«ДОРИС»
Начало контракта
Жизнь судового механика
Глава девятая
Утром, когда Лавров спустился на лифте во двор гостиницы, его ждал сюрприз. Кроме обычных персон он увидел третьего и четвёртого механиков, боцмана, старпома и здоровенного мужика с большого бодуна – который оказался третьим помощником под названием Макс. Они перекурили и двинулись к остановке автобуса, который шёл до завода, где находилась достроечная стенка, у которой сейчас и стояла «Дорис».
Перешли через пару перекрёстков, дождались номерного автобуса и сели в него. Лавров не знал, где надо выходить, но капитан, который нахлдился среди них, руководил этой поездкой.
Билет в автобус стоил тысячу вон, что равнялось примерно доллару. Пришлось вынимать наличные из своих карманов. Всё! Шара закончилась. Их уже не будет возить агент или Аверин с его парнями. Компания больше не собирается тратиться на своих членов экипажа. Хочешь на работу – плати и едь. Ведь в городе ты тоже ездишь на работу за свой счёт, а не за счёт компании. Правда, некоторые «капиталисты» позволяют себе оплачивать расходы на доставку рабочего персонала, но, сейчас тут получился не тот случай.
В дальнейшем они каждое утро ездили на достроечный причал завода таким же образом.
День в достроечном заводе начинался так. Все собирались внизу у отеля на улице. Ехали в завод на городском автобусе. На определённой остановке выходили из него и шли до проходной завода ещё минут пятнадцать вдоль, увитых зеленью и плющом сопок. Такая прогулка была даже полезна перед трудовым днём, да и погода располагала к этому.
Утром температура свежего воздуха, насыщенного запахами моря и сопок, чуть превышала ноль градусов. Прогулка перед работой вдоль чистых, заросших зеленью сопок действительно доставляла удовольствие. Днём температура поднималась до десяти градусов тепла, так что иногда по заводу, можно было ходить только в комбинезоне.
Но, когда приехала вторая группа, то старшего помощника и третьего механика, зараженных какой-то бациллой, капитан заставил оставаться в отеле. Оба они чихали и кашляли.
Капитан, как только увидел их, то сразу отреагировал на их внешний вид:
— Это вы тут всю Корею заразите Владивостокским гриппом! Так что, сидеть вам по каютам и никуда не выходить. Что хотите, то и делайте. Но, чтобы через два дня оба были здоровы. Я побеспокоюсь, чтобы лекарства вам доставили.
Те, почихав и покашляв, сразу вернулись в номера отеля.
Через некоторое время Аверин принёс им какие-то антибиотики.
Он так же им приказал:
- Чтобы через 2–3 дня вы были готовы к дальнейшей работе. Никуда не ходить, чтобы никого из корейцев не заразить. Еду, если нужно, мы вам будем приносить.
Но те, благодушно отказались от такого шикарного предложения, снявшего с Аверина лишнюю головную боль.
Они сидели в отеле и лечились. Но, как потом оказалось, старикан Дидро был прав, говоря: если бы не сплетни, то что бы я знал о людях. Так вот, эти больные, после отъезда экипажа на работу, кооперировались и шли в ближайший магазинчик, затаривались соджиком и продолжали интенсивное лечение без всяких медикаментов уже в номерах отеля.
До достроечного завода путь на автобусе занимал не больше пятнадцати минут, потом почти столько же шли пешком до причала, у которого стояло судно.
Самое трудное – это взобраться по трапу на борт судна. Он был и высокий, и очень крутой. Поэтому, после подъема на палубу, ещё пару минут приходилось отдыхать. Ну, а корейцы летали по этому трапу, как голуби!
Это потом к этому трапу все привыкли и носились по нему не хуже корейцев.
После подъема на главную палубу взгляду открывалась прежняя печальная картина. Палуба была снова вся завалена чем попало. Шланги, бутылки, банки, склянки. В машинном отделении было то же самое. Завод в срочном темпе устранял недоделки. Аверин всех уверял:
- Ничего страшного. Всё будет в порядке. Только подождите несколько дней.
И вот, порядок начал наводиться. Он наводиться космическими темпами.
Например, если вечером, в данном месте был беспорядок, от которого бы чёрт ногу сломал, зато утром всё было наоборот. Всё было зачищено, закрашено и перекрашено. Мусор везде убран, а его следов вообще нигде не видно. После таких приборок корейцы предлагали членам экипажа произвести проверку помещений или отсеков:
- Давайте, - с утра слышались приглашения корейцев, - проверяйте.
