Время подходило к часу ночи. А шестнадцатилетняя дочь Лера все не возвращалась со дня рождения своей подруги, о которой Валентина знала немного, она появилась у дочери недавно, раза два заходила к ним в гости и оставила вполне неплохое впечатление: аккуратненькая, чистенькая, как все девчонки ее возраста, подкрашенная, с яркой фиолетовой челкой. "Ладно, пусть,, - подумала тогда Валентина и добавила уже вслух дочери-" Вроде неплохая у тебя новая подружка, здоровается"." Нормуль, мамуль, веселая, "-ответила дочь.
Дочь обещала вернуться к девяти, обьяснив перед уходом, что праздновать будут в кафе и что будут только несколько одноклассников, что алкоголя не будет. Она и отпустила ее с легкостью.
- Телефон не отвечал. До сих пор Лера не позволяла долго задерживаться, всегда была на связи, брала трубку, лишь только Валентина ей наберет. А сейчас телефон недоступен. Волнение переходило в тревогу, воображение уже рисовало картинки одна страшнее другой. Валентина то выходила на балкон, вглядывалась во тьму, вдруг покажется силуэт дочери, то долго смотрела в окно, в свете фонарей пытаясь рассмотреть что-либо или кого-либо. Потом выскакивала на улицу, накинув курточку, но было сыро, холодно, вновь заходила. Позвонила двоюродной сестре, посоветовалась с ней, но та не могла ничего вразумительного посоветовать, да и уже спала. Зевнув в трубку, она посоветовала подождать еще чуть-чуть и все-таки позвонить. Куда? Конечно, в милицию.
Стала искать хоть какие-то номера знакомых дочери, чтоб хоть как-то узнать, где ее дочь и закончилась ли вечеринка. Подсказали, что Миша, одноклассник Леры, там, и дали номер мамы его.
Позвонила матери мальчика, та ответила, что ее сын пришел и дома сидит в наушниках, выразив удивление о позднем звонке Валентины.
- В дверь, наконец, позвонили. Валентина бросилась к двери. На площадке, держась одной рукой за ручку двери, а другой за косяк, в стельку пьяная стояла ее Лера, какая-то помятая, чужая, нетрезвый вульгарный взгляд и какой-то несвязный лепет, запахло алкоголем. Лера попыталась что-то сказать матери, но стала вдруг плавно сьезжать по стенке, потому что совершенно не могла уже держаться на ногах. Валентине вдруг вспомнилось, что в прошлом вот так же приходил или приводили ее мужа, отца Леры, пьяного, вонючего, и так же он стоял, бессмысленно тараща на нее водянистые пустые глаза и бессвязно что-то шлепая губами, распухшими, неприятными.,, Точь-в-точь, как тогда", - в ужасе подумала она, на минуту остолбенев от увиденного. Но ужас быстро прошел уже от того, что дочь дома, жива, а на смену ему пришло негодование, злость, слезы. Валентина не дала упасть дочери, подхватила ее, затащила в дом, хлопнув дверью от накипающей ярости так сильно, что собачка соседей, никогда не подающая голос, вдруг залилась лаем.
Валентину трясло и колотило, слезы лились градом, ругань, крики-все перемешалось, пока она тащила дочь в ванную, на ходу стаскивая с нее куртку, свитерок, отбрасывая все в сторону, на ходу давая ей подзатыльники. Дочь была никакая, только приговаривала еле слышно:"Мамочка, мамочка"..
Дотащив , она кое-как заставила ее, еще в одежде, залезть в ванну под кран с холодной водой. Пока та, барахталась и отплевывалась от воды, Валентина, увидев висевший полотенец, несколько раз стукнула дочь по спине, приговаривая, все еще не помня себя от негодования:" В отца вся, в отца вся".
От холодной воды Лера стала приходить в себя, кое-как сняла с себя мокрое белье, бросив все на пол, Валентина подала ей полотенце, халат, выпроводила из ванной, та, качаясь, несмело, пошла в спальню, кое-как, натянув одеяло на себя, улеглась в постель. Леру трясло, мутило, она металась по кровати, ее тошнило. Валентина принесла ей тазик, сказала, чтоб если что, то только в тазик.
Постепенно злость проходила, стало жалко и дочь, и себя, почувствовала свою беспомощность перед тем, что называется генами.
Дочь уснула, сжавшись в какой-то маленький убогий комочек. Из-под одеяла торчала ее девчоночья челка, выкрашенная в яркий цвет, маленький носик, припухшие полудетские веки, несмытая, размазанная по щекам косметика.
- Валентина пошла на кухню, налила в стопку валерьянки, потом добавила пустырник, все залпом выпила, выпила бы и алкоголя, если бы он был, но спиртного в доме не было, и она впервые об этом пожалела.
Уже было три часа ночи, когда она, немного успокоившись, прилегла на диван.
