Стою на самой южной площади Садового кольца. Кругом привычная московская нескладица… Площади давно вернули старое название – «Серпуховская», станция метро на площади осталась «Добрынинской». Впрочем, левее та же ситуация – площадь Калужская, метро у площади – «Октябрьская». Непросто разобраться приезжему.
Текст: Павел Васильев, фото: Александр Бурый
Под скупым зимним солнышком напротив знакомый веер впадающих в площадь трех главных улиц Замоскворечья – Большая Полянка, Большая Ордынка, Пятницкая. Незабываемый и неповторимый вид! Скучаю, если давно здесь не был.
Все то, что через площадь, впереди, справа и слева, до самой реки Москвы – Замоскворечье. Все то, что за внешней стороной Садового кольца, когда-то и городом не считалось, а было предместьем, полем, деревней, селом, потом потихоньку став рабочей окраиной.
Ну а само Садовое кольцо, нынешняя едва ли не главная транспортная магистраль города, символ его исторического центра, было когда-то границей Москвы и называлось Земляным городом.
Кольцевой конфигурацией исторической части города мы обязаны… крымским татарам, а именно хану Казы-Гирею, и государственному таланту Бориса Годунова.
Летом 1591 года крымский хан Казы-Гирей подошел к Москве с юга и фактически взял ее в полукольцо, расположившись от Коломенского до Воробьевых гор. Помимо крымцев в войске хана были ногайцы, черкасы, турки, в том числе янычары. Русские успели подготовиться к битве, стянув срочно войска под Москву. Однако численное превосходство было за татарами. Основное сражение произошло 4–5 июля приблизительно на линии современных Донской, Даниловской и Серпуховской улиц, переулков и площадей. Даниловский монастырь стал на время укрепленным фортом. Бой тянулся до ночи и был равным. Решающего успеха ни у нападавших, ни у защищающихся не было.
А утром русские не поверили своим глазам. Враг исчез! До рассвета крымские орды ушли, и 6 июля преследуемый русской конницей Казы-Гирей был уже за Окой… По воле царя Федора Иоанновича в память о той осаде именно в тех местах, где шла битва, учреждается, закладывается и вскоре строится Донской монастырь.
А вот фактический руководитель государства, Борис Годунов, делает более прозаический вывод из нашествия Гирея. Он велит в срочном порядке окружить город земляным валом с дубовой стеною на гребне высотой до 5 метров.
Снаружи вдоль вала был прорыт ров, заполненный водой. У выездов поставили 34 башни. Удивительно, но такое внушительное сооружение было построено за год! Территория между валом и Белым городом (нынешнее Бульварное кольцо) официально именовалось Земляным городом.
Даже иностранцы отметили защитную мощь и величественность постройки.
«Великий земляной вал, похожий на огромные холмы, казался неприступнее всех каменных и кирпичных стен, даже железных…».
Вот с чего началась история Садового кольца – с земляного вала, рва с водой, дубовой 5-метровой стены, пушек и башен.
В XVII веке вал играл уже административную роль: являясь фактически таможенной границей города, он постепенно заваливался и окончательно был срыт по указу от 1816 года. Именно тогда Комиссия о строении Москвы решила превратить некогда защитное кольцо в широкую кольцевую улицу с домами, садами, палисадниками. Власти предписывали здешним владельцам «создавать садики во всю длину мест своих перед домами на валу, дабы со временем весь проезд вокруг Земляного города с обеих сторон был между садами». Так Земляной вал начал превращаться в Садовое кольцо.
Уже в «Путеводителе по Москве» 1824 года значилось: «Нельзя не упомянуть о прекрасной Садовой улице. По ширине и болотистому кряжу трудно было мостить сию улицу. Благодетельное правительство уволило (т.е. обязало своею волею. – Прим. ред.) владельцев смежных домов, чтобы каждый из них развел сад у дома, красиво огороженный. Таким образом составился обширный и приятный сад».
Такой путь развития неминуемо приводил к провинциальному и даже деревенскому облику. Сады, палисадники, петухи, куры, огороды, высокие деревья, закрывающие малоэтажные домики и неизбежные хозяйственные постройки.
Наблюдательный современник отмечал на рубеже ХХ века: «Эта улица, сама по себе, представляет уже по крайней мере одну пятую протяжения Москвы, и она, вместе с пространством, заключенным между нею и бульварами, сохраняет до сих пор всего более помещическо-обывательский характер Москвы». Не отсюда ли спустя полвека выйдет, выльется простонародное – «Москва – большая деревня»?
Впрочем, с 1872 года по Садовому пущена конка, а с 1912-го конку сменяет трамвай линии «Б», тут же прозванный местными острословами «букашкой». В 30-х годах ХХ века сады по кольцу были вырублены, и кольцо стало не садовым, а привычным – асфальтовым.
В 1936–1937 годах трамвай сменяет троллейбус, который вначале ходит от Крымской площади до Курского вокзала. В 1939-м его маршрут продлится до Таганки. А в 1963-м троллейбус «Б» щеголял уже по всему Садовому кольцу.
