Друзья скачали странное приложение на телефон, которое обещает предсказать дату смерти любого, кого сфотографирует камера. Они пробуют разобраться, как работает приложение и понимают, что не все так просто...
Продолжение. Все главы здесь
Глава 8
Когда Валик увидел Олега, лежащего в сплетении трубок и проводов на высокой кровати, у него подогнулись ноги.
— Э… молодой человек… да вы, батенька, впечатлительный… — мягко сказал старик и поддержал юношу за локоть.
— Я не… Господи… как же так… — смотреть на неподвижного друга, спасшего ему жизнь, было невероятным испытанием. — На его месте должен был быть я…
— Все мы на своих местах, — изрек старик и потянул Валика за рукав белого халата. — Идем, идем…
Тут же, словно из-под земли выросла рослая медсестра. Она окинула непрошеных гостей суровым взглядом.
— Эй… а вы что тут делаете? Немедленно… я сейчас вызову охрану! Охрана! — заверещала она как пожарная сирена, но старик уже вытащил Валика из поля ее зрения, втянул в узкий невзрачный коридор, в конце которого толкнул неприметную дверь.
— Это для техперсонала, — пояснил он.
— Ясно, — отреагировал Валик. Перед глазами стоял образ друга, его вдруг похудевшее лицо, сине-фиолетовые круги под глазами, а еще рядом с кроватью эта штука, испускающая страшные звуки, с помощью которой Олег дышал.
— Он точно не умрет? — спросил вдруг Валик старика.
Тот остановился у края лестницы, внимательно посмотрел на парня.
— Ты же фотографировал его. Зачем спрашиваешь? Сомневаешься?
— Нет, но… вдруг были случаи…
— Не было таких случаев, — отрезал старик. — Если она показывает, значит все. Это окончательная дата.
— Понятно, — ответил Валик.
Он спускался позади старика, который медленно прокладывал дорогу.
Валик незаметно достал телефон и когда старик в очередной раз замедлился, сделал снимок программой. Он тут же спрятал аппарат в карман и вовремя — тот оглянулся и глаза его сверкнули. Однако, ничего не сказал.
— Твоя палата прямо и налево. Найдешь?
— Да, — быстро ответил Валик. Ему не терпелось избавиться от старого программиста.
— Если что, я лежу в кардиотделении в триста пятой.
— Хорошо.
Они махнули друг другу и разошлись в разные стороны.
По правде говоря, Валик не мог думать ни о чем другом, кроме как о мести. В его голове рождались планы один страшнее другого. Котел с кипящим маслом был лишь жалкой пародией на его действительно серьезные планы.
Валик шмыгнул в свою палату, накрылся одеялом и уставился в потолок.
Как мне их найти для начала? — думал он, рассматривая лампу дневного света, которая чуть заметно мерцала голубоватым светом. Расспрашивать у сторожа не имело смысла, а караулить у дверей школы и вовсе опасно. Рыжий с финалом учился вместе с Куроносовым. Его Валик помнил хорошо. А вот двое других были явно не местными и даже не школьниками.
Он смотрел на лампу, а она все моргала, подмигивала и этот успокаивающий ритм незаметно погрузил Валика в глубокий сон, где он мчался на огромной черной лошади, левая рука сжимала лук, правая натягивала тугую тетиву с длинной стрелой. Конь летел вперед практически не касаясь земли, враги Валика в ужасе падали ниц — ему даже не нужно было выпускать эту стрелу, настолько грозен был его вид. Стрела зазвенела, когда на горизонте остался самый последний, самый опасный… его лица Валик не видел, он просто знал, что это так.
Но оказалось, что звенит не стрела. Он привстал на локте — заспанный, не понимающий, где находится и что происходит. Что-то звенело за дверьми, там бежали люди. Что-то случилось…
Валик поднялся, открыл дверь.
Мимо пронеслась каталка с капельницей — ее покатили в сторону блока реанимации. Валик привстал на цыпочки и ужаснулся. Там лежал…
Он ринулся назад в палату, вытащил из-под подушки телефон, открыл программу, нашел последний снимок старика, спускающегося по лестнице.
Внизу стояла дата 21.05.2019 19:35
Он перевел взгляд на время.
Часы показывали 19:30
Какое сегодня число? Мозг от ужаса отказывался соображать. Ведь сегодня не двадцать первое мая?
Он посмотрел на календарь. Красный кружочек замер на цифре «21».
— Двадцать первое мая, — произнес он одними губами.
Еще секунду раздумывал, а потом вдруг ринулся из палаты и побежал вслед за каталкой, которая виднелась где-то вдали бесконечного больничного коридора.