Поэтому Лавров лазал во все танки, коффердамы, после чего корейцы их закрывали и ставили печать, что это всё проверено экипажем.
Конечно, и второго механика Лавров туда заставлял лазать, без видимого его удовольствия.
Но, как оказалось, он поступал правильно, контролируя произведённые работы, потому что нашёл много недоделок, которые бы в эксплуатации очень дорого стоили и экипажу, и судну.
А когда уже и четвертый механик приехал, то стало немного легче, потому что четвёртый взял на себя ответственность по исследованию всех шхер.
Четвертый механик – Денис, Лаврову сразу понравился своими действиями, именно как механик. Он ни у кого ничего не спрашивал. Он спокойно брал тетрадку, ручку и шёл вниз в машинное отделение, осматривая все механизмы, насосы и системы, которые будут в его заведовании. Всё, что было ему нужно.
За короткое время своего присутствия на судне Денис досконально знал, что и как работает. Все это он сам пролез, все зарисовал в свой «потайной» блокнотик. Он зарисовал все схемы механизмов и трубопроводов, которые сам лично пролез и проверил. А когда оказалось, что топливная система вспомогательного котла сделана не по проекту, то даже Аверин удивился его дотошности.
Лавров, пока они сидели в офисе, тоже знакомился со схемами трубопроводов по чертежам завода. Но потом, когда всё было на виду, он днями лазал по этим трубам, зарисовывал их в свою тетрадь, чтобы лучше запомнить.
Второй механик являлся полной противоположностью Дениса. Он хватался только за заводские схемы, которые в нескольких экземплярах предоставлялись экипажу. Он ходил, тыкал в эти схемы пальцем и засыпал Лаврова миллионом вопросов: а это как, а это что, а почему так, а это где?
Лавров сам ещё толком не освоил все нюансы этих схем и трубопроводов. Он сам, только что, изучил их по чертежам. Теперь же целыми днями с тетрадкой и карандашом он старался их привязать к действительному их расположению. Все эти чертежи, после их изучения в офисе, прочно уложились у него в голове. Но для большего понимания нюансов обслуживания силовой установки, нужно было посмотреть, и увидеть, как именно это сделано по месту.
Лавров ходил, смотрел, и зарисовывал их в свою собственную тетрадь.
У каждого свой метод освоения нового на судне и новых механизмов.
Денис рисовал. Второй механик только спрашивал, чтобы кто-то и что-то ему рассказал, а по мнению Лаврова он просто ленился, изображая из себя дурачка. На самом-то деле не так он и был прост, этот Семен Иванович.
Коля, третий механик, «наседал» на Вову и выпивал из него последний мозг.
Электромеханики были, как сиамские близнецы. Они днями не отходили друг от друга. Каким классным специалистом оказался этот Игорь! Сколько у него было знаний и терпения, чтобы объяснить Вове, что у нас тут построено и как всем этим пользоваться.
Лавров тоже ходил с тетрадью и зарисовывать себе туда особые хитросплетения схем и систем, чтобы понять их предназначение.
Таким образом, он выявил, что нет дренажа из змеевиков обогрева топливных танков, которые находятся на открытой палубе, о неправильной схеме бункеровке масляных танков и перекачке в них масла. В дальнейшем это привело к тому, что построечная фирма изменила свои чертежи. Второй же механик абсолютно ничего не рисовал и ничего не делал. Когда Лавров ему говорил:
- Ты хоть по-английски два слова выучил? – на что тот уверенно отвечал:
- Да знаю я этот английский. Достал ты меня с ним.
Лаврова, такой скоростной метод изучения английского языка, очень заинтересовал.
Он изучал английский язык в течение более чем двадцати лет и до сих пор не мог его досконально выучить, а тут второй механик выучил его за пару дней. Что это за новая методика такая?
- Как же ты его выучил? – удивленно поинтересовался Лавров у второго механика.
- А я прочитал книгу запчастей, - бесшабашно ответил ему «знаток» английского языка.
- А каким образом ты её прочитал, когда ты английского не знаешь? - ещё больше заинтересовался Лавров.
– Беру книгу и если там нарисована какая-нибудь железяка, то я читаю о ней в книге. Она там нарисована и под ней что-нибудь будет обязательно написано, - поучал второй Лаврова.
- Ну и что же ты там такого интересного прочитал? - с сарказмом спрашивал его Лавров. - И что же там такое написано?