В 2019–2020 годах решением городских властей троллейбусы в Москве были полностью упразднены и заменены автобусами, и теперь уже синий автобус «Б» возит пассажиров по 15 километрам бывшего Земляного города, через реку, мосты и 16 площадей.
Зимой автобус кажется удобнее троллейбуса, в нем теплее. Поехали?
Куда изволите?
На восток? До Таганки, Курского, Сухаревки?
Или на запад – до Крымской, Зубовской, Смоленки?
А может – кругом?
* * *
Ах нет, знаете ли, не отпускает вот так сразу Серпуховка. Давненько тут не бывал… Вот слева притаился за бывшим универмагом тоже бывший теперь кинотеатр «Буревестник». Отыскал его еще в школьные годы. Удобно: на метро с одной пересадкой, две остановки и от метро пять шагов. Можно мотнуть на сэкономленные от школьных обедов денежки. Еще и на тир, который внизу, хватит. Два выстрела пятачок… А в универмаге мороженое продавали – по вкусу не хуже, чем в ГУМе.
Именно из касс «Буревестника» позвонит Володя Шарапов Глебу Жеглову и скажет знаменитое: «А я, Маня, в киношку намылился…» А Промокашка (Иван Бортник) будет стоять рядом и вслушиваться в разговор… Был ли в самом деле телефонный аппарат в помещении касс кинотеатра? Не помню. Кажется, все же не было…
В Земляной город я вхожу подземным переходом, он здесь широк и ветвист.
Но прежде успеваю взглянуть на завешенное строительной сеткой высокое здание напротив. Здание смотрит на площадь не фасадом, а тылом. Десятилетиями висел на здании огромный плакат: «Мы строим коммунизм!» За домом стоял популярный парикмахерский салон на курьих ножках, прозрачный куб, зал с креслами был с улицы виден, такой же салон находился и на углу Сивцева Вражка… Очереди, конечно.
А за ним, на Большой Полянке, в старом дворянском учительском здании, успешно завершил я в середине 80-х курс Университета марксизма-ленинизма. В красной зачетке одни пятерочки стояли… Мне, беспартийному учителю истории, учиться там было легко, я мог бы, пожалуй, и сам преподавать в этом университете… «Международное рабочее движение» – эка невидаль! Или там – «Национально-освободительное движение развивающихся стран». Вот кандидатам в КПСС от производств, заводов и фабрик было потяжелее… Уж больно далеко пролегала марксистская теория от их повседневной деятельности и повседневной действительности.
Отрадно, что в этом красивом здании и теперь размещается что-то просвещенческое.
А вот с Ордынки выходит уголком на Садовое известная всей Москве аптека. Раньше в этой аптеке лекарства провизоры сами составляли, а потому сюда приезжали со всего города…
Углубляться в Замоскворечье сегодня не буду, но как не зайти в кассы Филиала Малого театра, так похорошевшего после ремонта?
Очереди нет. Что сегодня дают? Александр Николаевич Островский, «Горячее сердце». А завтра? Водевили по Чехову. А послезавтра? «Тайны Мадридского двора». Вот это я, кажется, не видел… Почем билеты на «Тайны»? Ух ты… Это в партере? А в амфитеатре? И берут? Еще как берут? Замечательно… Обязательно. Обязательно. Вот только с женой посоветуюсь.
Цены немножко кусаются. Понятно, что балкон уже продан.
Как хорошо, что несколько доходных домов на площади передали Малому театру.
Ну а воздуха Пятницкой улицы как не хлебнуть глоточек? Это же царица Замоскворечья! Если труженица Полянка скромна и деловита, Ордынка сама по себе, от нее и двух лишних слов не допросишься, то Пятницкая всегда нараспашку – торгует, учит, зовет, обманывает, хохочет…
Мне больше Новокузнецкая улица по душе. Но до нее далековато. Конечно, гуляю до дома со львами на Пятницкой…Тут замерла и немножко мерзнет стайка экскурсантов. Экскурсовод как раз о Розалии Землячке рассказывает со знанием дела. Не учился ли и он в УМЛ когда-то?
Как же благообразно Замоскворечье! Как много здесь сохранилось церквей, особняков, усадеб… Тут и домик фастфуда, он теперь от меня на другой стороне площади оказался, Замоскворечью под стать – как из мультфильма: зелененький, аккуратненький, в три этажа, сам по себе, как островок… Одним видом притягивает.
А вот при чем тут памятник Алишеру Навои, я так и не понимаю. Зачем в сквере на Серпуховке стоит узбекский поэт и мыслитель Алишер Навои, не знаете? Я не знаю, и никакой диплом УМЛ не поможет ответить на этот вопрос. Сам памятник, к слову, исполнен отлично.
* * *
Однако в путь, в путь – на запад! Вот уже синий автобус «Б» прискакивает лихо на остановку. И места в нем свободные есть.