Она закончила медучилище, потом начала работать в поликлинике в процедурном кабинете, делала уколы, системы, брала анализы. Зашел как- то молодой человек, строитель, симпатичный, крепкий. Общие симпатии, интерес друг к другу, завязалось знакомство. Через год поженились, свадьбы не было, так как средств ни у Валентины, ни у Николая не было. Родители Валентины жили далеко, не смогли приехать на регистрацию дочери, лишь выслали ей денег. А родителям Николая как-то было все равно, лишь бы их сын быстрее женился. Они жили в частном секторе, на окраине городка, был свой дом, постройки, баня, сад.
Тогда, вначале их совместной жизни, она не придавала значения тому, что родители мужа часто устраивали посиделки за столом с друзьямии и с вином, потом песни, разговоры, до утра. Отец быстро спивался, уходил в спальню, а мать продолжала веселиться, иногда могла уйти и продолжить гулянку дальше, у друзей. Но мать еще работала, это ее и сдерживало, заставляло держаться, не упасть совсем в пьяную яму, да и хозяйка она была неплохая: чисто в доме, есть что покушать.А вот отец мужа превращался в алкоголика, уже не только гулянки, затеянные по поводу и без повода его женой, но и одиночное распитие, втихушку, заставляло его практически каждый день быть пьяным. Как не придет Валентина к ним, всегда слегка навеселе мать и спящий, пьяный отец.
- Все было неплохо у молодых в начале их семейной жизни: своя квартирка, небольшая, но уютная, каким-то образом приватизированная еще бабушкой мужа, в 90-ые, потом они в ней своими руками сделали евроремонт, руки строителя Николая пригодились тут, обжились, мебель купили, родилась Лера.
Имя ей дал Николай, больно ему нравилась певица Валерия и ее прическа, когда она выступала с хвостом, Валентина не спорила, вроде ничего, а потом и совсем - Лера, Лерочка. Муж неплохо зарабатывал, потом и она вышла на работу в поликлинику.
Лере было 5лет , когда она стала замечать, что чаще и чаще муж стал приходить на веселе, то у друга сын родился, то премию обмывали, то просто пятница, снять стресс. А однажды пропал на трое суток, Валентина оббежала весь городок, всех знакомых, была и у родителей Николая, но те слухом и духом не слышали и не видели своего сыночка. Обратилась в милицию, и какое было удивление и возмущение Валентины, когда вместе с милицией она подьехала к дому свекрови, та выскочила из бани, пьяненькая, веселая, закрывала наспех дверь, как будто кого-то пряча. Ее попросили открыть. Там, на лежанке спал ее Николай, пьяный, заросший, кругом были окурки, бутылки, еда, все небрежно, грязно. Свекровь стала оправдываться, но милиционер пригрозил ей, она замолчала, а Валентину попросили забрать заявление из милиции.
На следующий день, сьежившийся, опухший, в нечистой одежде, явился домой муж. Валентина плакала, она не знала, как поступить. Выгнать, простить, дать шанс.
Он остался. Она дала себе и ему шанс. Но он потихоньку стал превращаться просто в алкоголика, три дня работает, четыре пьет. Сколько раз приводили его пьяного, звонили в дверь, оставляли его полуживого у дверей и убегали. Она открывал, заводила его, укладывала. Он отлеживался, шел на работу, потом вновь и вновь повторялось. Пока однажды он не ударил ее на глазах у дочери, которая уже ходила в школу, понимала, что отец часто пьет. В тот день она так же открыла дверь, он, качаясь, зашел, но то ли не допил, то ли еще что, спросил:"Пожрать что-нибудь можно в вашем доме?"
Она, сдерживая неприязнь, сквозь зубы ответила:"Где пил, там и жри". Он, схватив стул, попавший ему под руки, бросил в нее. От неожиданности она не отпрыгнула, не защитилась, стул попал прямо в нее, она упала, закричала что-то ему неприличное, выскочила Лера из комнаты, тоже закричала:"Папа, папа, не убивай маму! "Но он уже старался достать ногой ее за стулом, за столом, куда она упала. Валентина, цепенея от страха за себя и за дочь, молилась:"Господи, успокой его, господи, успокой его!".
Крик дочери остановил его, он повернулся к ней, погладил ее, пьяно улыбаясь и приговаривая:"Все, все, успокойтесь"
И Валентина поняла:лучше уже не будет. Он извинялся, просил прощения, у дочери на коленях просил прощения, но все было уже напрасно. Валентина стала думать о разводе, ей не выносим стал этот человек, а физическая близость приносила ей только душевную боль и страдания.
Так продолжалось еще несколько лет. Терпение Валентины кончилось. Что за жизнь с мужем-пьяницей. А она еще молодая, красивая женщина. Произошел развод. Муж, уже совсем спившийся, ни к чему не стремившийся, ушел жить к матери, к тому времени отец уже умер от цирроза печени, а мать, живенькая, веселая, еще крепко держалась за жизнь. В доме матери и стал проживать ее муж, оставив ей и дочери квартиру, и ни разу после развода не упрекнул ее, что она живет в его квартире, что было очень удивительно и благородно с его стороны. Не спрашивала и не качала права по поводу квартирки и его мать, да ее и так все устраивало.
Валентина не искала нового счастья, не стремилась завезти себе мужа, она окунулась в воспитание дочери, в работу, в подработку. Иногда встречала Николая, совсем опустившегося, нигде не работающего, живущего на пенсию матери. Какие с него алименты?
Все в ее жизни теперь было направлено на дочь. Ей хотелось, чтоб у ее дочери все было, не хуже, чем у ее одноклассниц. Хотелось чем-то компенсировать отсутствие в их доме мужчины, загладить вину за отца-алкоголика, помочь дочери выучиться, встать на ноги. Кто еще ей поможет, кому она нужна в этом мире?
И Валентина старалась. Да и дочь росла послушной девочкой, помогала ей по дому, умела вязать, вкусно приготовить, правда, учеба давалась ей туго, но нанимала Валентина иногда репетиторов, подтягивала дочь то по математике, то по английскому, так вот и подошли они к 11 классу.
Экзамены скоро. Забот много.
Утром Валентина проснулась от какого-то стука, открыла глаза, в окно падало серое утро осеннего начинающегося дня.Услышала, как в ванной зажурчала вода, и она навзрыд выдохнула скопившийся в ее груди то ли ком, то ли воздух, скопившийся где-то далеко внутри. На душе было тоскливо.
Она не вставала с дивана, все прислушивалась, что делает в ванной Лера, прислушивалась к журчанию воды.Дочь долго мылась, потом еще чего-то там делала, потом вышла, чистенькая, свежая, с полотенцем на голове, в своем домашнем халатике, родная ее Лерка. Валентина приподнялась с дивана, дочь, виновато, медленно подошла к ней и присела на край:
- -Мамочка, прости меня, этого больше не будет никогда, я тебе обещаю, клянусь
Валентина заплакала,прижала к себе дочь. Ей безумно было жаль ее, такую молоденькую, юную, родную, так хотелось загородить от чего-то страшного, и в то же время было стыдно, что вчера она опустилась да криков, оров, матерков при виде впервые пьяной дочери. Нет, она не даст дочери пить, она все сделает, чтоб это не повторилось. Как будто догадавшись, о чем думает и плачет мать, Лера продолжила:
- -Не думай, я не буду как отец, как его родственники, правда, мама. Вчера было весело, все пили вино, а я одна сок, вот и Сашка ливанул мне что-то крепкое, а потом мы пошли проводить Машу, у нее родителей не было дома, она позвала нас к себе, откуда-то водка появилась, а потом все как не со мной. Но я ж пришла, тут недалеко было, меня и проводил Саша и Маша, все норм, мамуль, все хорошо., А телефон в сумочке остался, у Маши, он разрядился.
Валентина не могла успокоить себя, чем дольше дочь говорила, обьясняла ей, почему она не отвечала на звонки, почему оказалась в пьяном состоянии, тем сильнее ей хотелось рыдать и кричать-нет, нет.
-Я тебе обещаю, мамочка, что ты больше не будешь плакать. Я помню, как плакала ты, когда отец приходил пьяный, и я себе говорила, вот вырасту, все сделаю, чтоб мама никогда не плакала, буду учиться хорошо, слушаться ее.
Валентина улыбнулась, погладила дочкину головку, заглянула в ее глаза, родные глаза, сказала:
-Ты все, что у меня есть. Не будет тебя, исчезну и я. Давай будем беречь друг друга. Прости меня, что я не сдержалась вчера.
Лера всхлипнула:
-Я больше никогда тебя не обижу, вот увидишь.
День был воскресный. Они пили чай, отходили потихоньку от вчерашнего. Лера сбегала за сумочкой с телефоном. Да, оказывается, она вчера была недалеко от дома, и что друзьям некоторым ее тоже попало, и что на завтра надо сделать доклад обязательно, и что математичка заболела, поэтому к третьему уроку.
Все приходило в обычное состояние, в то русло жизненное, к которому они привыкли. К вечеру уже Валентина с кухни позвала дочь смотреть фильм, а потом они пошли спать.
Валентина , лежа в постели, пыталась опять додумывать , что будет с дочерью и как ей поступить, но вчерашняя тревожная ночь, стресс сделал свое дело, она уснула.
Утром она долго смотрела на спящую дочь, и ей казалось, что не было той безумной ночи, когда она увидела, что с ее дочерью произошло непоправимое, неизлечимое, и виной тому гены ее отца-алкоголика.
-Все будет хорошо, все у нас будет замечательно, -подумала она почти что вслух.
Она тихонько потрогала дочь, нежно проговорила, как в детстве:" Лерочка, вставай, утро" "