Не ожидая никакого подвоха, Семен Иванович открыл книгу снабжения, по которой они принимали ЗИП у корейцев и прочитал, тыкая наугад в первую же картинку:
— Вот это называется экзахуст валва.
Ничего не понимая, Лавров переспросил его:
- Что-что?
– Экзахуст валва, - так же уверенно повторил второй механик.
– Да какой тебе это экзахуст! Это экзост вэлв, - не выдержал Лавров, начиная горячиться из-за такой тупости. — Это же выхлопной клапан.
Но Семен Иванович не отступал от своего:
- Экзахуст валва, - уже не так уверенно продолжил он.
Лавров в ужасе схватился за голову:
- Елки-палки, вот это мне второй механик попался! Валва… Да не валва, а вэлв, - вновь попытался Лавров поправить его.
Но, второй моментально тут же ухватился за ниточку:
- А, да! Точно, вэлв, - и так потом будет всегда, когда он чужое мнение будет выдавать за своё, которое всегда правильное, потому что оно, это мнение, его и поэтому оно правильное. Воистину! Чисто по-нашему! По-Сталински.
Больше он ошибок не повторял в произношении этого слова. Но его отношение ко всему и абсолютное незнание английского языка, Лаврова поражало. Как этот человек когда-то мог работать старшим механиком на судах, заходящих в иностранные порты?
Из рассказов Семёна Ивановича Лавров понял, что год назад тот работал старшим механиком на линии Япония – Владивосток и возили машины.
Ну, а когда он начал рассказывать, что он с собой и жену брал в рейс и что он вообще занимался только машинами, а в машинное отделение и не спускался… Тогда Лаврову стало понятно, что это за специалист такой.
Он мог с удовольствием сесть, вынуть пачку сигарет, долго разминать сигаретку в пальцах, потом закурить с таким показным удовольствием, как будто он совершал операцию непонятной сложности и с таким же вдохновением выдыхал дым. Это был процесс…
Лавров же, если брал сигарету, то делал несколько сосков и всё, сигарету он выкурил до половины, а потом тушил её и бежал дальше. Второму же механику для того, чтобы только прикурить сигарету и совершить обряд курения требовалось, как минимум, минут пятнадцать.
А ещё поговорить, а ещё что-то сделать. О! Если Семен Иванович начинал говорить то, наверное, ни один оратор его не переговорит. Вот так Лавров и понял, что это у него за второй механик. Это у него будет не помощник – это будет его обуза. А, как говорят в Одессе – это был полный гембель.
Третий механик болел. Ну, что с него взять? Не подойдешь же к нему, ничего не спросишь у него. Только к концу приёмки он сам пришёл в машинное отделение, посмотрел на оборудование, когда оно уже было почти всё собрано.
Судну надо уже отходить, а третий механик только подошёл, чтобы знакомиться со своим заведованием. Но он буквально за два дня изучил его, извёл всех корейцев и Вову и стал знать больше, чем второй механик за прошедшие две недели, что были посвящены приёмке судна.
Лавров чувствовал, что у него помощника в лице второго механика не будет. И тут стала проясняться одна неприятная вещь.
Как-то вечером Лавров встретился с капитаном и тот ему буквально пересказал всё, что происходило сегодня в приватной беседе в каюте старшего механика. Капитан напрямую рассказал Лаврову суть того вопроса, который они обсуждали без посторонних лиц.
Лавров сразу понял - второму механику лишнего ничего говорить нельзя, потому что всё будет доложено наверх (как потом и оказалось, что он информатор Мишина) или капитану.
Как Лаврову ещё давал намёк в офисе Василий Петрович, что второго механика «настойчиво подталкивает какая-то рука на должность старшего механика». Вот так просто и выявился один из секретных сотрудников «нашего коллектива». Лаврову второй раз стало неприятно от ощущения этого.
Но, что делать? Придется ему работать с этими сексотами ещё шесть месяцев. Потом уже пусть, как хотят, так и варятся в своём котле. Самое главное для Лаврова – это пережить эти полгода. Легко это говорить в начале контракта, но надо же всё-таки их прожить и не залететь в сети «своих» сексотов.
После ходовых испытаний экипаж уже не кормили на судне корейские повара, потому что как только судно встало к достроечному причалу, корейцы все сразу уехали и всем приходилось питаться в столовой для работяг.