Он бежал, беззвучно плакал и кричал:
— Стой, стой! Нет, не бросай меня одного! Я не знаю, что делать!
Кто-то остановил его и прижал к себе.
— Погоди, парень, все будет хорошо! Его вылечат! Там хорошие доктора!
Сначала он пытался вырваться, но потом замер, поник.
— Нет… — покачал он головой. — Нет. Это окончательная дата.
— Что? — не расслышала женщина в белом халате, которая его успокаивала.
— Это окончательная дата… — повторил Валик, качая головой. — Ничего нельзя сделать.
Он отстранился, вытер слезы рукавом халата и медленно пошел назад в палату.
Какая-то частичка его уехала туда, навстречу вечному свету вместе с этим стариком. Он понимал это. Как и то, что тайну программы, созданную этим человеком, знает теперь только он один на всей земле.
От дверей реанимации, куда закатили каталку с неподвижным телом старика, Валик проделал обратный путь к палате 305. Огляделся и открыл белую дверь. Внутри было пусто. Лишь скомканное полотенце на полу возле тумбочки говорило, что недавно здесь что-то произошло. Валик открыл дверцу тумбочки и увидел старый, внушительных размеров сотовый телефон и шахматную доску, крест-накрест перевязанную белой резинкой. Под резинкой он заметил бумажный прямоугольник, на котором четкими печатными (как на принтере) буквами было выведено:
«Валику. Открыть 22.05.2019».
— Значит, он все-таки, знал, — пробормотал Валик, взял шахматную доску в руки и тут же подумал, насколько умен все же был старик — никто и никогда в больнице не обратит на доску внимание. Потому что каждый, кто здесь находился, боролся с двумя вещами — болезнью и скукой.
В палате он скинул халат, переоделся в свою одежду, которая висела в шкафу, затем, зажав доску под мышкой, вышел в общий холл, прошелся со скучающим видом до пожарного шкафа, а за ним юркнул в один из тех тайных технических коридоров, которые показывал ему старик. Там он спустился по узкой лестнице на первый этаж и через неприметный выход покинул больницу.
Никто не обратил внимание на худого светловолосого юношу, прошедшего мимо шлагбаума. Подумаешь, парень с шахматной доской пришел скрасить чей-то досуг.
Валик не пошел сразу домой. Ноги понесли его в спортбар, где они встречались со стариком будто только вчера. Открыл дверь, в лицо пахнуло куревом. Бармен узнал его и безучастно кивнул. Валик кивнул в ответ.
— Пятьдесят коньяка и стакан сока, — сказал он бармену. Тот пожал плечами.
Места, где они сидели, были свободны. Валик залез на высокий стул и посмотрел в телевизор. К его удивлению, показывали повтор матча с Овечкиным. Близился момент гола. Бармен поставил рюмку перед Валиком и подвинул стакан сока.
— Посчитайте сразу, — попросил Валик.
Затем он дождался, пока Овечкин сделает обманное движение, поднял сок и чокнулся с рюмкой, одиноко замершей на деревянной стойке.
Ни слова не говоря, выпил сок, рассчитался за заказ и под недоуменный взгляд бармена, вышел из бара.
Делать здесь было больше нечего.
Ему не терпелось открыть шахматную доску, а еще глянуть на телефон, оставленный стариком, но он решил не нарушить просьбы.
Завтра, значит завтра.
В парке на озере Валике опустился на пустую скамью и долго смотрел, как неугомонные утки ныряют в поисках пропитания. С уходом старика все происходящее казалось ему каким-то нелепым, мелким, не стоящим внимания.
Открыл на своем телефоне программу, сделал скриншот и загрузил его в поиск по изображению.
Рыжий нашелся сразу. Это был ученик одиннадцатого «В» класса, учился вместе с Куроносовым. Звали его Степан Караганов. У него была страничка во Вконтакте. Немного повозившись, Валике нашел его и в школьном чате.
Фамилия похожая на Куроносова, — подумал Валик. — Словно однофамильцы.
Он разглядел парня подробнее. Квадратный подбородок, модная стрижка, накачанный торс, фотографии рядом с тонированным черным мерседесом в компании похожей на куклу девушки. Весь его вид кричал о богатстве, наглости и самоуверенности.
По фотографиям из его соцсетей Валике быстро наметил места основной дислокации недруга. Это была импровизированная площадка для дрифта рядом на пустыре рядом со стадионом. Качалка в подвале на улице Сахарова. Бар «Рикошет», где собирались такие же отморозки, хвастаясь друг перед другом новыми тачками и девушками.
