В 1990 году Станислав Говорухин выпустил свой знаменитый документально-публицистический фильм «Так жить нельзя» о разгуле преступности в поздний советский период и о всестороннем кризисе советской системы.
После премьеры с режиссером на эти темы поговорил драматург, сценарист и ведущий программы «Кинопанорама» Виктор Мережко.
«ЭТО ПИСЬМО В ВЕРХОВНЫЙ СОВЕТ»
- Скажи, ты верующий?
- Крещеный. Верующий отчасти. Может, не в Богочеловека, а во что-то высшее, недоступное моему разуму. В общем, верующий.
- Посмотрел твою картину. Может быть, за многие годы я испытал чувство потрясения. На кого ты рассчитывал, делая эту картину?
- На всех, конечно. По жанру – это письмо в Верховный Совет. Мне хотелось достучаться до тех, от кого зависит судьба страны.
- Картина, на мой взгляд, рассчитана на тех людей, которые знают, что такое Бог.
- На людей с совестью.
- Мне кажется, что ты в этой картине достиг своего предела душевного отчаяния. Нет?
- Во-первых, мне хотелось бы говорить правду и только правду. Хотя все равно не могу сказать, что я сказал всю правду. Во мне живет внутренний редактор, который мне все равно не давал высказываться до конца.
Но та правда, которую мы сегодня, в 1990 году, кушаем, вообще не похожа на правду. Легче всего это понять по молодежи. Это мы, выросшие в советские годы, мы и Сталина еще застали, и Хрущева, и застой. Мы находимся в состоянии эйфории от того, что можно выражать свои мысли. Но молодежи то все равно. Они смеются над нашей гласностью.
Сегодня пора выходить на новый виток гласности. Потому что, всё, что мы говорим и пишем – это все равно не гласность. Потому что, можно обо всем, кроме этого, этого и этого. Например, Ленин, партия, социализм. Теперь нам говорят, что и армию не трогать.
Нам говорят: оградите армию от средств массовой информации. Что же это значит? От клеветы – это одно, а от справедливой критики, от анализа – это совсем другое.
ЭРА УГОЛОВНОГО ТЕРРОРА
- Ты свою картину строишь от частного преступления к преступлению глобальному.
- Это опыт исследования преступности.
- Ты изначально шел по такой схеме?
- Если ты заметил, в моей картине нет разговора о мафии, коррупции, об организованной преступности. Не потому что их нет, а потому что, я считаю, что в обществе, где все организовано из рук вон плохо, не может не существовать хорошо организованная преступность.
Гораздо страшнее преступность неорганизованная, стихийная, которая сегодня задела крылом своим каждого. Она опаснее, у нее более глубокие и серьезные причины. И устранить их гораздо труднее.
- В чем состоят эти причины?
- Воспитание, экономика, нищета – источник многих бед. Нищета порождает насилие. Мы обязаны устранять их, иначе мы вступим в эру уголовного террора. В каких-то моментах наше общество уже вступило в него.
- Ты считаешь, что мы еще не достигли потолка преступности в нашей стране?
- Конечно, нет. Здесь возможности не ограничены. От голода не умрет страна, как бы плохо не было. Русский народ ко многому привык, сегодня не 1933 год, границы не закрыты. А вот от разгула преступности под маской чего бы ни было, можем.
МИНИСТР МВД ОТКАЗАЛСЯ ОБСУЖДАТЬ ФИЛЬМ
- Какие были отношения с милицией, когда ты снимал картину?
- Отношения лучше, чем в годы застоя. Я же работал с разной милицией. И Щелковское руководство застал. Например, перед картиной я много беседовал с новым главой МВД Вадимом Бакатиным. Он мне показался человеком очень интеллигентным, здраво рассуждающим. У меня, откровенно говоря, были на него большие надежды.
Я ему показал свою картину, он ушел расстроенный. Он вообще отказался ее обсуждать, что меня немного поразило. Пусть я ошибся, но я честен. Надо было объяснить, почему я не прав.
- Тебе не было страшно, когда ты снимал картину «Так жить нельзя»?
- Нет, мне было обидно, меня всего выворачивало. Все нервы истрепала мне эта картина. Мне было обидно за то, что я родился в Советском Союзе, за то, что у меня такая поганая получилась жизнь, за что, что отца у меня отняли, не дали ему даже посмотреть на родившегося ребенка. За весь наш народ, за всю нашу страну.
И я подумал, какое же нужно сердце иметь тем людям, которые вызвались сегодня страной руководить, они видят, что ничего сделать не могут. Значит, нужно перешагнуть через себя, отказаться от всего, что сковывает их, и попытаться что-то сделать, или уйти в отставку. А как иначе?
ДЕЛАЕМ ТО, ЧТО ВЫШИБАЕТ ДЕНЕЖКУ
- Я тебя всегда считал человеком жестким. Так считают и в руководстве Союза кинематографистов. Как ты с ними общаешься?
- Тут еще хуже, чем сейчас во всей стране. Я говорил о старых временах, когда сдавал картины тому руководству. Мне гендиректор «Мосфильма» говорит: поскольку мы видим, что твой фильм – явление не рядовое. Значит, судьба у него будет невероятно трудная. А мы сегодня в такой ситуации, что обязаны его срочно показать. Это публицистика, это сиюминутная картина в любом случае.
Он говорит: а может нам пригласить руководство Союза кинематографистов? Я говорю: да, конечно. Досталь им позвонил, сказал, что не пойдет, у него со мной плохие отношения. При чем здесь это? Ты знаешь меня хорошо, ты понимаешь, насколько мне было бы приятно видеть его у себя в зале. Это же не мое личное дело. Это дело позиции кинематографистов. Личных распрей быть в этом деле быть никак не может.
Мы не знаем, что будет с нами и со всей страной завтра. Обстановка в стране сегодня крайне неустойчивая. Мы совершенно не обращаем внимания на запросы зрителя, а сегодня идем абсолютно на поводу у него. Делаем только то, что вышибает денежку.
Сегодня при таком глубоком нравственном распаде кино не должно было быть хозрасчетным.
НЕ БУДУ СНИМАТЬ КОММЕРЧЕСКОЕ КИНО
- Но тогда опять появится рычаг управления…
- И пусть. То, что мы делаем, мне не нравится. Какая-то дешевая конъюнктура. Если раньше я снимал фильмы прокатные, и даже суперпрокатные. То сегодня я знаю, что сегодня никакого коммерческого кино я делать не буду. Тогда оно было нужно, а сегодня это уже вредно.
- Ты считаешь, что картина «Так жить нельзя» не будет коммерческой?
- Нет, конечно. Кто ее будет смотреть, кроме людей с высоко развитым чувством гражданской ответственности. Она будет интересна тем людям, которые считают, что они могут как-то изменить ситуацию в стране.
- О чем будет говорить страна, посмотрев твою картину?
- Не знаю, о чем она будет говорить, но призыв то четкий: так больше жить нельзя.
Пройдет много лет, и Станислав Говорухин в 2011 году скажет, что его фильм «Так жить нельзя» принес больше вреда, чем пользы.
- Я думал тогда, что сделал хорошее дело. Но кончилось все в стране обманом народа. И мой фильм в какой-то степени этим обманщикам помог. В 1991 году у власти оказались те же самые коммунисты, еще худшей породы, просто, как хамелеоны, перекрасились, - рассказал спустя 21 год режиссер «КП».