или к чему приводит “самодержавие без самодержца”.
Василий Витальевич Шульгин - человек с невероятной судьбой: вырос в Российской империи, застал и стал активным участником событий 1905 и 1917 года, Гражданской войны, был в эмиграции, затем вернулся в Советский союз и пережил заключение во Владимирском централе (кстати, сокамерниками были Даниил Андреев и биолог В.В. Парин). Умер в 1976 году в возрасте 98 лет, оставив после себя множество публицистических сочинений, мемуаров и романов.
Знакомство я начала с самой его известной книгой - мемуарами “Дни”, которые посвящены в большей степени событиям 1917 года, в частности деятельности Государственной думы, Временного правительства и отречению государя Николая II. Автор, как непосредственный участник этих событий, представил свою версию того, по каким причинам 300 летняя империя в одночасье рухнула.
Позиция Шульгина сводится к тому, что кризис доверия к царской власти как к политическому институту, разброд среди элит, несостоятельность альтернативных царскому политических институтов, а также ряд крайне неудачных политических решений привели к революции.
«За веру, царя и отечество» – умирали, и этим создалась Россия. Но что– бы пошли умирать «за Государственную думу», – вздор.
Власть сама создала кавардак, бесовщину, хаос, и лишь большевики впоследствии смогли это обуздать, в отличие от чиновников старой гвардии, какие бы светлые цели они бы не преследовали. Масса “дурела и пьянела от собственного множества”, и если сегодня она была “за”, то завтра “против”, стоило только оратору от любой стороны завладеть ей. И большевикам это удалось лучше остальных.
Приведу самые любопытные отрывки из книги.
Отношение к народу:
Пробирался для того, чтобы с всероссийской кафедры, украшенной двуглавым орлом, высказать слова истинно киевского презрения к их «гневу» и к их «народу»… Народу, который во время войны предал свою родину, который шептал гнусные змеиные слова: «Чем хуже, тем лучше», который ради «свободы» жаждал разгрома своей армии, ради «равноправия» – гибели своих эскадр, ради «земли и воли» – унижения и поражения своего отечества… Мы ненавидели такой народ и смеялись над его презренным гневом… Не свободы «они» были достойны, а залпов и казней…”
Огорченный ресторатор сообщил мне, что у него раскрали все серебряные ложки… Это было начало: так «революционный народ» ознаменовал зарю своего «освобождения». Революция и состояла в том, что воришки перешли в следующий класс: стали грабителями.
Революционного сброда, то есть я хотел сказать – народа… Да, его величества Народа… О, как я его ненавижу!..
Все, что можно было испакостить, испакощено – и -это символ. Я ясно понял, что революция сделает с Россией: все залепит грязью, а поверх грязи положит валяющуюся солдатню… Эти – это страшное нашествие неоварваров, столько раз предчувствуемое и наконец сбывшееся… Это – скифы. Правда, они с атрибутами ХХ века – с пулеметами, с дико рычащими автомобилями… Но это внешне… В их груди косматое, звериное, истинно скифское сердце…
О Распутине и его роли в обществе
Распутин есть функция распутности некоторых дам, ищущих… «ощущений». Ощущений, утраченных вместе с вырождением. Разумеется, к этому времени они уже глубоко развращены, пройдя длинный путь великосветской проституции… Там, на низах, издревле, с незапамятных времен ведутся эти дьявольские игрища, где мистика переплетается с похотью, лживая вера с истинным развратом… что же удивительного, что санкт-петербургская гирлянда – мистически-распутная – притянула к себе Гришку Распутина, типичного русского «хлыста»!.. Вот на какой почве произошло давно жданное слияние интеллигенции с народом!.. Гришка включился в цепь и, держа в одной руке истеричку-мистичку, а в другой – истеричку-нимфоманку, украсил балет Петрограда своим двуликим фасом –кудесника и сатира… «Хлыст» не обязан быть идиотом… «Хлыст» может быть и хитрым мужиком… Гришка прекрасно знал, где каким фасом своего духовного обличия поворачиваться…
Царской семье он обернул свое лицо «старца», глядя в которое царице кажется, что дух божий почивает на святом человеке… А России он повернул свою развратную рожу, пьяную и похотливую, рожу лешего-сатира из тобольской тайги… И из этого – все…
Так этот посланец смерти стал между троном и Россией… Он убивает, потому что он двуликий… Из-за двуличия его обе стороны не могут понять друг друга…
Царь и Россия с каждым часом нарастающей обиды в сердце ведут друг друга за руку в пропасть…
В кинематографах запретили давать фильму, где показывалось, как Государь возлагает на себя георгиевский крест. Почему?. Потому что, как только начнут показывать, – из темноты голос: «Царь-батюшка с Егорием, а царица-матушка с Григорием…»
Кризис власти
Они – революционеры – не были готовы, но она – революция – была готова. Ибо революция только наполовину создается из революционного напора революционеров. Другая ее половина, а может быть, три четверти, состоит в ощущении властью своего собственного бессилия. Но вместе с тем разрушен основной нерв России: сознание необходимости повиноваться «указу Его Императорского Величества».
Таковы мы… русские политики. Переворачивая власть, мы не имели смелости или, вернее, спасительной трусости подумать о зияющей пустоте… Бессилие свое и чужое снова взглянуло мне в глаза насмешливо и жутко!..
Не было, в сущности, ни одного министра, который верил бы в себя и в то, что он делает… Класс былых властителей сходил на нет… Никто из них неспособен был стукнуть кулаком по столу…