Для этого там выделили отдельный зал для командного состава, где можно еду набирали со «шведского стола», но тоже с корейским уклоном. Не всё было такое перчёное, как в столовой в заводе-строителе, потому что в этой столовой ели и греки, и итальянцы, и турки.
Обедали все в заводе, а вечером садились на автобус и возвращались в отель.
Лавров заходил в магазин, покупал продукты и в номере подкреплялся после работы. В рестораны с «братвой» ему не очень-то и хотелось идти.
Один раз с четвертым и третьим механиками они разговорились в автобусе, когда возвращались в отель после рабочего дня. Парни напрямую спросили Лаврова:
- Ну, что? Вы уже кушали сегодня?
Лавров, недоуменно пожав плечами, ответил:
- Нет, не ел ещё.
- Пойдемте вместе с нами. Тут кафешка есть замечательная. Не дорого и очень вкусно. Посидим, перекусим.
В этом ресторанчике Лавров ещё не был. Поэтому он и согласился пойти вместе с ними. Нормально посидели, Лаврову такое общение даже понравилось. Без особого спиртного. Только взяли по бокалу пива, чтобы потушить «пожар» корейской пищи.
Лавров имел многолетнюю привычку. Сидя с подчиненными за столом, он много не говорил, а старался их выслушать. Он никогда не старался навязать собеседникам своего мнения. Они ведь были на равных – за одним столом. Он старался их только выслушать. Особенно после первого бокала пива.
Люди тогда начинали себя чувствовать более раскованно и свободно. Барьер «начальника» пропадает. Лавров всегда с интересом наблюдал за начальным поведением своих подчинённых в этот момент. Очень уж интересно, что же они будут говорить. Это был первый момент откровения. Ради него он и садился с подчинёнными за стол. Особенно, если был с ними шапочно знаком. Другое дело, когда ты сидишь за столом со старыми и верными друзьями, которые и тебя поймут, и ты ими будешь понят.
Когда подчинённые напиваются и начинают нести всякую ересь, Лавров старался, как можно быстрее их покинуть. Он извинялся и придумывал причину ухода.
А пьяным уже было всё по барабану. Иди, если хочешь, если ещё спиртное остаётся на столе. Есть ты, или нет тебя, они уже всегда несут своё, только им интересное. А потом, не дай бог, ещё и в драку полезут с тобой, начальником, если ты останешься, потому что ты, когда-то где-то в чём-то оказался не прав.
А когда Лавров задал третьему и четвёртому механику наводящие вопросы о состоянии судна, и кто, и что делает, то Коля – третий механик – ему грамотно объяснил про дизеля, про все системы и нюансы этих систем. Четвертый механик, Лавров хоть и разговаривал с ним во время перерывов или во время рабочего дня, или в ожидании окончания его, стеснялся откровенничать при втором механике и поэтому не высказывал всего того, что бы ему хотелось. А тут за столом вполне грамотно и обоснованно объяснил свою позицию к приёмке судна и к их общему их любимцу второму механику.
Да … Если тот и заведется говорить, то уже никто не сможет его переговорить, потому что он заливался так, как глухарь на току. И в ушах у него оказывались бананы, потому что всегда говорил только он. Наверное, привычка бывшего старшего механика на нём до сих пор и сказывалась.
Что ж, и такие бывают люди. Все люди разные…
Но после этого ужина вместе с третьим и четвертым механиками, Лавров понял, что это ребята, на которых всегда во всём можно положиться в дальнейшей работе.
После ужина с механиками Лавров вернулся в номер отеля. Карточку, которую ему дал агент, он уже проговорил давным-давно.
Чуть ли не каждые два-три дня он покупал себе новую карточку за двадцать долларов.
Они с Ниночкой почти каждый вечер почти по часу разговаривали по телефону, обсуждали все события каждого рабочего дня. За последнее время Лавров так привык говорить обо всём с женой, что сейчас даже не представлял, как это он через несколько дней перестанет её слышать и не сможет ей даже сказать «Спокойной ночи». Океан разделит их и только надежда на будущую встречу будет согревать его и давать уверенность во всех его делах. Но это будет только лишь через полгода.
У второго механика взял с собой компьютер, он с женой вечерами разговаривал по «Скайпу». У Лаврова с собой не было компьютера и приходилось довольствоваться только телефонными разговорами.
За день до того, как планировалось переселение из отеля на судно, приехали оставшиеся матросы и повариха вместе с буфетчицей. Аверин приказал всем быть готовым утром переселяться из гостиницы на судно.
Утром, когда Лавров спустился вниз с собранными вещами, то увидел весь экипаж в сборе. Агент подогнал грузовичок, в который были сложены вещички, а люди поехали в завод на автобусе.
Когда экипаж доехал до завода, то агент уже был там и со своим грузовичком ожидал их у трапа.
Агент подошёл к капитану и принялся объяснять ему, чтобы экипаж брал свои вещи и нёс их на борт судна. Первыми возмутились женщины. Что это за безобразие такое. На такую высоту и переть чемоданы.
- Не будем и всё, - было общее решение.
Женщины демонстративно уселись на чемоданы и отвернулись от капитана с агентом.
Глядя на их реакцию и остальные поддержали эту мини забастовку.
- Вещи на борт не попрём! – было общее решение.
Тогда агент, увидев и оценив упорство экипажа, договорился с администрацией завода и вещи погрузили в специальную подъёмную клетку и перенесены с причала завода на пеленгаторную палубу.
Для начала клетку загрузили личными вещами и перенесли её на пеленгаторную палубе, а потом уже вторым заходом перенесли экипаж.
Понятно, что спуститься вниз с пеленгаторной палубы в каюту по трапу со своей сумочкой всегда легче, чем с ней же переться по крутому трапу, да потом ещё и по надстройке. Тут даже если просто так, без груза, взобраться по трапу на палубу, то язык оказывался на плече.
Можно было себе представить, что было бы с моряками, если бы они пёрли свои чемоданы со стапеля до каюты. Это могло закончиться только длительным отдыхом до обеда. А ведь впереди предстоял ещё полный рабочий день!
На следующий день утром, когда Лавров спустился в кают-компанию, то увидел, что их уже обслуживала буфетчица Екатерина Михайловна и повар Олеся Васильевна.
Завтрак отличался на сто процентов от корейского.
На блюдечке перед каждым стояла яичница из одного яйцо с кусочком бекона, хлеб и чай. И – все!
У корейцев завтрак состоял из трех блюд. Разница была значительной. Это означало только одно. Экипаж начал питаться за счёт компании.
После завтрака привезли снабжение и всё, что закупила фирма для судна, от гвоздиков и туалетной бумаги до штурманских карандашей и карт – всё, что нужно для предстоящего рейса.
Всё это завод погрузил на борт, а экипаж разнёс своими силами по кладовым. Уж и пришлось поработать и попотеть при перегрузке этого снабжения! Сколько его было тонн? Ну, наверное – очень много.
Это оказалось не то, что смотреть, как корейцы перетаскивают продукты. У них это получалось очень быстро и народу в пять раз больше. А моряков-то - намного меньше и это был ещё не полный экипаж. Всего-то было - боцман, три матроса, токарь, сварщик, моторист, два механика, электромеханик и Лавров. Всё. Остальные снабжением не занимались. Штурманы занимались своими делами. Старпом, второй помощник и третий помощник занимались делами на мостике. Они взяли бумаги - и ушли туда. Кроме того, им ещё предстояло перетаскать туда библиотеку. Вот они её и таскали.
А тут все банки-склянки, ящики, инструменты, металл и всё остальное приходилось таскать своими руками. Приспособили кормовой кран и спускали всё в румпельное помещение. А там уже растаскивали по углам.
Лавров тоже особо не принимал участие в этих делах, но всё, что касается того, чтобы затащить к себе в каюту, это он быстренько сделал. Кроме того, он принёс в каюту компьютер, принтер, монитор и принялся всё это настраивать.
Вчера Аверин дал ему флэшку с инструкциями для всех механизмов, которые надо адаптировать к судну, распечатать, заламинировать и развесить в рамочках у каждого механизма. После приёмки судна у завода на судне ожидался инспекторский осмотр инспектором DNV, поэтому до его прихода предстояло всё это сделать.
Так что у Лавров имел всего лишь два дня, чтобы сделать эту работу. Инструкции должны быть написаны на английском и русском языках. Кроме Лаврова никто этого здесь сделать не смог. Нет! Конечно, могли. Это были ребята Аверина, но это им было надо? Поэтому Лавров к ним за помощью не обращался, а после того, как он сам настроил компьютер, то сел и принялся печатать, столь «дорогие» его сердцу инструкции.
Конец девятой главы
Полностью повесть «Дорис» опубликована в книге «Дорис»: https://ridero.ru/books/doris/