***
У Гюльназ от ярости пропал токсикоз. Она решила выйти на тропу войны и извести вторую жену, уничтожить змеюку, вероломно посягнувшую на её семейное счастье.
Появились силы вновь следить за внешним видом, делать причёски (неважно, что голова покрыта) и красиво одеваться. Гюльназ бродила по дому, поджидая соперницу в закоулках коридоров, а врачи радовались: надо же, как хорошо все обошлось, и токсикоз закончился, и силы для прогулок появились — беременной полезно двигаться!
В искомый день встречи первая жена вцепилась в волосы второй и изрядно подправила причёску, убрав лишнее. Вторая жена кричала и плакала, но почти не отбивалась, только прикрывала лицо руками.
Бросив соперницу на сбежавшуюся прислугу, победительница неспешно, с достоинством, удалилась. Она была сейчас удовлетворена и, на удивление, спокойна. Битва с конкуренткой за счастье принесла облегчение.
Потом, вспоминая эту упоительную победу, она вдруг подумала, что вторая жена выше, крепче, и, уж точно, здоровее её, так почему она не давала сдачи, а покорно принимала побои? Она что - любит насилие, или боится Гюльназ? А может неутомимый Абдулла захотел чего-то «остренького», необычных ощущений? И вот для этого привёл как раз ТАКУЮ новенькую?
Голова у Гюльназ от этих мыслей пошла кругом. Вновь накатили гнев, обиды. Она расплакалась. Нет, ну надо же, только чувствовала себя хорошо, даже превосходно — и тут опять!
***
Гюльчатай стояла перед супругом, всхлипывала, размазывая слезы и косметику по хорошенькому личику. Муж ходил мрачный вокруг неё, разглядывал следы от нечаянной, со слов бедняжки, встречи со старшей женой, охал-ахал, вздыхал и думал, как же ему поступить.
Что там произошло на самом деле, его не так уж беспокоило: ну, не поделили что-то, да что с них взять! Одно слово — женщины! Но вот крики, ругань, и мордобой… Не так он представлял семейную жизнь…
Придётся идти к Гюльназ, проводить воспитательную беседу. Ай, как не хочется. Беременная женщина, расстраивать её нельзя. И что ей сказать? И как? Но ведь надо же прекратить такое вопиющее безобразие, они позорят его!
***
- Жена моя, ты так прекрасна в своём ожидании, - стоя перед Гюльназ, он очертил в воздухе обеими руками круг на уровне талии супруги. Она насторожилась. Последнее время не часто супруг одаривал её визитами. Присылал врача Мехмеда — это да, каждый день, и передавал через него свои пожелания, прислуга регулярно приносила подарки, но вот чтобы САМ…
- Как ты себя чувствуешь? Как чувствует себя мой наследник? — несмотря на то, что уже давно техника позволяла определять пол ребенка, они не знали кого ждут. Ребенок лежал так, что не разглядеть, и, конечно, Абдулла ждал сына.
Гюльназ, пользуясь случаем, в мельчайших подробностях расписала своё состояние и пожаловалось на то, что с ней происходит что-то удивительное. Она стала из-за беременности такой неловкой, не может, как прежде, грациозно повернуться, всё задевает, роняет, руку поднимет, так обязательно что-нибудь разобьёт, или кого ударит… Вещь-то – ладно, разбилась – на счастье, а вот люди… Вот как подумают, что это она нарочно…
Недавно совсем, такой несчастный случай произошёл... Гюльназ старательно изображала раскаяние, качала головой, вздыхала, прижимала руки к груди. Да, что там - не виноватая она!
Абдулла с сомнением смотрел на жену, а может правда, беременность так на координацию движений влияет, ему-то откуда знать? Но на всякий случай сказал:
- О, достойнейшая из женщин, я сочувствую твоему недомоганию и понимаю, что оно вызвано известными причинами, но, впредь, постарайся не подходить близко, хотя бы к людям (вещи — да пусть бьются, не жалко). Понимаешь, мудрейшая, людям может быть немного больно и неприятно. И я не намерен выслушивать женские вопли, они позорят меня (ты же не хочешь моего позора и осмеяния?) и на дают сосредоточиться на важных мыслях. Жена, ты ПОНЯЛА меня?
- Поняла, господин мой, поняла, - она опустила глаза и всхлипнула: ох, попадись ей эта мазохистка, уж она отомстит за эту мужнину проповедь, но, конечно, примет меры безопасности, чтобы, не дай-то бог, кто услышал!
Два дня ум беременной женщины был занят разработкой плана по захвату противника и приведения его в небоеспособное состояние.
Гюльназ ночью, тайком, обошла весь дом, проверила все помещения и раздобыла запасные ключи от запертых дверей. Только одну дверь не удалось открыть.
