Из донесений саксонского посланника Иоганна Сигизмунда фон Пецольда
Иоганн Пецольд - графу Генриху фон Брюлю (С.-Петербург, 2 марта 1743 г.)
В числе прочего, следует еще принять в соображение, что при том непостоянстве каким крайне отличается как Императрица (Елизавета Петровна), так и сам народ, здесь нельзя вполне положиться ни на одно уверение.
Я, говоря, о заключенном недавно английском трактате, убежден, что если завтра придется выполнять договор, то Императрица не согласится, да и не отважится послать Англии обещанную помощь, потому что, чем дальше, тем меньше она занимается управлением и, по-видимому, думает, что все пойдет хорошо, если она будет делать то, чего хочет народ и что ему нравится.
На этом основании все более придерживаются правила, которое народ уже давно старался установить, избегать вмешательства в иностранные дела, и избавиться как от находящихся здесь иностранцев так и от заимствованных у них нововведений. С этою целью Академия учрежденная Петром I для распространения иностранных обычаев, почти совсем заброшена.
Введенное с такою пользою, в царствование Императрицы Анны, обучение войска снова отменено; правила, которыми прежде поддерживали неуклонное повиновение и дисциплину, теперь мало или вовсе не исполняются и если с некоторого времени иностранных офицеров не отпускают из службы, то это лишь потому, что находят полезным удержать их, так как война со Шведами еще не окончена.
Самая свежая новость произведшая тяжелое впечатление на иностранцев как римско-католического, так и протестантского вероисповедания состоит в том, что собираются перенести их церкви под предлогом, будто бы места на которых они построены в силу привилегий дарованных Петром I и Императрицею на вечные времена, необходимы казне и что для этих церквей хотят отвести другие места, уплатив им сумму израсходованную на постройку.
Намерение это предварительно заявлено уже церковным старостам и неизвестно будут ли иметь какое-нибудь влияние возражений, которые взялись представить по этому предмету тайный советник Лесток (Иоганн Герман) и другие.
Хотя русские вообще единодушны, если дело идет о притеснении иностранцев, но между ними встречаются люди с совершенно другим образом мыслей, как показывает следующее происшествие.
Во время большого пиршества, устроенного недавно в Москве по случаю придворного праздника губернатором Бутурлиным (Александр Борисович), генерал Апраксин (Степан Федорович), пасынок известного старого генерала Ушакова (Андрей Иванович), начал рассуждать с Бутурлиным (оба были порядочно навеселе) о сосланном графе Минихе и когда Апраксин после бесконечных похвал ему объявил, что в России никогда не будет величайшего полководца, то в честь его было выпито по бокалу и сделано столько же пушечных выстрелов, как и перед тем, когда пили за здоровье Императрицы.
Обе этом тотчас же было сообщено двору и некоторые уверяют, что Апраксин уже арестован. Хотя большинство не верит этому, полагая, что во внимание к знатности семейств Апраксина и Бутурлина взглянут на дело снисходительно, как на выходку подгулявших людей, однако прибавляют, что упомянутые генералы и двор на будущее время не будут иметь никакого доверия друг к другу, чего и следует ожидать, так как теперь больше прежнего заметно брожение умов вследствие всеобщего неудовольствия.
О господствующем здесь непостоянстве можно судить по следующим двум новым случаям. Сначала было решено, что обер-егермейстер Разумовский (Алексей Григорьевич) должен подать в отставку, для того, чтобы уступить свое место камер-юнкеру Панину (Никита Иванович), брату жены обер-шталмейстера Куракина. Егермейстер, бросившись к ногам Императрицы с разного рода уверениями, хотя и достиг того, что остался на месте, но все-таки заметно, что новый любимец (Панин) имеет перед ним некоторое преимущество.
На последнем маскараде Императрица одетая голландским моряком, взяла под руку адмирала Головина (Николай Федорович) и неожиданно открывшись ему, завела с ним продолжительный разговор, при чем сказала, что недовольна Брюммером (здесь воспитатель будущего Петра III) и получает одно известие за другим, что он ведет тайную переписку со Швецией; она сообщила Головину, что однажды застала Брюммера, как он писал шифрованное письмо и в замешательстве не знал куда его спрятать; так как Императрица кроме того находит, что на будущее время Великому Князю (Петр III) нужен гофмейстер не из иностранцев, а русский, то намерена отослать Брюммера на родину и только выжидает для этого удобного случая.
Иоганн Пецольд - королю Августу III (С.-Петербург, 16 марта 1743 г.)
На прошедшей неделе здесь заключено под строжайший арест до девятнадцати человек из лейб-компании и несколько человек из низшей придворной прислуги. Из всего, что до сих пор удалось узнать о причинах этого ареста, можно заключить, что их обвиняют в различных важных покушениях.
Иоганн Пецольд - королю Августу III (С.-Петербург, 13 апреля 1743 г.)
Из сосланных в Сибирь во время прошлых царствований многие возвращаются на родину. Последними вернулись бывший вице-президент коммерц-коллегии Фик (Генрих фон), который по смерти Императора Петра II составил проект ограничения верховной власти, и затем некий Шубин, сосланный в начале царствования Императрицы Анны (здесь Иоанновны), когда он был сержантом гвардии и в то же время казначеем при дворе тогдашней принцессы, теперешней Императрицы.
По ходатайству ныне царствующей Императрицы (здесь Елизаветы Петровны), уже в продолжение кратковременного регентства несчастного герцога курляндского (здесь Бирон) и затем принцессы Анны, было издано два указа о возвращении Шубина на родину, но его нигде не могли отыскать.
Вспомнив однако же, что в то время приказы отдавались чрез несчастного фельдмаршала Миниха, послали к нему нарочного и таким образом узнали наконец о месте заточения Шубина.
Он находился в самой отдаленной местности Камчатки; говорят, что со всеми объездами туда нужно считать более 5000 верст. По прибытии Шубина ему отвели квартиру во дворце; Ее Величество Императрица пожаловала ему орден св. Александра Невского, а в прошедший понедельник назначила его премьер-майором семёновского полка с производством в генерал-майоры армии.
Давно уже предполагавшаяся свадьба обер-гофмаршала графа Бестужева (Михаил Петрович) с вдовствующей графиней Ягужинской (Анна Гавриловна) наконец объявлена и Ее Величество Императрица обменяла у них кольца.
Иоганн Пецольд - графу Генриху фон Брюлю (С.-Петербург, 31 мая 1743 г.)
Причина продолжающихся здесь во всех делах беспорядков, непостоянства и медленности зависит от характера Монархини. По своему темпераменту она так увлекается удовольствиями, что о правительственных делах не может слышать без скуки и потому даже по самым неотлагательным делам министрам приходится напрасно являться к ней по нескольку раз. От этого происходит, что если Императрица раз кому-нибудь доверилась и напала на человека, обладающего достаточной смелостью, то для облегчения себя, она позволяет ему распоряжаться совершенно по его усмотрению.
Таким образом, генерал-прокурор захватил управление внутренними делами. Теперь вице-канцлер (Алексей Петрович Бестужев) начинает распоряжаться подобным же образом и иностранными делами. При этом ему много помогает опора, которую он находит в своем брате (Михаил Петрович Бестужев), приобретшим опять больше доверия, в Воронцове (Роман Илларионович), в любимце Разумовском и других, и в архиепископе Новгородском, который из духовенства пользуется в настоящее время наибольшим почетом.
Иоганн Пецольд - графу Генриху фон Брюлю (С.-Петербург, 1 февраля 1744 г.)
При этом случае мы не можем не заметить, что государыня дело о бракосочетании (здесь великого князя Петра Федоровича) решила опять без предварительного совещания с министрами, как и при казначейше своего престолонаследника, из чего можно ясно видеть, что она исходит из того принципа, что дела иностранный и семейные не подлежат обсуждению министров.
По крайней мере еще при жизни тайного советника Бреверна (Карл фон) она не только расспрашивала его и вице-канцлера о том, какую принцессу они вообще считают самою подходящею супругою для великого князя (здесь Петра Федоровича), но когда выбор ее остановился на принцессе Цербстской (здесь будущая Екатерина II), то она сообщила об этом вице-канцлеру, строго приказав ему сохранить это известие в глубочайшей тайне.
При этом она сказала, что ей много толковали об одной французской принцессе; что она помышляла и о королевско-польской принцессе, но окончательно убедилась, что лучше всего избрать принцессу протестантского вероисповедания и происходящую хотя из знаменитого, но столь малого дома, чтобы ни какие посторонние связи, ни свита сопровождающая принцессу или следующая за нею не могла бы возбудить зависть или особенное внимание здешнего народа и что как ей кажется, никто кроме принцессы Цербстской, не соединяет в себе всех этих качеств в одинаковой степени, тем более, что она уже состоит в родстве с голштинским двором.
Иоганн Пецольд - графу Генриху фон Брюлю (Москва, 16 марта 1744 г.)
Дурные распоряжения генерал-прокурора (здесь Никита Юрьевич Трубецкой), который берется за всё, но не может всего исполнить, были причиною того, что внезапно оказался совершенный недостаток соли, так что в Петербурге забрали всех лошадей, чтобы с величайшею поспешностью доставить находившийся еще там запас соли в Новгород и сюда.
Так как от этого еще больше усилился ропот и без того недовольного народа, то Грюнштейн (Пётр), который, не взирая на то, что он состоит только адъютантом при лейб-кампании, единственный человек, уважаемый между своими сослуживцами, воспользовался этим случаем и объявил несколько дней тому назад "любимцу Разумовскому", что если он не уговорит государыню, пользуясь своим влиянием на неё удалить генерал-прокурора, которого он может ежеминутно обличить как явного изменника, то он, Грюнштейн, убьет его на месте, прежде чем, кто-нибудь успеет опомниться, и хотя бы даже это и стоило ему жизни, но расставаясь с ней он вынесет убеждение, что спас Императрицу и государство от самого зловредного человека, тяготящего землю.
Но так как подобные угрозы ныне общеупотребительны и дозволены, и то и дело один публично сулит другому виселицу и колесо, то Ваше Превосходительство сами изволите решить, можно ли из того, что видишь и слышишь сделать верный вывод о том, насколько надежно положение того или другого.
В заключение Пецольд уведомляет, что он на днях выедет из Петербурга и прибудет к саксонскому двору.