Ни одну из женщин Глеб не обманывал, не раздавал направо и налево пустых, нелепых обещаний, не услаждал красивыми словами. Напротив, он расставлял точки над i сразу же, при первой встрече.
Без экивоков, прямым текстом умница Глеб озвучивал свое заманчивое предложение и дело женщины было решить, соглашаться на него, или нет. Подобное поведение представлялось ему верхом предусмотрительности, ибо снимало с него всякую возможность упрекнуть, прижать или обвинить.
За долгие годы практики Глеб не однажды убедился, что каждая новая знакомая, ну или большая их часть, мнили себя особенными, наивно полагали, будто смогут легко его захомутать, заарканить. Он видел характерный лукавый, жадный блеск в глазах, это невысказанное "погоди, ты увидишь... Ты сам не захочешь со мной расставаться".
Охотника неизменно смешила их глупая самонадеянность.
-Признайся, милая. - мягко говорил он, улыбаясь самым краешком губ. - Ты думаешь, что стоит нам провести вместе несколько недель, и я не отпущу тебя?
Женщины застенчиво улыбались, смущались до слез, качали головой, словно бы отрицая, а многие произносили размытое, ватное:
-Посмотрим, время покажет.
Именно эту фразу он слышал чаще всего, и интонация у них у всех звучала почти одинаково.
-Советую не обольщаться на мой счёт. - все так же мягко предостерегал Глеб. - Не стоит.
-Нет, нет. Вы выразились предельно ясно. Я все поняла!
Опытный Глеб, однако, видел ясно: женщина во власти иллюзий, разминается, готовится к атаке, к прыжку. Мысленно плетет ванильную, сладкую сеть, куда надеется заманить его. Глупышка!
За всю его практику отказались лишь две. Обе запомнились ему до мельчайших деталей.
Первая, по имени Злата - тонкая до прозрачности, белокурая, с белесыми ресницами, которые не удосужилась накрасить. Она походила на уставшую, унылую одежную моль, но Глеб умилился отчего-то и даже слегка расстроился когда услышал:
-Нет, извините, мне это не подходит... - Злата изобразила слабое подобие улыбки, вышедшей кисло и неискренне. Она стремительно поднялась, едва не опрокинув стул и, не дожидаясь ответной реплики, выскользнула из кафе.
Глеб посмотрел ей вслед и вздохнул. Нет, не имелось в этом вздохе ни горести, ни разочарования, было бы отчего! Однако досада из-за впустую потраченного времени и некоторая доля удивления:
-Неужели?! Вот она?! Такая никакая и все же "нет"?! Однако...
Второй была Галочка. Она сама так представилась:
-Галочка, - и протянула короткопалую, влажную, похожую на сырую рыбу, ладонь.
Глеб слегка пожал её и тотчас непроизвольно вытер руку о джинсы. Осторожно, незаметно, так, чтобы Галочка не заметила.
Глеб отличался особой, избирательной деликатностью, не любил обижать женщин раньше времени. Напротив, до истечения срока, он любил их всем сердцем и всем естеством.
Женщины нравились ему в принципе, независимо от возраста, внешности и комплекции. Каждая, будь то юное создание с гладкой, персиковой кожей или же женщина в возрасте, согнутая и сломленная, давно утратившая всякий намёк на блеск, имели равный шанс.
-Вы согласны? Вам интересно? - вкрадчиво поинтересовался Глеб и вопросительно взглянул на Галочку.
Та сосредоточенно вертела в руках вилку и пристально смотрела в стол, не спешила с ответом, размышляла, взвешивала, прикидывала, представляла, должно быть, каково это, когда знаешь заранее.
Глеб терпеливо ждал, пил остывший кофе мелкими глотками, рассеянно оглядывал зал.
-И что же, ни единого шанса? - тихо спросила, наконец, Галочка, коротко посмотрев на собеседника, чтобы вновь опустить глаза в ту самую секунду, когда их взгляды пересеклись.
Галочка была полной и не слишком ухоженной. Внимательный, цепкий Глеб сразу же отметил несвежие волосы, чуть потекшую, плохого качества тушь, облупленный лак на коротких, неровных ногтях.
-Нет, Галочка, ни единого, - без заминки подтвердил он.
-Что ж, я поняла, - Галочка встала, оправила мятое платье. - Нет. Пожалуй, что нет.
Глеб не ответил, равнодушно пожал плечами и отпил из почти опустевшей чашки.
Галочка замешкалась на минуту, как если бы ждала что он передумает, но сластолюбец уже потерял к ней интерес и демонстративно извлёк телефон из кармана стильного пиджака.
Всё началось когда ему исполнилось тридцать. С тех пор прошло пятнадцать лет, но Глеб испытывал тот же азарт, что и в первый раз.
Идея пришла к нему ночью, ни с того, ни с сего. За несколько месяцев до этого, счастливец получил неожиданное наследство. Его весьма состоятельные родители погибли в аварии и Глеб стал обладателем трех квартир в самом центре Москвы и доходного, раскрученного бизнеса.
С родителями отношения сложились более чем прохладные, виделись родные редко, друг друга не понимали и понять не старались. Помогать родители, единственному сыну, не помогали. Отец относился к тем, кто даёт удочку, не рыбу.
Мать во всем поддерживала мужа.
Глебу дали возможность получить блестящее образование и с легкостью отпустили на вольные хлеба.
Парень пытался спорить, требовал чтобы отец предложил ему место в своей фирме, но тот не уступил:
-Ты, Глеб, взрослый мужик. Все, что мы с мамой должны были для тебя сделать, мы сделали. Теперь сам.
Сколько бы Глеб ни скандалил, как бы ни взывал к родительской любви, не помогало.
А главное, что оба они всегда и во всем были заодно. Глеб не на шутку обиделся, затаился и пообещал себе, что придёт день и наступит праздник.
"Праздник" наступил поздним пятничным вечером, когда ему позвонили из ДПС.
Бизнес интересовал Глеба постольку поскольку, тем паче что у руля давно уже стоял верный, годами проверенный друг отца. Вникать в детали досконально, окунаться с головой, наследник не стал, но и совсем махнуть рукой на родительское детище, себе не позволил.
Не торопясь, без малейшей суеты он разобрался что к чему и честно проводил на работе три-четыре дня в неделю.
Вступив в права, Глеб сразу же объявил, что все остаётся как повелось, никаких перемен, никаких кадровых перестановок.
-Всё лето я оставляю за собой, - твёрдо сказал он отцовскому другу. - Вы можете мне звонить, но только в случае крайней необходимости, а на личное присутствие прошу не рассчитывать. Что бы ни случилось, разбирайтесь сами.
Так и сложилось.
Квартиры и надежный бизнес приносили ощутимый доход, который обеспечил Глебу безбедную, сладкую, сытую жизнь.
Гулякой и транжирой он не был, но слабости имел, а деньги, свалившиеся на голову, помогали этим слабостям потакать.
Женщины - вот то, что по-настоящему занимало Глеба. Он жаждал обладать ими, семьи не хотел, о детях не помышлял.
Женскую психологию, их хитрое устройство, то, из чего эти создания сотканы, он изучал с поистине поразительным упорством и неугасаемым любопытством.
Та мысль, что пришла ему среди ночи, показалась столь соблазнительной, что Глеб, обдумывал её, занимался огранкой и чисткой ещё несколько дней часами напролет.
Когда мысль окончательно оформилась в план, он приступил к осуществлению.
Будучи человеком привлекательным, имеющим вкус, статус и деньги, ему ничего не стоило вступить в занятную, увлекательную и будоражущую игру.
Глеб зарегестрировался на всех существующих сайтах знакомств и начал предлагать женщинам лето.
Да. Так просто и ясно - лето в подарок.
Одно-единственное лето и ничего более.
Причём место он выбирал в зависимости от женщины. Это могло быть лето в Париже, где он снимал небольшую мансарду неподалёку от центра.
Или же домик у самого озера в глубине Белорусских лесов.
Или шумная, дорогая обманщица Ялта. А быть может Таиланд или Бали, Рижское взморье или же Черногория.
Вариантов имелось множество, выбирай, не хочу.
Глеб не пытался поразить, ослепить, купить, ничего похожего. Совсем ничего. Он не предлагал номер в "Георге V", не тянул в Доминикану или Арабские Эмираты, но это могла быть небольшая квартира с видом на Темзу или нечто совсем уж простое, незатейливое. Не имело значения.
Где, как ему казалось, видел женщин насквозь. Он мог понять в течение пяти минут после "да", что именно предложить сидящей напротив даме или же хорошенькой молодой барышне, авантюристке по натуре.
Каждое из прошедших пятнадцати лет, было особенным и неповторимым, терпкий вкус ему придавал тот факт, что оно не повторится. Одно, только одно.
Из пятнадцати спутниц лишь три играли в его игру до конца. Остальные двенадцать закатывали истерику.
Могли отличаться слова и форма, суть оставалась. Женщины до последней секунды надеялись, верили, ждали.
Пожалуй наиболее сочным, вкусным моментом для Глеба, Являлся тот волшебный миг, когда они понимали что это и правда ВСЕ.
О, как менялись их лица! Глеб внимательно следил за выражением, жаждал его и получал наслаждение ни с чем несравнимое.
Кто-то тихо, жалобно плакал, другие кричали и грубо ругались, одна набросилась с кулаками, поцарапала лицо и порвала рубашку.
Они были такие разные; молодые и взрослые, красавицы и дурнушки, стройные и грузные, но столь одинаковые в своём поражении, потрясении, разочаровании.
Лиза - пятнадцатая, обладала волосами рыжими, густыми, тяжёлыми и подвижными, как огонь. Глаза её зелёные, озорные, яркие и бесстыдные могли покорить любого, а непоколебимая ее уверенность в собственных чарах, в своей неотразимости, манкости, безграничной власти, придавала ей дополнительный шарм.
Она часто смеялась, потрясающе соблазнительная, лёгкая, изящная, полная жизни.
Пара провела все лето в Прибалтике, объехав её вдоль и поперёк, надышавшись сосновым воздухом, накупавшись в прохладных водах, находившись по булыжным, неровным мостовым.
-Мне было очень хорошо с тобой. - проникновенно признался Глеб тридатого августа. - Спасибо тебе за это волшебное, чудесное, незабываемое лето.
Лиза, по обыкновению, засмеялась, запрокинув голову, открывая высокую, стройную шею:
-Ты будто прощаешься. - промурлыкала она, отсмеявшись.
-Прощаюсь, моя хорошая. Так и есть - с готовностью подтвердил Глеб и тотчас подхватил чемодан.
- Ты шутишь?! Не может быть! - недоверчиво улыбнулась Лиза.
- Отнюдь. - махнул рукой любовник.
Переполненная яростью, не владея собой, слыша лишь стук собственного сердца и отголоски его последних слов, Лиза, казалось, разучилась дышать. Она хватала ртом воздух, смахивая на рыбу, безжалостно выброшенную на берег.
Лишь увидев, как открылась дверь, женщина смогла вдохнуть. Плохо соображая, она схватила со столика чугунный подсвечник, весивший, наверное, целую тонну, метнулась в коридор и,
размахнувшись изо всех сил, обрушила на затылок Глеба этот нелепый предмет, выполненный с претензией на старину.
Мужчина на мгновение замер, выпустил из руки чемодан, а затем пошатнулся и тяжело рухнул на пол. В номере стало так тихо, что явственно слышалось жужжание мухи, залетевшей незванной гостьей через балконную дверь.
Лиза постояла какое-то время, глядя на крупное, поверженное тело Глеба, расширенными, полными ужаса глазами, а затем отшвырнула в угол окровавленный подсвечник и громко, безнадёжно тоскливо завыла.
Надежда Ровицкая
Конец