Миф о грубости и хамстве Берия разошёлся широко. Кто же не знает, что легендарный нарком с порога унижал всех подряд. Долго искал этому подтверждение. И вот случай из мемуаров ижевского директора Новикова. Совершенно безобразные выражения наркома. Но, может, по делу?
Удивительная штука, читал о Берия большое число воспоминаний Сталинских наркомов, директоров оборонных заводов, атомщиков. Никто не пишет об особой грубости Лаврентия Павловича.
Человек был прямой, лишнего времени на разговоры не было. Потому переходил сразу к самой сути дела. Часто обращался по-товарищески, сразу на ты, без дипломатических изысков. Но чтобы оскорблять зашедшего решать рабочий вопрос? Это Берия-то?
Тем более невозможно представить Берия орущим на подчинённого. С угрозами немедленно расстрелять, стереть в лагерную пыль или отправить на чудную планету Колыму. А ведь в новомодных сериалах Берия только так и принято играть - истеричный лысый дяденька с тяжёлым кавказским акцентом и похотливыми глазками. Образ изрядный.
Пожалуй, единственный случай прямой грубости Берия – тот самый из воспоминаний Новикова. В несколько иных подробностях описывают его в своих книгах историки Мухин и Новосёлов. Но в основе всё равно рассказ оружейного замнаркома.
Источник солидный. Владимир Николаевич Новиков – генерал инженерно-артиллерийской службы. Герой Социалистического труда. Кстати, к его золотой звезде Берия имел самое прямое отношение. Но к этому ещё вернёмся.
В шестидесятые Новиков станет зампредом Совета министров, будет Госплан возглавлять. Фигура вполне государственного масштаба. Ну и врать ему когда уже Берия давно не было на свете никакого резона.
На момент событий Новиков - фигура невеликая. Чистый производственник, от простого рабочего на оружейном производстве до директора поднялся. А в военные годы и замом наркома сделали – налаживать производство на целом ряде заводов. Человек от политики и властных кабинетов, несмотря на замнаркомовский пост, далёкий.
Да и не в наркоматовском кабинете в военные годы заседает товарищ Новиков. Мотается по заводам. На ижевском винтовочном и вовсе, почти живёт. Немало кипятку выпито с директором на ночных совещаниях как быстрее дать фронту пулемёты и винтовки.
Дело крайне серьёзное, полагаться на одного человека, даже такого толкового, как Новиков нельзя. Ему в помощь Берия направляет известного чекиста Ткаченко.
Иван Максимович – человек молодой, едва за тридцать. Но успел отличиться. Кстати, ко Дню Победы уже в генеральских чинах ходить будет.
Он и к Новикову приехал с корочкой начальника седьмого специального отдела НКВД – экономического управления. А только что заместителем наркома внутренних дел на УССР служил.
Из мемуаров складывается впечатление, что чекисту Ткаченко на заводе откровенно скучно. Мнит себя большим начальником. Да и голова слегка взлетела ввысь от головокружительной карьеры.
Ему бы в Москву, к большим делам, а не просиживать штаны в каком-то цеху с винтовками. А тут ещё прикрепили к какому-то Новикову, тот от производственников не вылезает. Скучно.
Ткаченко, буквально, прилепляется к замнаркома. Не разбираясь в технике, лезет в рабочие вопросы. Непременный участник всех совещаний и разносов.
Новиков пишет, что через пару недель Ткаченко составляет товарищу Берия телеграмму со своими кадровыми рекомендациями. У Новикова волосы становятся дыбом.
Он пытается донести до чекиста, что так нельзя. Запорем работу заводов. Люди и так на износ работают, каждый на своём месте. Нельзя их как колоду карт тасовать. Особенно, когда фронт стонет о новых и новых вооружениях.
Но как такое объяснишь постороннему человеку. Вот же, по документам директор не справляется с планом. Гнать его немедленно, а то и дело завести по законам военного времени, чего думать.
Только чекисту невдомёк, что машинка на производство пришла новая и сырая. И что именно у этого директора опыт скоростной доводки изделия до серии. Справится он, никто лучше не справится, но нужно время.
А вот этого начальница цеха вовсе не задвигают из личной неприязни. Давно заслужил он повышение, слов нет, надо бы повысить. Но сейчас нельзя. Не смогут подхватить его участок работы пока, если уйдёт.
Чекист доводы Новикова не услышал. Телеграмма ушла в Москву со всеми дурацкими предложениями об «улучшении» работы.
Реакция молниеносная. В тот же день Новикову звонит удивлённый Берия. И начинает задавать вполне конкретные вопросы о кадровых назначениях. Вы зачем это затеяли, зачем хотите поломать налаженную работу? Что стряслось?
Новиков попытался дипломатично объяснить, что идеи не совсем его. Но Берия рассусоливать не стал. Моментально ухватил суть и потребовал к аппарату своего чекиста.
Новосёлов пишет ещё хлеще. Что кроме кадровых назначений Ткаченко «выявил» и вредителей: директора одного из заводов и двух начальников цехов. Разумеется, в телеграмме виновные товарищи тоже были упомянуты.
Вот как пишет об этом сам Новиков:
«Ткаченко берет трубку. Дальше слышу через каждые три-четыре слова такой мат, что… Короче, смысл сводился к следующему: Я зачем тебя, свoлочь такую, послал к Новикову – шпионить за ним или помогать ему? За твою телеграмму ты, такая-то, подлежишь расстрелу. Я до тебя доберусь. Не тем делом ты занялся, я тебя помогать послал, а ты чем занимаешься? По привычке кляузы разводишь на хороших работников? Расстреляю».
Нельзя исключить, что Новиков в мемуарах малость сгустил краски для красивого словца. Но разнос Ткаченко получил нешуточный. А через пару недель не в меру ретивого чекиста и вовсе с производства отозвали.
Обратите внимание, замнаркома дальше пишет, что такого «воспитания» он раньше от Берия даже представить не мог. Не слышал он ничего подобного от наркома и потом. Единственный случай, когда нарком сорвался.
Новиков пишет и ещё более странное для либеральных обличителей товарища Берия. Оказывается, когда наркома поставили курировать производство вооружений, шпиономания и аресты на заводах были жёстко пресечены!
Не верите? Читаем самого товарища Новикова:
«Следует сказать — пишет Новиков, – что как только мы оказались в сфере влияния органов безопасности, аресты заводских работников любого ранга прекратились. Во всяком случае, на всех заводах, где я бывал во время войны, а таких заводов были десятки».
Опять же, замнаркома, как и многие работавшие с Берия, пишет о выдающихся способностях Берия как организатора. Есть горящий и совершенно нерешаемый вопрос – звони Берия.
Страшновато признаваться, что не справился. Но вопрос будет решён. А это главное. Вот как пишет Новиков:
«В особо острых ситуациях звонил прямо Берии. Если его не было на месте, видимо, ему сразу докладывали, и он, не ожидая повторного вызова, перезванивал сам, задавая вопрос: Ну, в чём там дело? Если я докладывал, что угля осталось на сутки и прошу помочь, он обычно отвечал: Ладно, что-нибудь придумаем. И придумывал».
Новиков описывает и ещё один любопытный случай. В военные годы замнаркома совершил проступок. Подгуляли с друзьями по случаю пуска в серию нового пулемёта. Ну и набедокурили малость.
До комитета партконтроля недостойное поведение замнаркома докатилось быстро. Влепили выговор по партийной линии. Не сказать, чтобы страшное дело, но неприятно.
Конечно, Берия Новиков жаловаться не побежал. Сам виноват, нужно отвечать. Но наркому кто-то доложил. Тот не поленился сам проверить что стряслось. После чего ходатайствовал перед партийным комитетом, чтобы выговор с Новикова сняли!
Ну и про золотую звёздочку на кителе генерала от инженеров Новикова. В 1942 году именно Берия представил наркома вооружений Устинова и заместителя Новикова к Героям Социалистического труда.
«Хам и сатрап» Берия почему-то посчитал важным отметить ударную работу товарищей по обеспечению фронта современным оружием. Лично направил представления о награждении.
Ключевой вопрос – какого Берия запомнит история. Хама, пугающего всех расстрелами? Или блистательного организатора промышленности?
И ещё вопросик. Насколько можно судить, чекист Ткаченко вовсе не был пустым человеком. Сделал очень немало для освобождения Литвы от очередных лесных братьев и прочей бандитской братии. И никаких особых проблем с карьерой у будущего генерала после выволочки от Берия не возникло.
Человека малость поставили на место, не более. И, держу пари, Берия прекрасно понимал, что Новиков стоит рядом с аппаратом и всё слышит. Скорее всего, показная грубость наркома звучала больше для Новикова, чем для провинившегося чекиста.
Чтобы начальник на военными заводами знал – никто его в обиду не даст. Чтобы работал спокойно. И что на любого, самого большого, чекистского начальника найдётся управа. Если, конечно, тот начнёт чудить не по делу и мешать производству.
Похожий случай вспоминали про Громыко. Когда на международных переговорах вечно спокойный дипломат, внезапно, вышел из себя. И даже бросил очки на стол.
Один из западных корифеев дипломатии тогда совершенно точно поставил диагноз. Это не вспышка ярости. Это рассчитанная показная история, чтобы добиться своих целей на переговорах. И цели эти были решены в пользу Союза.
Так что в нарочито грубом разносе вполне могла быть изрядная доля воспитательного спектакля. Запомнилось зато надолго обоим: и Новикову, и Ткаченко. Других историй о грубости товарища Берия мы не знаем.