Ей было страшно одной в тёмных тихих коридорах, где даже половицы не скрипят, потому что Абдулла велел залить пол каким-то ноу-хау и выложить потом другим ноу-хау. Так, что теперь пол можно было рубить топором, или разводить костёр, но повреждений, а, тем более, скрипа не было.
Страшно было потому - ну, а вдруг кто-нибудь тоже захочет, именно в это время погулять по дому. Вот как она будет объяснять, что оказалась не на своей половине в такой час? Что, скажет: «ах, простите, вышла в туалет и заблудилась», или «это я - с ночным обходом, воры не дремлют, знаете ли…»? Неприятно.
Но цели своей достигла: нашла хозяйственное помещение, в котором хранился инвентарь для ремонта. Отперла дверь, воровато огляделась и проскользнула внутрь. Покряхтев и подвигав там чем-то, дверь прикрыла. Удовлетворённая проделанной работой, так же маскируясь под предметы мебели и поддерживая внушительный уже животик, припустила к себе.
На женской половине на цыпочках подошла к двери в комнаты Гюльчатай, прислушалась. Тихо (нет, она, конечно, знала, что сейчас там никого: это так - на всякий случай). И просунула заранее приготовленную записку под дверь. Писала специально коряво, левой рукой, с ошибками, тупым карандашом (чтоб уж точно её не заподозрили). Коварно улыбнувшись, ушла к себе и, утомлённая ночной вылазкой, крепко уснула.
Разбудили её шум, беготня, хлопающие двери. Не успела позвать прислугу, чтобы ей помогли вылезти из постели и одеться (ну, не подобает первой жене самостоятельно вставать и одеваться, да еще в таком положении), как в покои ворвался взбешённый Абдулла, таща за собой упирающуюся Гюльчатай, точнее ЭТО, вероятно, была Гюльчатай.
Некто, облитое с головы до ног краской зеленого, жёлтого и красного цвета, посыпанное строительными смесями, с прилипшим к одежде и открытым частям тела, малярным скотчем и, почему-то намертво приклеившимся к подолу платья, веником.
- Женщина, - взревел Абдулла, - что ты творишь? Совсем страх потеряла?
Гюльназ сжалась под одеялом. С перепугу мысли разбежались. Она только хлопала глазами и не могла сообразить, как вести себя, что говорить.
- Я просил тебя проявить уважение ко мне! Просил?
Ей даже кивнуть страшно стало, она только моргнула.
- Я предупреждал тебя? — продолжал вопить муж.
- А что случилось, - кое-как выдавила из себя шепотом.
- Она ещё и спрашивает, бесстыдница такая! Посмотри, что натворила, - и он вытолкал вперед вторую жену.
На богатый ковер с неё стекала краска, и образовывала лужицы интереснейших цветов.
— Мало того, что весь дом теперь, как хлев, столько ковров попорчено, стены - как будто на них абстракционисты рисовали, так что теперь с этой делать!
- Помыть? — робко предложила Гюльназ.
-Позор на мою голову! Разве ты не знаешь, что бывает с жёнами, которые ПОЗОРЯТ мужей? — Абдулла набрал воздуха, чтобы погромче крикнуть, дабы все услышали, что он дальше скажет, а Гюльназ побледнела и была уже в предобморочном состоянии. Она-то хорошо представляла, что собирается выкрикнуть её муж, как тут вбежал Мехмед с криком:
- СТОЯТЬ!
Повернувшись к Абдулле, начал быстро-быстро говорить, активно жестикулируя:
- Абдулла, дорогой, не гневи Аллаха, послушай, успокойся, нельзя кричать! Твоя жена от испуга родить может, а еще срок не подошёл! Подумай о ребёнке, он же инвалидом может стать от твоего рёва! Останешься и без жены, и без ребёнка! Пойдём со мной, всё обсудим, а женщины пока в порядок себя приведут, - и уже обращаясь к Гюльназ, - Будь умницей, успокойся и не рожай! Лучше поговори со второй, только постарайся не бить её!
И с этими словами врач вытолкал Абдуллу в коридор.
Тут же вошли женщины, что ждали за дверью, одни повели Гюльчатай отмываться, другие занялись Гюльназ, а третьи принялись за ковры.
***
- У меня две жены, только две, а голова болит, как будто их десять, - жаловался мужчина. Мехмед усадил его в кресло и массировал затылок, шею, плечи, расслабляя и успокаивая, - Вот скажи, что делать?
-А что делать? Да ничего! У беременных всякие срывы случаются, у них с гормонами не в порядке, так что оставь пока в покое первую, приставь к ней человека, чтобы следил за её передвижениями круглые сутки. А как родит, так снова прежней станет, вот увидишь! Ну, второй подари что-нибудь, поласковее будь, не мне тебя учить!
