Города меняют название, значит это кому-то нужно. Присвоение нового имени городу — всегда шаг символический, идеологический, связанный с желанием новой власти показать, кто тут теперь хозяин. Судьбы России, так уж вышло, решались несколько раз на берегах Невы, и северная столица — Санкт-Петербург — сменила официальное название несколько раз. Зимой 1924 года Петроград переименовали в честь умершего вождя большевиков Владимира Ленина — в Ленинград. Давайте разберёмся, почему 70 лет подряд город на Неве носил имя человека, которого одни петербуржцы считали шпионом и сумасшедшим, а другие — величайшим человеком в истории страны. Об этом нам расскажут советские газеты и люди, жившие век назад.
«Город глубоко возмущен и преисполнен негодования на эту бестактную выходку»
Кто-то и в 2024 году называет Санкт-Петербург по-советски — Ленинградом. Мол, мы родились в городе Ленина и так привыкли — 70 лет северная столица и «колыбель революции» носила имя вождя большевиков. Впрочем, сто с небольшим лет назад петербуржцы тоже не хотели отказываться от привычного названия города.
Первый раз переименовал Санкт-Петербург император Николай II в 1914 году, когда началась Первая Мировая война. На волне патриотического угара и борьбы со «всем немецким» решено было назвать город по-русски — Петроград. «Это совершенно бессмысленное распоряжение прежде всего омрачает память о Великом Преобразователе России… Кто подбил Государя на этот шаг — неизвестно, но весь город глубоко возмущен и преисполнен негодования на эту бестактную выходку», – переживал искусствовед барон Николай Врангель в 1914 году.
Название не особо прижилось. Десять последующих лет город всё равно чаще называли по привычке — Петербург, или вовсе, по-простому — Питером. За пару месяцев до захвата власти большевиками, петербургская черносотенная газета «Живое слово» писала о Ленине в тонах, которые после революции представить было в советских газетах невозможно: что он шпион, и что на немецкие деньги он занимается «подрывом доверия русского народа к Временному правительству». Впрочем, это не помешало перевороту 1917 года случиться, и к власти пришла партия большевиков.
Век вождя пролетариата был недолог. 21 января 1924 года Ленин умер в подмосковной усадьбе Горки после продолжительной болезни – нейросифилиса, и трёх инсультов. Советская газета «Петроградская правда» тут же написала, что Ленин «вдохнул в питерцев частицу своей легендарной духовной мощи, физической неутомимости, величайшей преданности революции и сверхчеловеческого героизма». В заметке провозглашалась заранее «вечная, красная слава Ленинграду, грядущей столице красного земного шара».
«Петербург просит его тело себе»
Будущий филолог Виктор Дувакин, живший в 14-летнем возрасте в Москве, отмечал, что был поражен смертью Ленина, а равнодушным «Ильич» не оставил никого.
«Имя Ленина… произносилось то со злобой, то с энтузиазмом, то с презрением, то с любовью, то с уважением, то просто с недоумением. Говорили о нём даже как о сумасшедшем».
Хоронили Ленина в Москве. Гроб привезли в город 23 января на поезде, прощание с телом продолжалось ещё четыре дня. Несколько дней гроб стоял в бывшем доме Благородного собрания, обложенный живыми цветами, драпировками, «гигантскими» пальмами. Оркестры играли траурную музыку. Тянулась вереница людей. Художник Александр Бенуа оставил в своем дневнике рассказ коллеги по цеху Кузьмы Петрова-Водкина о прощании с Лениным.
«Вокруг мертвеца дежурили всякие высокие чины, которые тут же в комнате рядом… обсуждали важные дела. Тут Кузьма [Петров-Водкин] их корил за новое переименование Ленинграда, которое он, видимо, приписывает ненавистному Зиновьеву, якобы это сделавшего нарочно, чтобы насолить покойнику.»
За пару лет до смерти Ленин написал письмо обществу охраны городского наследия «Старый Петербург», членом которого как раз был Бенуа, как и многие другие петербургские интеллигенты и аристократы. Поводом для беспокойства стали слухи о возможном переименовании города на Неве. Ленин заверил, что «никогда не допустит, чтобы посягнуть на имя, данное городу первым русским революционером» Петром Великим. Но стоило вождю умереть — фантазии о переименовании Петрограда захватили умы современников.