Вероятно, встретить всех сразу именно в баре, точнее даже, на стоянке перед баром, была существенно выше. Наверное, сегодня вся троица будет праздновать удачно состряпанное дельце, которое мало того, что сошло им с рук, так еще и принесло неплохой барыш.
В том, что хулиганы действовали по чьей-то указке, Валик не сомневался, хотя и огульно обвинять никого не мог, пока не получит доказательств.
Только вот как их получить?
— Может быть, спросить? — сказал Валик вслух.
Он написал отцу, что его выпишут вечером и он сам доберется домой, чувствует себя хорошо, но беспокоится за друга.
Отец три раза переспросил, забрать ли его, но Валик твердо отказался.
Все это время в душе он чувствовал какую-то пустоту и злость. Желание отомстить перевешивало все остальное. По мере приближения вечера, эта решимость начала спадать и когда он, наконец, оказался за углом от бара «Рикошет», Валик начал думать, что его затея слишком опасна и в конце концов он запросто может оказаться на койке рядом с Олегом. Или даже еще хуже.
Ему с трудом удалось подавить этот приступ малодушия.
Валик вышел из укрытия и шагнул к бару, подле которого разрасталась блатная тасовка. Бар считался одним из самых дорогих в городе и это был настоящий вертеп. С левой стороны стоянки парковались бородатые байкеры, которые, впрочем, давно уже перестали быть настоящими байкерами — они приезжали сюда лишь чтобы покрасоваться и посплетничать. Справа стоянка пестрела дорогими автомобилями — Мерседесами, БМВ, Лэнд Крузерами и прочими внедорожниками. Иногда к ним присоединялись спортивные авто. Посредине стоянки стоял черный Гелендваген хозяина заведения некоего Шлема. Что это за человек и как он выглядит — Валик понятия не имел. Ходили слухи, что он страшный как черт — обгоревший и поломанный в результате страшной аварии, в которой сам и был виноват.
На площадке перед баром в это время было уже довольно много людей — сидеть в кондиционируемом помещении, когда на улице такая красота никто не хотел. Рядом с баром на улице стояли и столики, но их на всех не хватало, поэтому большая часть народа просто собиралась в кружки и, держа кружки и пластиковые стаканы с пивом в руках, обсуждали последние новости, выражая эмоции на всю улицу. Здесь же, рядом со входом чернявый паренек жарил на мангале шашлык, который тут же расхватывали.
Не преодолев и половины дистанции до бара, Валик почувствовал, что ноги его слабеют. Более того, ему показалось, что при его приближении разговоры стихли, а головы всех этих парней повернулись к нему.
Возможно, так оно и было, — новичков здесь видели сразу. А возможно, ему и показалось, — у страха, как говорится, глаза велики. И тем не менее, его явно заметили.
— Ой… Кабан, глянь, у нас, кажется, сегодня шахматный турнир назревает!
Раздался взрыв оглушительного смеха.
— Я за Кабана болею!
— Чмырь, а ты ладью от пешки сможешь отличить? Ты же кроме своего моцика ничего больше не знаешь!
— Лучше заткнись, пока я тебе эту ладью в одно место не засунул!
Компания снова заржала.
Потом среди этих голосов раздался еще один.
— О, кажется этот чушпан сегодня возле школы был.
— Эй, ты чего тут потерял?
Валик исподлобья смотрел вперед. Несмотря на слабость в ногах, он вдруг почувствовал решительное упрямство и закипающую ненависть. Его друг борется за жизнь, тогда как эти уроды попивают здесь пивко и даже в ус не дуют. Никому из них даже в голову не придет задуматься о последствиях драки возле школы. Подумаешь, трое на двоих, ничего что школьники были младше — в их кругах шакальи законы, кто первый укусил тот и альфа.
— Посмотрим… — процедил сквозь зубы Валик.
— Что ты там сказал, сосунок? — в сказавшем это Валик узнал взрослого парня, что был слева. Как раз в этот момент на входе в бар с кружкой пива в руках появился и рыжий.
— О… какие люди! Тебя же увезли вроде в больничку, да не довезли, я смотрю! Ну ничего, сейчас мы это исправим! — под дружный хохот толпы рыжий поставил кружку пива на столик.
По бокам от рыжего появились те двое, что были возле школы.
— Зря ты сюда пришел, чушпан, — заметил один из них.
Валик сильнее сжал шахматную доску под мышкой. Она придавала ему сил.
— Ничего не бойся, — голос старика неожиданно прозвучал прямо над ухом. — Это трусливые собаки. Они только в стае смелые. Видали мы таких.
— Эти трое… — Валик обвел взглядом толпу народа, — избили нас сегодня во дворе школы. Трое на двух. По-честному зассали. Ну да ладно.
Толпа зашумела, взгляды обратились к троице.
— Эй… — сказал здоровяк слева от рыжего. — Ты…
— Мой друг сейчас в реанимации, он пережил уже три клинических смерти, но все равно продолжает бороться за свою жизнь.
Байеры слева начали подходить ближе. Валик продолжал. Доска под мышкой стала горячей. Телефон в кармане странно вибрировал.
— За просто так. Мы ничего им не сделали. В спортзале, когда погиб Куроносов, вы, наверное, слышали, что погиб школьник на уроке, я видел, что с перекладиной что-то не так и пытался ему помочь. Но он ударил меня ногой в грудь и не послушался. Я не смог… его спасти.
Толпа глухо зашумела. Троица стояла в центре, сжимая кулаки.
— Если ты сейчас не замолчишь…
— Кара, чего стоим?! Давай сломаем ему ноги для нач...
Но вдруг руку поднял огромный байкер в черной косухе с черным платком на голове. На его такой же черной майке виднелся череп, а на груди звенели толстенные серебряные цепи.
— Говори, малой.
— Они решили, что это я виноват, что их друг оказался тупым кретином и полез на турник, не соблюдая технику безопасности. И захотели меня наказать. Сами или кто-то их надоумил — не знаю. Но в результате мой друг может не выжить. И вы трое сядете надолго за убийство ребенка.
Толпа зашумела сильнее. Рыжий пошел вперед, но перед его остановил другой байкер — жилистый, с лысым черепом, сбоку которого блестела железная пластина, а лицо пересекал огромный уродливый шрам.
— А ну погоди, дружок.
Рыжий дернулся, но байкер так сжал его плечо, что здоровый парень сморщился от боли.
— Стоять, я сказал.
— Но… — продолжил Валик. — До своего срока вы не дотянете. Ты… — он показал на парня справа, лицо которого покраснело от ярости, — …тебя завтра укусит бешеная собака и, как назло, сыворотки в больнице не окажется. Слышал, что такое бешенство? Посмотрим, каким смелым ты будешь, когда придет время. От бешенства до сих пор нет лекарства, а смерть будет долгой и мучительной. Ты… — он показал на рыжего, — завтра решишь свалить из города, потому что тебе светит срок. Да только вот у машины по дороге в аэропорт на рейс в Эмираты взорвется колесо. Хорошо, что в машине больше никого не будет и тебя будут собирать по частям в течении трех часов.
Ну а ты… — левый парень попытался сделать шаг назад и уйти в бар, но позади него уже стояли люди и не дали ему этого сделать. — Ты просто уронишь свой мобильник в ванную, когда будешь купаться. Тебя кстати, откачают, но с тех пор ты не сможешь двигаться и оставшуюся жизнь проведешь в инвалидной коляске.
Валик почувствовал, что телефон в кармане нагрелся до такой степени, что начал буквально гореть. Что-то происходило. Он не понимал, что именно, но люди, вся эта толпа начала сходиться, образовывая круг. Те трое оказались внутри, а Валик снаружи. Шахматная доска дрожала. Он отошел на несколько метров — на него уже не обращали никакого внимания.
Круг сжимался молча. Послышались сдавленные крики.
— Эй, парни, вы чего?! Вы что, на самом деле поверили это…
Рокот толпы заглушил бравурные слова, которые через минуту стали жалостливыми и скулящими.
— Стойте! Не надо! Не слушайте его! Пожалуйста! Не надо, мы же сво…
Валик развернулся и зашагал прочь. Он ни разу не обернулся, его никто не окликнул, не бросился догонять. Он был свободен. Он сделал все, что мог.
— В результате действий группы граждан сегодня вечером были обнаружены и доставлены в отделение полиции подозреваемые в разбойном нападении и нанесении тяжких телесных повреждений школьнику нашего города. В настоящее время с ними проводятся следственные действия. Подозреваемые дают показания. Расследование поставлено на личный контроль Председателя Следственного Комитета Российской Федерации. Это вопиющее преступление вызвало шквал обращений по поводу безопасности учащихся… — на экране телевизора появилась школа.
— Смотри, Валик, поймали этих козлов! — взволнованный отец забежал в его комнату. — Там твою школу показывают. Еще и дня не прошло! Могут же, когда захотят!
Валик повернулся, посмотрел на отца, едва заметно улыбнулся и кивнул.
— Могут, папа.