-А с домом-то, что делать? — жалобно спросил Абдулла.
- Даа… Тут, как будто сражение было… Но что тебе стоит ремонт организовать? Ты — человек состоятельный. Считай, что это каприз беременной, и ты её ублажаешь. А как такое, вообще, случилось?
Оказалось, что после первого побоища жён, Абдулла установил по дому видеонаблюдение с ночным режимом, чтобы точно знать, что и где происходит. Женщинам, естественно, не сказал.
Нанял человека, чтобы следил за камерами, но не учёл, что следить надо круглосуточно. И вот, утром к нему прибежал этот человек и стал настойчиво звать смотреть запись, потому что ночью камеры зафиксировали такое… он сам не может рассказать.
Абдулла отпустил вторую и отправился на просмотр. Он увидел крадущуюся беременную женщину, периодически замирающую или пытающуюся слиться с предметами коридора. По пути она дергала за ручки дверей и, если было не заперто, открывала и заглядывала внутрь.
Потом она зашла в рабочий кабинет человека по хозяйству, который оказался глупцом и разгильдяем, не закрывшим на замок кабинет. Вышла со связкой ключей.
Осмотрела все запертые комнаты, зашла в ту, что отведена для хранения принадлежностей для ремонта, провела там какое-то время.
Дверь потом не запирала, просто прикрыла, пошла к себе, явно уставшая. Что-то подсунула под дверь второй, которая в этот момент была в покоях супруга, и ушла к себе. Далее было всё спокойно.
Потом Абдулла увидел наблюдающего за камерами, спешащего к нему, потом себя, идущего за человеком. А вот и вторая появилась. Вторая, придя к себе, почти тут же вышла и направилась в сторону подсобки.
Тут Абдулла забеспокоился и помчался к той же подсобке, за ним бежал наблюдающий за камерами.
Они не успели. В подсобке раздался сначала грохот, потом визг и треск, потом вылетело страшное существо и, вопя, стало метаться, натыкаясь на стены, мебель и оставляя на всем к чему прикоснётся, ужасные следы от краски.
Наблюдающему за камерами удалось существо загнать в угол, им оказалась вторая жена. Женщине велели замолчать, схватили за то место, что казалось почище, и повели к первой жене. По дороге женщина упиралась и хотела убежать, но её уже, к тому моменту, стерегла прислуга. Что было дальше Мехмед видел сам.
- Даа..., - Мехмед почесал в затылке и глубокомысленно изрёк, - делаа…
***
Гюльназ полулежала на постели на высоко взбитых подушках. Ей было нехорошо. К утреннему стрессу добавилось активное возмущение ребенка, который выражал его пинками по печени. Кажется, она переборщила. Вот, как откажется от неё Абдулла- ой-ой - позор на весь её род! Да ещё в таком интересном положении! Что делать?
Тут в дверь постучали. Она не ответила. Не хотелось никого видеть и слышать. Но за дверью был явно решительный и бесстрашный человек, потому что дверь приоткрылась, и в нее проскользнула высокая стройная фигура, задрапированная платками и покрывалами.
-Ну, ты точно мазохистка, - усмехнулась Гюльназ, признав вторую жену, - нравится тебе, когда больно? Чего пришла? Ещё добавки хочешь? Я бы, на твоём месте, давно отпор дала и мужу нажаловалась! А тебе страдать нравится?
- Вот дурында, ты, так дурында! Точно говорят, что у беременных мозги набекрень! Это как же можно на беременную руку-то поднять! Как бы я тебе, с твоим животом, отпор давала? Вот родишь, тогда — пожалуйста! — и вошедшая уселась в кресло, напротив кровати, расправив все свои накидки.
Гюльназ нахмурилась, скрестила руки на груди: вот как — её жалеют и берегут. Неожиданно!
- Откуда ж ты, такая умная взялась?
- Так, у меня два женатых брата, - махнула рукой вторая, - Насмотрелась и наслушалась, пока их жёны беременными ходили: то плачут, то смеются, то хотят не пойми чего, то в рот тянут всякую гадость! Гормоны. — авторитетно заявила Гюльчатай и головой ещё покивала, подтверждая свои слова - и ругать их нельзя, чтобы ребёнку не навредить.
Гюльназ призадумалась: она в семье была старшей.
- Ты поэтому мои выходки терпела?
- Конечно, какой с беременной спрос! — улыбнулась девушка. И неожиданно переключилась, - а ты кого ждешь?
И так это непосредственно у неё получилось, по-доброму, что Гюльназ растерялась и ответила:
- Не знаю, малыш не показывает. Абдулла хочет мальчика. Так ты, точно, жаловаться на меня не будешь?