Усаживаюсь у окошечка. Тепло. По соседству – сразу отмечаю – семейная пара тоже Садовое кольцо из окошечка едет-смотрит. И даже успевает фотографировать. И вспоминать успевает что-то.
Ну и я тоже вспоминаю. Вот, на Калужской площади пять дней в библиотеке проработал. Пять дней, товарищи, больше не выдержал… Не смог! После школы, учительства, классного руководства – очень мне показалось скучно. Заведующая библиотекой трудовую книжку портить не стала, по сию пору ей благодарен.
А вот Парк культуры и отдыха пусть простит, как-то не пришелся мне, уж больно людей много… «В ём гуляю и плюю только в урны я...». За всю жизнь был раза два, не больше.
Или напротив парк «Музеон»… Столько памятников сразу, аж дрожь берет… Стоят, мерзнут. Как часовые… А вот и царь Петр на реке дежурит. Как всегда, молодцом, бравый.
Крымский мост, конечно, красавец, очень он подходит Хамовникам. Провиантские склады… Они справа. А слева – метро и Комсомольский проспект.
Зубовская площадь, названная по фамилии полковника, тут прежде служившего. Стоп! Приехали. Выхожу.
* * *
По Большой Пироговской только пешком… Пироговка врезается в Садовое слева.
Спешить некуда. И людей совсем мало. «Как сладок мед воспоминаний…». И мирок тут совсем иной.
Вот только Лев Толстой в сквере на Девичке не хорош… Нет, совсем не хорош, какой-то барственный, надменный… Ох, пожурил бы скульптора Лев Николаевич, а в плохом настроении, пожалуй, и взгрел бы от всей души.
На Пироговке хороши памятники врачам. Они скромны и пропорциональны. А вот Льву Николаевичу Толстому и Михаилу Афанасьевичу Булгакову не повезло. Хотя люди старались… И тем не менее у памятника Булгакову на Пироговке, 35 я не задержусь, будьте в этом совершенно уверены.
Вот где задержусь, так это в родном институтском дворике: Малая Пироговская, дом 1. В нем теперь, оказывается, изменения. Поставили в честь 150-летия Высших женских курсов Герье, а ныне МПГУ, во дворе нашем три небольших скромных памятничка.
Один – самому Владимиру Ивановичу Герье.
Второй – Константину Дмитриевичу Ушинскому.
А третий памятник – поющему факультету нашему, тому самому историко-филологическому факультету, где учились в 50-е Юрий Визбор, Ада Якушева, Юлий Ким.
Наш исторический факультет 1982 года выпуска, уверенно заявляю, те песенные и поэтические традиции поддерживал и развивал. Пел старые песни, слагал новые.
Жаль только, что разделительных заборчиков в нашем институтском дворике заметно прибавилось. Раньше-то он был един для студентов трех вузов, учившихся по соседству: нас, историков и филологов, медиков и «тонких химиков» – с общей пельменной стекляшкой посередине…
32 копейки за порцию, если с уксусом, как такое можно забыть?!
Здание МПГУ красиво и внутри, и снаружи, зря ли теперь его без конца показывают в сериалах? Не так давно встречались курсом в родных стенах, с трепетом прошлись по институтским залам, аудиториям и этажам. Сорок лет прошло-пролетело, сорок лет.
Как точно уловил настроение первый поэт курса, Алексей Юрьевич Карпов, ныне известный историк, специалист по летописной, домонгольской Руси:
Вот так и проходят, уходят куда-то года.
А зал все такой же – огромен, отзывчив и гулок.
И плюнь на гаданья: Бог знает, Бог знает, когда
Вас встретит асфальтом своим Хользунов переулок…
* * *
Большая Пироговская улица не меняется.
Правда, привычных троллейбусов №5 и №15 нет – теперь их, как и всюду, заменили автобусы. А так – пейзаж прежний. Длинный сквер Девички, стадион «Буревестник», ухоженные переулочки, медицинские корпуса, массивные здания архивов, бывший ДК завода «Каучук».
И в самом конце улицы – Новодевичий монастырь, еще одно творение времен Бориса Годунова. Как-то, гуляя, увидели сидевшего на лавочке у монастыря Ивана Сергеевича Бортника – того самого Промокашку из кинофильма «Место встречи изменить нельзя», актера Театра на Таганке и друга Владимира Высоцкого. Бортник покуривал сигарету и, казалось, кого-то ждал. Нет, подходить не стали, постеснялись… Это уже был Промокашка на пенсии.
Новое в этих местах – Московское центральное кольцо. Станция «Лужники». С каким удовольствием после доброго пешего хода садишься в теплый вагон и едешь в родные автозаводские края. Всего-то пятнадцать минут, и ты почти дома, без толчеи, пересадок и ожиданий.
Вот такой, дорогие друзья, рекомендую январский маршрут: выходите на Садовое кольцо, осматриваетесь, а затем – налево. Или направо, это как вам удобнее. Главное, выйти на Садовое кольцо, тут уж – не ошибетесь.