расторопная молодая хозяйка вела подворье.
Гульямал была счастлива, никто её ничему не принуждал, всё она делала с желанием и великим тщанием. Если они с мужем работали на поле или в подворье, то свекровь готовила дома и звала к столу их обоих и за столом ласково угощала.
Через год родился первый ребёнок, милый мальчик, первенец Гульямал. Назвали его Гиреем . Души в нём не чаяли все члены семьи. Время шло.
Наконец и до их деревни стали доходить те перемены, которые начались по всей стране. По улицам скакали то красные то белые, иногда жители становились свидетелями жарких схваток между ними, иногда слышалась стрельба . Из соседнего дома Абузар ушёл с красными, а через некоторое время он в составе отступающих бойцов оказался у своего дома, белые, которые преследовали их, вот-вот могли догнать Абузара . Он забежал в свой дом, и быстро спустился в подпол. Пока жена стояла и соображала, что делать, белый офицер уже открывал дверь. Испугавшись за свою жизнь, женщина ногой встала на доску, которая вела в подпол и стала знаками показывать офицеру. Тот понял и вытащил Абузара и у неё же на глазах застрелил его. За печкой в это время прятался племянник Абузара, ставший свидетелем всего этого. Весть об этом случае распространилась по деревне, и за женщиной закрепилось прозвище "гадюка". Долго не один мужчина не делал ей предложения, осуждали её как сторонники белых, так х сторонники красных. Цена такого чудовищного предательства у всех была одна. Правда ,потом её сосватал вдовец за которого никто не шёл замуж. Но Назифа, так звали женщину, пошла за него, и он часто её лупил по-любому поводу ,приговаривая" вот тебе за предательство мужа"
К середине двадцатых годов жизнь более-менее успокоилась, прошли бесконечные смены власти то белых ,то красных . СвёкорГульямал ,старик Селим ,скептически смотрел на всё это. В молодости он работал в волостном управлении писарем, был довольно грамотен. И этой грамоте он обучил своего сына Сагита, который не просто научился читать и писать а читал и серьёзную политическую литературу. Так он познакомился с трудами Карла Маркса Фридриха Энгельса и имел достаточное понятие о социальной несправедливости. Вернувшись с гражданской войны, где он воевал последние 2 года на стороне красных, Сагит оказался среди активных преобразователей социальной жизни. В конце двадцатых годов он состоял в комитете бедноты в своей деревне. Когда партия взяла курс на коллективизацию, Сагит во главе комбеда вовсю занимался созданием колхоза, объединив три деревни. Это был процесс трудный, драматический, и даже трагический. Многие деревенские крестьяне после декрета о земле стали хозяевами и во времена новой экономической политики довольно продвинули свои хозяйства. В деревне образовалась прослойка состоятельных крестьян.
Их стали называть кулаками, это была своего рода малочисленная деревенская буржуазия. К ним на работу нанимались остальные бедные крестьяне, их называли батраками. За малую плату они работали на кулаков ,те в свою очередь нещадно их
эксплуатировали. Ожидаемая справедливость не наступила. Вражда между кулаками и беднотой только усугубилась. Вот тогда и началась коллективизация, крестьян стали объединять в коллективные хозяйства, то есть колхозы. Сагит оказался во главе всей этой заварухи. А его отец старик Селим нисколько не одобрял такое принудительное объединение. Он говорил: "Кто отлынивал ,тот и сейчас не будет толком работать. Ведь раздали же земли всем. Кто-то работал на своей земле ,а кто-то ,как и прежде, мух считал. Так и будет :никогда люди не будут работать одинаково и жить тоже одинаково не будут"
Старик явно не одобрял действия сына, тем более что коллективизация шла за счёт раскулачивания состоятельных крестьян, которые добились улучшения своей жизни праведными трудами. В деревне началась ожесточенная борьба, которая разъединяла семьи, разобщала людей ,ранее состоявших в родственных отношениях.
И Гульямал совершенно случайно оказалась в водовороте этих событий.