- Да успокойся уже! Не буду! Я и в первый раз пыталась сказать, что это я оступилась так неудачно, но Абдулла не очень поверил. А вот сегодня он уже совершенно точно был уверен, что ты что-то нехорошее задумала. И ведь место знал, потому что, когда я из этой кладовки выскочила, он уже там с каким-то мужичком стоял. Может, тебя ночью видел кто?
- Не может быть! Нет! Я была осторожной и внимательной! Точно никого, кроме меня, не было.
- Тогда, как узнали?
Женщины посмотрели друг на друга.
- Я разберусь с этим, - протянула та, что первая.
(Вот так у них, впоследствии, и появился надёжный осведомитель.)
Гюльназ внимательно уставилась на Гюльчатай:
- А тебя хорошо отмыть сумели. Я думала, наголо побреют!
- Так бы и было, если бы ты масляную краску приготовила, а эта-то на водной основе!
- Ах, я растяпа! Да там, понимаешь, освещение плохое, вот я и попутала.
Женщины переглянулись и расхохотались.
Тут дверь, без предупреждения, открылась и явила двух мужчин.
Мужчины синхронно сделали шаг вперёд и вошли, озадаченно глядя на смеющихся женщин.
- Возлюбленные жёны мои, всё ли у вас в порядке?
-О, да, в полном, - Гюльчатай снова прыснула в ладошку.
Мужчины вновь переглянулись.
***
Абдулла сначала упирался и не хотел идти на женскую половину, считая, что это провинившиеся женщины должны перед ним стоять, а не наоборот. Но Мехмед убедил, что не разумно так беспокоить беременную. Она, наверно, сейчас плачет, переживает из-за тех слов, что кричал ей Абдулла. А вдруг, он её вызовет, а она от страха и родит перед ним, прямо на ковре. А что с другой — вообще, пока не ясно. Удалось ли отмыть? И послать спросить пока некого: все заняты устранением последствий происшествия.
***
- А чему вы так радуетесь? Можно узнать? — осторожно подал голос Мехмед, - И как твоё самочувствие бесценная?
Гюльназ только рукой махнула — нормально — от смеха не могла отдышаться.
Гюльчатай же сказала:
- Мы радуемся, что у нас такой великодушный и мудрый супруг! Вы ведь знаете, беременных многое раздражает. Вот и старшую жену раздражали цвет стен и мебель в коридорах. Она хотела всё новое. А сказать стеснялась, не хотела беспокоить по пустякам супруга нашего. Тогда она решила сама все перекрасить, благо краска оставалась от прошлого ремонта. Ну, а кто бы беременной разрешил красить? Вот она и хотела по ночам этим заниматься: в одну — подготовить, в другую — покрасить. И меня в помощь позвала: записку написала. А я-то не поняла, что ночью надо, вот и пошла туда утром, да в одеждах запуталась, - молодая женщина любовно провела по своим покрывалам руками, - упала и устроила такой беспорядок. Простите глупую! А теперь мы радуемся, потому что ремонт уже неизбежен, и супруг у нас такой добросердечный и заботливый, раз сам проведать пришёл и не ругает.
Гюльчатай потупила глазки и сложила руки на коленях. Ну, вот как усомниться в словах такого ангелочка!
Гюльназ не верила своим ушам и восхищенно смотрела на…подругу? Так врать! И глазом не моргнет, и в словах не запутается, без запиночки тараторит. Вот у кого поучиться не лишним будет!
А мужчины вновь переглянулись.
- Эээ…я рад, что у вас всё хорошо. Но очень-очень прошу вас, дражайшие мои жёны, если у вас появляются какие-то желания, обращайтесь сразу ко мне! С любыми вашими просьбами, с любыми! Не стесняйтесь высказывать свои желания! Знайте, я всегда готов выслушать вас и исполнить просьбы! Пожалуйста, не скрывайте от меня! Меня так ранит ваше самовольное вмешательство в дела, не предназначенные женщинам в силу их хрупкости и слабости! — с этими словами супруг одарил полупоклоном каждую женщину и вышел.
На сегодня его способности понимать жён и происходящее закончились.
Врач остался на осмотр. Раз уж тут обе, то обеих и осмотрит: давление, сердцебиение и прочие хитрости.
После осмотра врачом, Гюльназ спросила:
- А почему ты решила, что ремонт неизбежен?
- Ты бы видела, во что превратились стены в коридоре, пока я в панике металась, натыкаясь на все подряд, боясь приоткрыть глаза! А полы…Теперь — только ремонт! — Гюльчатай снова весело рассмеялась.
Продолжение следует...
Автор: идумимо
Источник: https://litclubbs.ru/articles/44783-za-vysokim-zaborom-prodolzhenie-1.html
Содержание:
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: