Ты обо мне не убивайся сынок я хорошую жизнь прожила. Тебя вот вырастила, воспитала. Ты у меня замечательный, а что вдали от меня, так на то воля Божья. Я вот что хочу сказать, сынок, не знаю правда, как начать. Ну, может от людей узнаешь, может кто скажет, что я людей лечила. Да, мой дорогой, было это. Дар мне достался от дедушки моего Мирона Марковича, он сильным лекарем был. Плохих дел не делал хоть и много желающих было сделать гадость друг другу. Дед мой очень честным человеком слыл и был хозяин своему слову. Ежели, что сказал, как отрезал. Дар, который у него был, передавался нам из поколения в поколение. Когда подошло время моему дедушке уйти в вечность он передал дар своему сыну, моему батюшке, но...
Вот тут сынок самое главное, дар который он передал моему отцу - его не принял. Батюшка мой тогда еще не знал, что такое может произойти. Стал он себя плохо чувствовать, заболел, все к чему он прикасался стало пропадать. Вот не поверишь, сынок, возьмёт батюшка в руки буханку хлеба, подержит ее, а потом положит, глядишь через несколько минут, хлеб плесенью покрылся. Молоко скисало. Мама бывало надоит молока, а батюшка в руки ведро возьмет, глядишь, а там уже кисляк. Не знали, что с этой бедой было делать. Совсем было, чуть не ушел на тот свет батюшка, если бы не старуха одна. Были они тогда в городе, ездили картошку продавать, и вот стоит мой отец, торгует, а к нему старушка подошла и говорит: Зачем, мол, чужое платье надел, сними и отдай тому кому оно в пору. Батюшка мой очень удивился, а потом понял.
"А кому же мне отдать?" -- Спрашивает он у нее. "Дочери передай, ей он предназначен", -- сказала так и ушла. Отец рассказывал, когда опомнился, бросился за старухой, но она растворилась в толпе, будто сквозь землю провалилась. Вот так сынок и достался мне наш родовой дар. Это сынок не заслуга, это великая ноша. Я к чему это говорю, ты один остался в нашем роду, и тебе сынок предстоит надеть нашу Родову. В этом полушалке ты найдешь рубашку, надень ее сынок и прислушайся к себе. Если ты не захочешь, я тебя пойму."
Серега отложил письмо и задумался: -- Эх, мамка, как же ты умудрялась скрывать это все от меня? А ведь я и не догадывался. А может таким невнимательным был? Серега винил во всем себя, что мало матери уделял внимания. Уехал на Дальний Восток и забыл о ней. Нет конечно не забыл, да только времени почему-то на мать всегда не хватало. А она не корила блудного сына, а терпеливо ждала. Даже, когда теть Маша сообщила о страшной болезни матери, он и тогда не сразу кинулся. А приехал бы раньше, застал в живых бы ее. Он сидел обхватив руками голову и маялся от угрызений совести. Так его и застала тетя Маша. -- Сережа, а ты чего сидишь в потемках? -- Спросила она и поставила на стол пирог. -- Поешь, я вот свежий испекла, давай Сережа, иди руки мой. От стола на котором лежал румяный пирог разносился ароматный хлебный дух. -- Мамка тоже такие пекла пироги, -- с надрывом сказал он и ему расхотелось есть. Во рту он вдруг ощутил горечь. -- Я потом съем теть Маш, -- пообещал сердобольной женщине. -- Теть Маша, а вы не знаете банька наша еще жива? -- Спросил он соседку. -- А, что с ней будет? Жива, а ты искупаться хотел? -- Спросила она. -- Да, я завтра растоплю, -- сказал он. -- Растопи, Сережа, растопи, это хорошее дело банька, -- обрадовалась соседка. Сергей взял сигареты и вышел во двор. На улице вечерело, накрапывал дождик. Парень стоял под навесом притулившись к забору, и невидимым взглядом глядел куда-то туда в огород. Он не заметил, как ушла соседка, мысли его крутились вокруг письма, которое оставила ему мамка. А ночью ему приснилась мать. Она стояла в дверях молодая, здоровая, губы растягивались в улыбке. -- Сына, не печалься, прорвемся, все будет хорошо. -- Сказала так и вышла в двери. Серега закричал, позвал ее, но мать не обернулась, она уходила все дальше и дальше. Он соскочил с кровати и босиком побежал за ней, но мать была уже далеко. -- Мама, мамочка, подожди меня мама! Тогда мать повернулась к нему и погрозила пальцем. -- Рано тебе со мной, -- ушла, растворилась в тумане. Серега проснулся с колотящимся сердцем. На лбу испарина. -- Что это было? -- Подумал он, хватаясь за сигареты. Серега вышел на крыльцо, сел на ступеньку и закурил. На улице шел дождь. -- Даже погода плачет за хорошими людьми, -- подумал он. -- Утром баньку разведу, искупаюсь, а вот что с рубахой делать, как быть и посоветоваться не с кем. -- Размышлял он. -- Ну, если мамка оставила, значит по-другому она не могла, значит это наследство нужно принять, -- решил он. Утром дождь перестал, Серега натаскал в баньку воды, наложил в печку дров и растопил. Дрова весело трещали в топке, а парень сидел и курил в поддувало глубоко задумавшись. Работа которой он так дорожил, как-то отошла на второй план. Его больше беспокоило, что будет после того как он наденет рубаху? Когда в баньке был достаточный жар, Серега пошел мыться. Соседка тетя Маша видела, как парень пошел мыться. Отвык парень от баньки. Там на Дальнем Востоке, он мылся в ванной. Он уже забыл как хлестаются веничком, а потом попарившись окатывают себя ушатом ледяной воды. В баньке пахло луговыми травами. Серега, вымывшись, вышел в предбанник, присел на грубо сколоченный табурет. Обтерся полотенцем и достал из полушалка белую рубаху, что приготовила ему матушка. Рубаха была приятная на ощупь. Еще немного посидев, будто прислушавшись к себе, парень надел рубаху. И в этот миг все вдруг завертелось перед глазами, сердце заколотилось как раненая птица, парень схватил открытым ртом воздух и повалился на пол....