Василий Суриков не принимал заказы на портреты. Он писал их, но не на заказ, а для личной коллекции образов, которые могли пригодиться для исторических полотен. Герои его картин выглядят так, будто пришли из прошлого, а на самом деле среди них есть современники Сурикова, жившие в 19 и даже 20 веке. Выясним, кто позировал художнику, и разберемся, по какому принципу он выбирал моделей.
Сибирячка Екатерина Рачковская
Типичные, вневременные лица Суриков замечал сразу. Обладательницей такого была Екатерина Рачковская — жена красноярского врача, знакомого Сурикова. Ее художник изобразил на портрете «Сибирская красавица». Рачковская была учительницей и помогала детскому приюту, но Сурикова заинтересовало другое. Румяная сибирячка с белозубой улыбкой воплощала простую, былинную русскую красоту.
Во время приезда в Москву Рачковская даже позировала художнику для «Боярыни Морозовой» и «Взятия снежного городка». Для первой картины Суриков написал с нее укутанную в белый платок и желтую шубку барышню, стоящую позади Морозовой, а для второй — сидящую справа в кошеве девушку.
Кроткая Ася Добринская
Другую красоту художник нашел в облике Анастасии Добринской. С ее отцом, подолгу жившим в Сибири из-за участия в строительстве железных дорог, Сурикова связывала близкая дружба. Ася, как называли девушку близкие, была необщительной и замкнутой. Еще с юности ее главным желанием было покинуть светскую жизнь и уйти в монастырь. Кроткие и невинные черты Аси легли в основу образа героини последней крупной работы Сурикова «Посещение царевной женского монастыря».
Помимо Добринской для картины иногда позировала внучка Сурикова — Наталья Кончаловская. Она вспоминала: «[Дедушка] надевал на меня царевнин наряд, взятый напрокат в костюмерной Большого театра, — бармы, оплечье и кокошник. Я стояла, переступая с ноги на ногу, и терпеливо позировала. Бармы и кокошник были тяжелые, платье мне было велико, рукава волочились по полу. — Дедушка, тяжело стоять! — кряхтела я. — Ничего, ничего, бомбочка [так он называл внучку], постой! Вон царевны всю жизнь такую тяжесть носили, а ты не можешь десять минут постоять...»
Жена и муза Елизавета Шаре
Около 10 портретов и этюдов Василий Суриков посвятил своей любимой жене Елизавете Августовне Шаре. Они повстречались в католическом храме, куда Суриков заходил послушать орган. Хрупкая дочь предпринимателя француза, была совсем не похожа на румяных красноярских сибирячек, знакомых Сурикову с детства. Тогда художник еще не знал, что бледность кожи Елизаветы — из-за серьезных проблем со здоровьем.
Суриков называл жену идеальной моделью. Елизавета позировала ему для картины «Меншиков в Березове». С нее художник писал образ умирающей от оспы дочери Меншикова — Марии: она изображена на первом плане. Во время одного из сеансов у Елизаветы Августовны случился сердечный приступ. Виной тому был врожденный порок сердца. Этот случай стал предвестником грядущей семейной трагедии Сурикова. Спустя пять лет Елизавета умерла.
Дочка Оля Сурикова
Суриков тяжело переживал смерть жены. Еще два года после трагедии он совсем не писал. Но на воспитании художника остались дочери — Ольга и Елена. Вместе с ними он уехал в родной Красноярск и вернулся к работе. Навсегда оставшуюся позади московскую гармонию счастливой семейной жизни он запечатлел на портрете дочки Оли, созданном еще при жизни жены. На картине десятилетняя Ольга Васильевна (будущая жена художника Петра Кончаловского), совсем не позируя, наивно смотрит на зрителя, а ведь это был не первый ее сеанс.
До этого Оля уже позировала отцу. С нее Суриков рисовал плачущую сироту для картины «Утро стрелецкой казни». Художник потом рассказывал внучке Наталье Кончаловской, как он добивался нужного выражения лица у дочери. Помогала детская пугалка: «Из черного леса… вдруг… выходит… Оно!» Оля пугалась и готова была заплакать — этого выражения и добивался отец-художник. Хотя няня девочки, по словам Сурикова, выступала против такого позирования.
Неизвестная начетчица Анастасия Михайловна
Василий Суриков писал только портреты близких или хорошо знакомых людей. Но иногда его собранной коллекции образов было мало для исторических полотен. Приходилось искать прототипов героев на улицах, в лицах незнакомых людей. Так, моделей для картины «Боярыня Морозова» Суриков подбирал в течение трех лет. Особенно сложно было найти саму боярыню, такую, как ее описал протопоп Аввакум: «Персты рук твоих тонкостны, очи твои молниеносны, и кидаешься ты на врагов аки лев...»
Второстепенные герои, улица с домами и церквями — у Сурикова почти все было готово, не хватало только главной героини. Художник даже сначала принялся писать Морозову со своей тетки Авдотьи Торгошиной, но передумал: не нашел в лице нужной выразительности, дерзости, фанатичной веры. В поисках такого образа Суриков отправился в старообрядческую общину. Там он встретил недавно приехавшую с Урала начетчицу (богослов у старообрядцев) Анастасию Михайловну. Через два часа этюдный портрет Морозовой уже был готов.
Василий Суриков любил искать среди родных, знакомых и случайных встречных вневременные облики, подходящие для исторических полотен. Он писал: «Женские лица, русские, я очень любил, не попорченные ничем, нетронутые». Увидеть больше искусно подобранных мастером образов, благодаря которым на его картинах оживает история, можно на посвященной ему выставке в Русском музее. При поддержке банка ВТБ к 175-летию Василия Сурикова в экспозиции собраны более 120 его произведений.