В канун блокадного юбилея на экраны кинотеатров выпустили новую картину Алексея Алексеевича Германа-младшего «Воздух», посвященную подвигу женщин-летчиц во время Великой Отечественной войны. А поскольку производству ленты помогали не только петербургские власти, но еще и сам Константин Львович, то мы в очередной раз получили на-гора агрессивную рекламную кампанию. Она была призвана убедить всех жителей России, что мы увидим очередной шедевр очень талантливого режиссера, наследника великой культурной фамилии. Однако на деле все получилось совсем иначе.
Герману-младшему было очень трудно, так как картину снимали чуть ли не шесть лет. А за плечами у младшего вставал незримо образ старшего. И здесь сын не смог превзойти отца, который снимал свой последний фильм чуть ли не полтора десятка лет. Плюс тема войны, которую Алексей Юрьевич гениально раскрыл нам гораздо раньше, чем его сын задумал снимать картину о летчицах. К этому стоит прибавить и конкретную традицию отечественного кино по части историй об асах военного неба – от «Небесного тихохода» и «Истребителей» до «Хроники пикирующего бомбардировщика» и ленты «В бой идут они «старики». Не говоря уже о таких персоналиях как «Повесть о настоящем человеке». Были и ленты о подвигах тех, кому природой положено становится женами и матерями, а не надевать военную форму. Здесь у нас есть абсолютный шедевр Станислава Ростоцкого «А зори здесь тихие..», а рядом – «О тех, кого помню и люблю» и «В небе «ночные ведьмы».
Все вместе это не могло не оказывать давления на молодого гения, который уже пытался прикоснуться к теме войны в дебютной ленте «Последний поезд». Но тема блокады, совмещенная с темой женского подвига – особая история, которая требует и внимания к характерам героинь, и к мельчайшим деталям военного времени. Последнее вроде бы должно быть у Алексея Алексеевича в крови. Но проколы начинаются с первых же эпизодов, когда, например, «Дорогой жизни» (военная дорога номер 102) называют наземный участок трассы из Ленинграда на берег Ладожского озера. Хотя так назывался именно путь по льду. Понятно, почему режиссеру понадобилась эта уловка. Зимнюю натуру он не сумел снять, а поэтому и ограничился подменой. Зато здесь он развернул свой военный натурализм в полном объеме.
Дальше - больше. Время сюжетного начала фильма обозначено предельно точно – 20-е числа апреля 1942 года. А машины все идут в сторону Ладоги. Хотя согласно официальному приказу движение по льду было прекращено с 21 апреля того же года. Красота кадра должна была спасти впечатление. И поэтому на берегу озера едва прикрытые маскировочной сетью стоят напоказ наши самолеты. И как здесь немцам не прилететь и не разнести их в щепки? Что они и делают с известной долей мастерского авиацинизма. Девушки, конечно¸ плачут, страдают, пугаются. А потом, как в ни чем не бывало…выщипывают себе брови. Будто бы они находятся в салоне красоты на Невском, а не в расположении военной боевой части. С гримом в «Воздухе» вообще большая беда, так как на крупных планах видны усилия тех, кто пытаются сохранить обаяние молодых женских лиц, но авиация, тем более военная, - это тяжелая и грязная работа, и о туши для ресниц тут думать некогда, да и не зачем. Молодость героинь – едва ли не главный акцент в фильме Германа-младшего, но с точки зрения элементарной логики и знания особенностей женского организма полеты на больших скоростях и перегрузках полеты на истребителях прекрасным дамам просто-напросто противопоказаны. Смотрите на эту тему тот же «Небесный тихоход». Заодно там же можно увидеть то, как на самом деле необходимо маскировать боевые самолеты на земле.
Актрисы и актеры подобраны режиссером с некоторым расчетом на узнаваемость и типажность, но даже такой хорошей актрисе как Анастасия Талызина, не говоря уже о Елене Лядовой, просто-напросто нечего играть. А потому они старательно сверкают глазами и изображают перманентно состояние тревоги и ужаса. И потому хочется узнать: а как они чувствовали себя там, наверху, во время воздушных боев. Впрочем, героизм летчицы Талызиной проявляется в том, как она пристреливает из табельного оружия своего мужчину-соратника, попытавшегося осуществить свое природное предназначение в отношении женщины насильственным путем.
Молчаливым на сей раз в кадре оказался и Сергей Безруков, которому не было нужды напоминать о кредитах в пять миллионов в известном банке. Зачем-то появился и хороший актер Антон Шагин, который также оказался молчаливым героем. Появился и исчез, а рядом бегала собачка неизвестной породы, которая будто бы специально «забрела» на съемочную площадку «Воздуха» из прежних советских фильмов о военных летчиках. Но ко всем этим странностям (чтобы не сказать «ляпам») можно было бы привыкнуть. Тем более, что фильм длится два с половиной часа.
Но привыкнуть трудно, так как вся информационная кампания вокруг фильма Германа-младшего строится вокруг уникальных (с точки зрения Константина Львовича) технических и технологических обстоятельствах съемок, включая строительство специальных моделей самолетов. Об этом былинники речистые и ведут свой рассказ. На эту удочку попался и сам режиссер, для которого первым делом были самолеты, а девушки – потом. П(охв)альба из всех информационных стволов оказалась напрасной. На экране очень трудно различить: кто за кем гонится и кто кого сбивает в бою. А крупные планы страдающих летчиц не более чем постановочная уловка. И как не вспомнить прежнее кино о военных летчиках, где все было видно и понятно. Вспомните хотя бы трагический финал фильма «Хроника пикирующего бомбардировщика».
Увы! Амбиции Эрнста, раздутые до космических масштабов после ложного «Вызова», сыграли с фильмом о военных летчицах злую шутку. Главным для всех его создателей оказались технические средства, а люди в кадре лишь помогали демонстрировать продюсерскую мощь Первого канала и его гениального генерального директора. Ему важно было продемонстрировать умение достигать целей – технических и коммерческих, а людские судьбы и характеры поэтому лишь повод снять очередное, многозатратное фальшивое кинозрелище. И если с космосом такие намерения вроде бы удалось реализовать, то испорченный «Воздух» так и останется громким и наглядным укором тем, кто превращает святую тему в манипулятивную игрушку ради собственной славы и амбиций.
Владимир Бессер
