Двадцать седьмая глава «Дневника» Саманты Маркл «Тени за поворотом дороги» повествует о том, как физическое состояние Саманты все же начало подрезать крылья ее мечтам, а также — вкратце — о том, как взрослела в это время Меган, начинающая проявлять нетерпимость уже и к отцу.
Итак, после землетрясения, случившегося в Лос-Анджелесе в январе 1994 г., Саманта больше не могла работать в высоких зданиях типа больших торговых центров и была вынуждена искать другую работу. Знания, полученные когда-то в школе радиовещания, пошли ей на пользу — она устроилась на радио, совмещая две должности: диктора утренних новостей и напарника ведущего утреннего шоу. Она была ответственна в том числе за содержание программы и «выбирала истории, которые были актуальны для слушателей» — и схема ее работы обычно заключалась в том, чтобы начинать передачу с позитивной истории и завершать ее позитивной историей. Именно тогда она «на собственном горьком опыте убедилась, что не все люди любят хеппи-энды».
На первых полосах в то время был судебный процесс над О.Дж. Симпсоном. Каждый выпуск новостей приходилось начинать с него. Эта тема освещалась в прессе столь широко, что Саманта волей-неволей начала и сама вовлекаться в нее:
«Я говорила о нем так много, что это казалось удручающим. Я не думала, что он виновен: мне казалось, что СМИ искажают факты этого дела по мере их раскрытия, и я воспринимала это как этический конфликт. Я хорошо знала район Брентвуд, и доказательства [виновности Симпсона], на мой взгляд, не соответствовали действительности. Я была одной из тех, кто считал, что расизм сыграл решающую роль в этом деле и что Симпсона подставили. Я думаю, что, как и большинству слушателей по всей стране, мне было очень легко косвенно вовлечься в эту историю. Я узнала, что людям нравятся сенсации — даже если они ужасны.
Я была не согласна с тем, что эта история должна открывать каждый выпуск новостей, — я хотела, чтобы мои эфиры начинались и заканчивались на позитивной ноте. Однажды, не объявляя заранее об изменениях, я изложила историю так, как, по моему мнению, она должна была звучать — просто чтобы посмотреть, что подумают слушатели.
Вошел генеральный менеджер радиостанции, выглядевший так, словно только что сошел с обложки журнала Rolling Stone. Он склонил голову набок и сказал:
— Просто запомни: все сбегаются на запах крови.
Я уважала его как своего босса и уважала его видение позиции радиостанции, но не хотела навязывать своим слушателям чувство обреченности и уныния, в то время как они ехали на работу. После нескольких обсуждений темы и серьезных размышлений я подала заявление об уходе. Это был хороший опыт, но я хотела чего-то другого».
У Саманты было несколько друзей, которые настойчиво советовали ей попробовать себя в службе в армии, и в какой-то момент она подумала, что именно в армии ей мог бы пригодиться опыт в сфере радиовещания. Томас, у которого она спросила совета, приободрил ее, посоветовав «следовать зову сердца и делать то, что она считает нужным». Саманта была в хорошей спортивной форме и с легкостью сдала все физические нормы, которые требовались для подготовки специалистов Военно-воздушных сил Национальной гвардии: «Я решила доказать своей семье, включая Мег и моих детей, что я не ограничена своим заболеванием и что в жизни мы можем делать все, что задумаем. Мег училась в средней школе, и я подумала, что действительно важно продемонстрировать ей эту силу. Я вспоминала, как Элеонора Рузвельт говорила: «Вы должны делать то, что, по вашему мнению, вы не сможете сделать». Сейчас, оглядываясь назад, я осознаю, что перегибала палку, подсознательно стремясь показать миру, что диагноз меня не остановит».
Конечно, он остановил ее. Саманта пробегала милю за пять минут и ежедневно тренировалась, чтобы поддерживать и улучшать свои результаты, — однако армейский марш-бросок под палящим техасским солнцем не имел ничего общего с любительскими оздоровительными упражнениями, и на середине дистанции у нее начала отказывать правая нога. Ей помогли добраться до финиша такие же новички, стремившиеся стать летчиками, после чего она прошла тщательное медицинское обследование — и диагноз РС, хотя и в легкой (пока) форме, был подтвержден. С мечтой о службе в армии пришлось попрощаться. Саманта была очень разочарована и подавлена — но знала, что, так или иначе, ей придется с этим справиться.
Она вернулась домой. Томас, уже зная, что ее состояние может ухудшиться, предложил ей посоветоваться с Дорией — спросить, не знает ли та о квартирах или еще каких-либо ресурсах, доступных для людей с ограниченными возможностями в Санта-Монике. Дория в то время изучала геронтологию и уже работала с несколькими пожилыми людьми, поэтому Саманта подумала, что это неплохая идея, и позвонила ей. Разговор был дружеским — Дория, казалось, действительно посочувствовала ей, приняла достаточно близко к сердцу ее проблему и пообещала проверить информацию по своим каналам и перезвонить. Она так и не перезвонила, и это даже не особенно расстроило Саманту — скорее привело в недоумение: «Я не понимала, зачем ей вообще понадобилось предлагать помощь, если она не хотела этого делать. Это было очень странное взаимодействие».
Меган в это время росла, «с каждым днем становилась все более независимой и, казалось, все больше походила на свою мать». «Я не знала, много ли Дория рассказала ей о моем здоровье, но не хотела, чтобы мой диагноз или физические трудности расстраивали ее, поэтому долго не рассказывала ей о них», пишет Саманта. Им и без того всегда было о чем поговорить, потому что в то время Меган начала блистать на сцене в школьных спектаклях, а Томас записывал их на видео: «Я думала, что она завораживает и что это определенно ее призвание. Я очень гордилась ею. Глядя на нее на сцене, я понимала, что маленькая Мег, которая сидела у меня на коленях и была такой милой, когда разбрасывала чернику по полу, выросла и уже почти стала женщиной. Мне нравилось, что она чувствовала себя храброй и красивой и что с каждым годом она казалась все более уверенной».
Уверенность и напористость Меган, увы, очень быстро стали причиной разногласий между ею и отцом. Томас помогал создавать театральные постановки в школе Непорочного Сердца, и из-за одной из них у него возник конфликт с дочерью. Поссорившись с кем-то из группы, Меган потребовала, чтобы Томас отказался от участия в подготовке спектакля, — но он «был профессионалом, взявшим на себя определенные обязательства, и заботился о преподавателях и учениках», и не мог пойти ей навстречу. Постановка состоялась, как и было задумано, а Меган перестала разговаривать с Томасом и на несколько недель уехала к Дории: «Это был первый раз, когда я увидела, как она закатила истерику, не сумев настоять на своем. Папа понятия не имел, что все это было слепком будущего». Саманта подумала, что посещение католической школы для девочек должно было бы развить лучшие моральные качества Меган — смирение, сопереживание, сострадание, — хотя их семья и не была религиозной. Впрочем, Томас «всегда верил, что религия находится в сердце и является чем-то очень личным, поэтому не навязывал этот вопрос никому»...