В те дни советские газеты запестрили пафосными сообщениями от пролетарских коллективов, чаявших мировой революции и продолжения дела Ильича. Тогда же впервые в публичном поле появились разговоры о переименовании Петрограда.
«Мы, рабочие и работницы завода «Красный Треугольник», <...> просим… возбудить ходатайство перед ВЦИК о перевезении тела Ильича в Петроград и о переименовании города Петрограда в город «Ленин», – приводила типичное обращение газета «Петроградская правда» 24 января. Примечательно, что многие рабочие настаивали — город должен называться «Ленин», потому что слово «град» напоминает им «церковные песнопения попов» и «националистические устремления буржуазии».
«Закрыты театры. Да в некоторых магазинах выставлены его бюсты и портреты, задрапированные черным и красным. Петербург просит его тело себе и тогда будет переименован в город Ленина! Надеюсь, что Москва не уступит этой чести!» – по свидетельствам поэтессы Ады Оношкович-Яцыной, на улицах Москвы смерть Ленина «почти не чувствовалась». В большевистских кругах же по слухам оказались столь шокированы смертью Ленина, что готовы были снести всю Москву, но — ограничились ребрендингом Петрограда.
Среди помпезных траурных мер по случаю смерти вождя была приостановка движения паровозов и пароходов на пять минут. В течение еще пяти минут все фабрики и заводы должны были гудеть своими свистками, объявлявшими обычно о начале и конце рабочих смен. «В 4 часа слушали [в Москве] гудки фабрик по случаю похорон Ленина. Судя по газетам, Петербург переименовывается в Ленинград, а Кронштадт в крепость Ильича», – писал в дневнике сотрудник Исторического музея, нумизмат Алексей Орешников.
«Что Ленин лицо историческое — никто не сомневается, но оптимисты, хотя и немногочисленные, не унимаются. Теперь сплетничают, что могила Ленина залита нечистотами... Думаю, что это сплетни», – отмечал 73-летний экс-директор Первого петербургского кадетского корпуса Федор Григорьев. Слухи о том, что могилу Ленина затопила канализация пошли из-за того, что якобы, когда строили мавзолей и взрывали замерзшую землю для заливки фундамента, случайно подорвали и трубы.
«Ленинград нас не касается»
В день похорон Ильича, 27 января, в столице СССР стояла морозная погода. «Как живо помнятся эти тяжкие дни! Страшные морозы сковали воздух, скрипел снег, клубился морозный белый туман, на улицах горели костры, бесконечный поток народа заполнял улицы и направлялся к Колонному залу Дома Союзов», – вспоминал Виктор Дувакин. Накануне похорон, 26 января, постановлением Второго съезда Советов СССР Петроград, этот «крупнейший центр пролетарской революции», как гласил документ, был переименован в Ленинград «навсегда». Официально — по просьбе «всех рабочих города».
Инициировал переименование Петрограда в честь Ленина глава Петросовета Григорий Зиновьев — новый «хозяин» города после революции и упразднения предыдущих органов власти. Столица была перенесена в Москву в 1918 году самим Лениным, и политическое значение «колыбели революции» на Неве сразу же резко упало. Однако амбициозный Зиновьев с новым порядком был не согласен и решил сыграть на смерти вождя, желая сделать Ленинград «всемирной столицей» коммунистов.
Многие жители Советской России оказались этому переименованию искренне рады. Например, в городе Иваново-Вознесенск (ныне Иваново), «третьей пролетарской столице» и важном индустриальном центре империи, где проходили многочисленные стачки в 1905 году, 20-летний студент инженерно-механического факультета политехнического института Константин Попов искренне, «от чистого сердца, до глубины души» жалел умершего Ильича. По его мнению, со смертью «величайшего вождя партии Ленина» человечество «стало на несколько голов ниже».
«Семь лет Советы пережили голод и гражданские войны, и во все эти невзгоды был он [Ленин], а как началась спокойная жизнь, его не стало. Из газет узнал, что Петроград переименован в Ленинград. Завтра будут похороны Ильича», – писал Попов в дневнике.
По понятным причинам критически переименование восприняли в стане белоэмигрантов. Эсер Петр Богданов, находясь в эстонской эмиграции, писал, что большевики занимались чепухой, а не думали о «по-настоящему важных вопросах». «Не Петроград, а Ленинград. Партия, занимающаяся такими вопросами, обречена на смерть. <...> Кто-то кого-то должен пожрать», – размышлял он. И впоследствии добавлял, что большевики в своем стремлении увековечить имя Ленина доходят «черт знает до чего».
«Номера их газет противно читать: Ленин, Ильич со всякими эпитетами. Какое-то сумасшествие. А рядом в одной Москве свыше 50 тыс. беспризорных детей. В Петрограде десятки тысяч разных возрастов. Ночуют по развалинам домов, в разных «ямах» и притонах, по вокзалам, под заборами. Это зимой-то! Вот памятник содеянному господами Лениными».
Тем временем, представители петербургской буржуазии и интеллигенции новое название своего «бывшего» города («бывшими людьми» называли в СССР представителей реакционных классов, они поражались в гражданских правах) восприняли либо со скепсисом, либо с безразличием. С новой властью они уже как-то с грехом пополам смирились — Гражданская война закончилась, русские добровольческие армии белых были разбиты. Были вопросы и важнее — выжить, найти работу и пропитание. Какое-либо публичное публичное инакомыслие преследовалось чекистами, они легко могли расстрелять. Ворчать можно было только про себя, тихо, в дневниках. Что петербуржцы и делали.
«Теперь нет Петербурга. Есть Ленинград; но Ленинград нас не касается», – писал в романе «Козлиная песнь» (слово «трагедия» в древнегреческом означает именно это — прим. автора) петербургский поэт и прозаик Константин Вагинов. В тексте он оставил лирическое описание сосуществования двух городов — старого, умирающего Петербурга и нового Ленинграда, который люди его круга старались не замечать. «В городе, — я говорю о Петербурге, а не о Ленинграде…», — уверенно подчёркивал разницу между двумя городами 27-летний Вагинов. «Нам нет дела до политики, мы не управляем, мы отставлены от управления, но мы ведь и при каком угодно режиме все равно были бы заняты или науками, или искусствами», – размышлял один из его героев.
«Ленин прислал с того света депешу, чтобы переименование это отменили»
Были и горькие шутки. Рюрик Ивнев, поэт и товарищ Сергея Есенина, в дневнике приводит диалог, в котором утверждает, что Москву переименовать никак нельзя, так как «она оставлена для Троцкого. Когда он умрет, будет названа Троцква».
Служащий московского пароходства Никита Окунев (бывший до революции совладельцем пароходства) в своем дневнике изложил характерную для того времени байку о возмущении Петра Великого «кражей» названия своего города. «Пока же — бесчисленные переименования населенных мест, улиц, фабрик, училищ — в ленинские, в «Ильича», а самое главное и самое нелепое — это переименование Петрограда в Ленинград... По этому поводу уже успели сложить легенду, что Ленин прислал с того света депешу, чтобы переименование это отменили, а то, — говорит, — Петр Великий покоя мне не дает, бегает за мной «с дубинкой» и кричит: «Ты у меня город украл».
Стихийные переименования в честь Ленина, быстро начавшиеся по всей РСФСР, впрочем, были очень быстро запрещены. Для этого необходимым стало согласование ВЦИК республики. К примеру, крепость Кронштадт, расположенную в нескольких километрах от Петрограда, уже переименовывать в «крепость Ильича» не стали.
Сохранились и сугубо технические документы эпохи – например, с 1 мая почту по адресу “Петроград” больше не принимали. Юный тогда ещё композитор Дмитрий Шостакович в письмах 1920-х шутил и указывал в качестве своего обратного адреса «г. Санкт-Ленинбург».
Судачили о переименовании города еще долго. Через полгода в Ленинграде случилось самое мощное наводнение со времен знаменитого затопления города в 1824 году (его воспел Пушкин в “Медном всаднике”). Вода залила почти весь город, повредив более 5 тыс. зданий, на берег были выброшены пароходы и лодки, в Летнем саду погибло множество деревьев – их вырвало с корнем. Утонули сотни человек (по советским данным, правда, только 16).
Кто-то считал, что удар стихии был Божьей карой за кощунство над именем святого Петра. А питерские остряки шутили – «город утонул Петроградом, а выплыл Ленинградом». Что им ещё оставалось делать?
Автор: Иван Жуковский