И снова рассказ о дачниках Покровского. Я была удивлена, узнав, что свою "Историю" здесь писал не только Николай Карамзин, но и Сергей Соловьёв. Но, впрочем, рассказ не об отце Соловьёве, а о сыне - Владимире. Да-да, том самом Владимире Соловьёве, которого называют первым русским философом.
Владимир Соловьев родился зимой 1853 года. Появился он на свет семимесячным и свою впечатлительность впоследствии объяснял именно этим. Его отец — известный историк Сергей Михайлович Соловьев — был человек уважаемый, либеральный и крайне умеренный, как писали о нем современники. Ученик Грановского и учитель Ключевского, он преподавал историю сыну императора Александра II — юному Александру III, занимал пост ректора Московского университета.
Между тем в семье было двенадцать детей. Мать следила за домом и старалась делать всё, чтобы дети не отвлекали отца от его дел. Мальчиком Володя был периодически просто неудержим и не отказывал себе в удовольствии пошалить, любил "опасности и утехи". И шалости удавались.
Как и многие московские семьи в середине XIX века семья историка Сергея Соловьёва снимала на всё лето дачу. Именно у нас в Покровском-Стрешневе. Как говорили - "У княгини", хотя старая хозяйка уже ушла в мир иной, а новому хозяину было всё равно до дачников, лишь бы домки не простаивали...
Дача в Покровском впервые была снята в самом начале 1860-х годов, а дальше снималась постоянно десятилетия. В то время подмосковные дачи располагались вдоль дороги рядом с простыми деревенскими избами. Дачи снимали две друживших между собой семьи: Соловьёвых и Лопатиных. Отрочество философа Владимира Соловьёва как раз пришлось на летние каникулы на даче в Покровском.
Впервые Володя почувствовал здесь "воздух свободы" когда был гимназистом. Потом это ощущение так и не прошло, а слова "дача, Покровское" были равны словам " свобода передвижений и независимость".
Бывало, что гимназист Володя с друзьями-одногодками, по его словам, наводил ужас на покровских обывателей. Ватага неугомонных подростков иногда просто хулиганила.
Сам Владимир Сергеевич потом так опишет самое "нестрашное" баловство:
«Цель нашей деятельности за это время состояла в том, чтобы наводить ужас на Покровских обывателей, в особенности женского пола. Так, например, когда дачницы купались в протекающей за версту от села речке Химке, мы подбегали к купальням и не своим голосом кричали: „Пожар! Пожар! Покровское горит!“. Те выскакивали в чем попало, а мы, спрятавшись в кустах, наслаждались своим торжеством».
Да... наверное действительно было смешно смотреть как выскакивали мокрые купальщицы в облепивших их тела рубашках...
Ещё одним развлечением неугомонной ватаги было изображать привидение.
"А то мы изобретали и искусно распространяли слухи о привидениях и затем принимали на себя их роль. Старший Лопатин (не философ), отличавшийся между нами физической силою и ловкостью, а также большой мастер в произведении диких и потрясающих звуков, сажал меня к себе на плечи верхом, другой брат надевал на нас обоих белую простыню, и затем эта необычайного вида и роста фигура, в лунную ночь, когда публика, особенно дамская, гуляла в парке, вдруг появлялась из смежного с парком кладбища и то медленно проходила в отдалении, то устремлялась галопом в самую середину гуляющих, испуская нечеловеческие крики. Для других классов населения было устроено нами пришествие антихриста. В результате мужики не раз таскали нас за шиворот к родителям, покровский священник, не чуждый литературе, дал нам прозвание "братьев–разбойников", которое за нами и осталось, а жившие в Покровском три актрисы, г–жи Собещанская, Воронова и Шуберт, бывшие особым предметом моих преследований, сговорились меня высечь, но, к величайшему моему сожалению, это намерение почему‑то не было исполнено".
Вид Покровского поменялся ещё при дачной жизни здесь Владимира Соловьева. Около 1880 года на средства одного из дачников, П.П. Боткина, к церкви Покрова (настоятель которой дал Соловьеву и Лопатиным прозвище братьев-разбойников) пристроили трапезную. Почему разбойников? С этим связана ещё одна, я бы всё-таки сказала, совсем не смешная история. Но у неё была своя первопричина...
Ещё девятилетним мальчиком Владимир Соловьёв увидел Богородицу. Видение было таким ощущаемым, что ли, что это внесло в душу мальчика значительные изменения. В 13 лет Соловьев испытал жестокие религиозные сомнения. Воспитанный в умеренности и благонравии, развитый не по годам, колоссально много читавший, он болезненно переживал отречение от детской наивной веры. Отрекался Соловьев горячо и неистово: "…совестно вспоминать, - писал он, - какие глупейшие кощунства я тогда говорил и делал".
Друг детства, в будущем коллега по философскому цеху Л.М. Лопатин, вспоминал о дачном покровском лете, когда Соловьёв начал бунтовать против сего и всех:
"Помню, как мы однажды, гуляя в Покровском-Глебове, забрели на кладбище. Соловьев, в припадке бурного свободомыслия, к великому смущению и даже перепугу моему и моего брата, повалил на одной могиле крест и стал на нем прыгать. Это увидел местный мужик, прибежал к нам и начал нас бранить из последних слов. Хорошо, что дело окончилось только этим"
Но всё когда-нибудь заканчивается. Как дачное гимназическое лето, которого всегда ждал Владимир Соловьёв с нетерпением...
Он повзрослел, перестал бунтовать открыто и бескомпромиссно. Его время стал занимать университет и обучение уже в нём.
В 1873 году с молодым Владимиром Соловьёвым познакомился Фёдор Михайлович Достоевский. Именно с него - убеждённого в своём нигилизме, но при этом глубоко религиозного человека, напишет потом писатель образ своего Алёши Карамазова. Жена Ф.М. Достоевского Анна напишет потом в своих мемуарах:
«Впечатление он производил тогда очаровывающее, и чем чаще виделся и беседовал с ним Фёдор Михайлович, тем более любил и ценил его ум и солидную образованность».
Гораздо позже впоследствии В.С. Соловьев заезжал сюда к своим друзьям - они занимали дом, находившийся уже в другом месте, в глубине усадебного парка, так называемую Берсову дачу, ту куда когда-то к своей невесте приезжал литератор граф Лев Николаевич Толстой. Но это уже были поездки в гости ко взрослым людям такого же взрослого, состоявшегося человека, который, приехав на место своих подростковых проказ, вспоминал их с лёгкой грустью и смущением...
Лайки помогают развитию канала!