Лет шесть назад напротив их дома началось строительство довольно большого дома. Выяснилось, что дом строили для сына Максуд бая, который недавно женился на красивой стройной девушке из дальней деревни. Люди стали поговаривать об удивительном сходстве между этой молодой невесткой Максуд байя и Гульямал. Как-то летом на сборах ягод молодые женщины оказались вместе на поляне и разговорились ,они оказались родными сёстрами по матери. После бегства из семьи свёкра и свекрови мать Гульямал вышла снова замуж за состоятельного деревенского парня и зажила нормальной жизнью, родила и вырастила детей, а Гульбика , так звали соседку, оказалась её старшей дочерью. Видимо ,помня об оставленной в доме свекрови старшей дочери, она дала похожее имя. Вот так Гулььямал обзавелась на чужбине родной сестрёнкой. Дом был скоро достроен, такой добротный красивый дом, и Гульбика со своим мужем Фазылом въехали в своё новое жильё. Сёстры жили очень дружно, как будто желая наверстать упущенные годы, они очень тесно общались. Правда, за эти годы Гульямал не удалось встретить свою маму, хотя она очень ждала, её проявления , надеялась , что мама явится в гости к Гульбике. Несколько раз она обращалась к Сагиту, чтобы съездить в ту деревню к ней, но Сагид отговаривался нехваткой времени и обещал, как только появится возможность ,съездить туда. Но не суждено было этому случиться.
Как-то вечером прибежала Гульбика, сама не своя, очень взволнованная. Она сообщила Гульямал, что их семья с Фазылом попала в чёрный список, то есть, ссылаемых в Сибирь.
-Сестра моя, ведь ты заступишься за нас, не будет же Сагит отправлять нас туда? Ты заступишься за нас? Какие мы кулаки, Гульямал ,это же его отец богат, а мы сами построили этот дом! И трое наших детей мал- мала, меньше, куда с ними? Младшему всего годик...
Гульямал была в смятении, она не знала ,что ответить сестре, новообретённой и ставшей уже такой близкой.
Когда Сагит вернулся, она старалась всячески ему угодить, чтобы начать этот горький разговор, в успехе которого совсем не было уверенности. Сагит горел идеей справедливой жизни для всех, и вряд ли он согласится выгородить своих родственников, ведь его могут обвинить в пособничестве кулацкому классу. А семья Фазыла и Гульбики вполне подходили под разряд врагов по меркам того времени.
И вот настал тот чёрный день, который Гульямал не могла забыть до своей смерти. К дому сестры подошла подвода с двумя вооруженными. Сперва вывели детей, двое вышли сами ,а третьего, которому едва исполнился год, Кутуя ,вынесла сама Гульбика. Народ ,который по этому случаю собрался у ворот ,смотрел кто с жалостью и со страхом, а кто со злорадством. Одна из последних таких быстро подскочила к Гульбике, сорвала с её плеч шёлковую шаль и стала пялиться на пуховое одеяло, которым были укрыты дети. Не зная как подступиться к своей цели, баба стала визжать:
-Нельзя этим дармоедам позволять увозить награбленное, надо оставить и одеяло ,и самовар, выгрузите немедленно!
Но Гульбика решительно подошла к подводе и встала, перегородив доступ к детям и к одеялу ,которым они были укрыты. И глаза её горели таким огнём и решимостью, что никто из охотников на чужое добро не осмелился подойти.
Гульямал ,как вкопанная ,стояла у своего дома, так как Сагит перед уходом строго запретил ей подойти к семье Фазыла. Зулейха, одна из
родственниц Фазыла, не попавшая под репрессии, так как была бедна, быстро подскочила к саням ,куда уже села Гульбика, и выхватила у неё из рук ребёнка, сказав:
- В дороге он погибнет, не выдержит, оставь, я присмотрю, а ,может, Гульяамал поможет мне потом. Гульбика встрепенулась, потянулась было к ребёнку, но в это время сани резко рванули и понеслись. Снежный вихрь окутывал сани, пока они не исчезли с глаз.
Ребёнок ,который случайно оказался в руках Зулейхи, был единственным из этой семьи, кто выжил. Семья не доехала до места назначения, все перемерли -кто от болезни ,кто от холода.
А Гульямал в тот день застыла насовсем. Её сердце закрылось для Сагита. Она никогда не улыбалась ему, постоянно старалась отвести свой взгляд. Утешение находила в детях и в работе. А мальчик Кутуй так и рос в руках Зулейхи, у бедной ,но смелой женщины, которая посмела оставить у себя сына врагов народа. А Гульямал так и жила с болью и камнем в сердце, старалась не встречаться на своём пути с этим мальчиком, который рос себе не зная, что есть у него родная тётя,живущая совсем рядом