ИСЦЕЛЕНННЫЕ
По пыльной, раскалённой зноем, дороге шли четверо. Они несли носилки, сделанные из рыболовной сети, намотанной на два весла, служившие ручками, в сети лежал пятый, он был разбит параличом и недвижим, иногда он постанывал от сильной тряски, это было облегчением для них, значит он еще жив. Солнце было в зените, стояло невыносимое пекло, ящерицы выбегали на поверхность, чтобы посмотреть на этих сумасшедших и тут же прятались в прохладу под камнями. Дышать невозможно не только от зноя, но и от пыли, которая была везде: в ушах, в носу, глазах, волосах, во рту. Один из путников, оставлял за собой кровавый след, то ли лопнул мозоль, то ли порез от камня, попавшего в сандалии, но останавливаться не было времени, они очень спешили. Второй путник шёл в полусогнутом состоянии, он не мог нести весло в руке, она была стёрта до кровавых мозолей, и он положил его на изгиб локтя. Каждые пятнадцать минут они останавливались и менялись местами, чтобы затёкшие руки могли отдохнуть. Они взобрались на пригорок и увидели хижины, но до них было ещё далеко. Они спешили! Они боялись опоздать!
- Симеон, я не понимаю тебя, после всего, что он с нами сделал, мы несём его на своём горбу неизвестно куда, неизвестно зачем!
- Захария, он наш друг!
- Да, мы были когда-то друзьями, а потом, он отдал нам свою лодку, и сидел припеваючи на берегу, продавая рыбу, которую мы ловили день и ночь, а прибыль, почему-то, делили на пятерых. За последние два года он заработал достаточно, чтобы эта лодка была общей.
- А я помню другое! Он был такой же, как и я, простой рыбак, у которого не было ни денег, ни сетей, ни лодки. Он поймал за день всего две рыбы, и когда возвращался домой, увидел, как мои дети просят, чтобы я принес им еды. Он отдал одну рыбу мне, самую большую. Только ради этого воспоминания я буду тащить его столько, сколько нужно. Даже если вы бросите эти носилки, я понесу его на себе! Я уверен, у тебя Захария, тоже есть добрые воспоминания о нем, но ты боишься в этом признаться. Он наш друг, каждый может допустить ошибку! Ещё неизвестно, кому сложнее, нам нести его на себе, или ему, вспоминать зло, которое нам сделал, глядя, как мы его несём.
- Мне просто обидно, понимаешь, обидно! Я несу на себе человека, который меня предал. Я уверен, что он сейчас меня слышит, поэтому скажу, Самуил, я это делаю не для тебя, я это делаю них! Они мои друзья, мы вместе изнемогаем, когда гребем веслами сквозь мертвый штиль, и вычерпываем воду во время шторма, не ведая возвратимся ли домой! С ними я штопал паруса и руки, разрезанные сетями, пока ты пил сикеру в тени, и не сгорал с нами под палящим зноем. Слышишь, бывший друг? Я это делаю, потому что мои друзья позвали меня, и когда я сотру руки до мяса, я возьму эту сетку в зубы и понесу тебя, но не вздумай благодарить, это только ради них.
- А я не понимаю куда мы его несём? Очередной проходимец, возомнивший из себя «великого» учителя, кормится от подаяний с такими же балаболами, якобы учениками. Пророком быть просто, сочини самые невероятные события, и никто не подтвердит их правдивость, потому что не доживет до исполнения этих пророчеств. А слухи о том, что он кого-то исцеляет, это же только слухи. Где гарантия, что он исцелит Самуила?
- Послушай Осия, я слышал о нём от своего родственника, он видел своими глазами, как этот пророк исцелял людей. Самуил, уже три месяца лежит в таком состоянии, его жена продала всё имение, но лекари бессильны. Впервые, за время его болезни появилась единственная надежда, и ради него мы не должны ее упустить. Возможно, чудо исцеления, уже идет в нашу сторону, нам остаётся выйти ему навстречу и пригласить войти, а если мы будем сидеть и гадать «исцелит-не исцелит», чудо может пройти мимо нашего дома.
- Почему пред тем, как сделать что-то правильное мы начинаем всё взвешивать, достоин этот человек моего поступка или нет? Разве в тебе Осия, меньше останется доброты, если поделишься ею? Нет! Но если твое добро избирательно, и рассуждает кто его достоин, тогда на твою доброту хочется сказать не «спасибо», а «сколько я должен?» Нам сейчас нужно сделать добро, не рассуждать, не задавать вопросы, а просто сделать. И пусть это добро для Самуила, который был с нами нечестен, но, если с ним произойдет чудо, и он исцелится, значит Бог простил его, а значит, нам тем более нужно простить его.
- Вот этого я боюсь, Наум! А что, если он его не исцелит? А что потом с ним делать? Какой лекарь возьмется его лечить, если даже пророк не смог ничего сделать?
- Осия, а ты представляешь, как страшно Самуилу? Если он не исцелится, все будут считать его лютым грешником, которого чудо не исцеляет, а сам он осознает, что всю оставшуюся жизнь, будет лежать без движений, как рыба на песке, только дышать и лежать. ВСЮ ЖИЗНЬ! Ты представляешь, КАК ЭТО ДОЛГО?
- Что вы сейчас обсуждаете? Чудо? Кто-то знает, как оно действует на человека? А кто-то из вас, хоть раз в своей жизни, встречался с чудом? Нет? Ну тогда нет смысла, что-то обсуждать! Нам остается только верить, что этот пророк исцелит его.
- Верить? Что значит верить Симеон? Во время исцеления, закрыть глаза и повторять слово «верю», пока Самуил не придёт в себя?
- Я не знаю, что тебе ответить Осия, мы лишь посредники между Самуилом и этим пророком, нам нужно сделать то, что мы в силах, мы принесем Самуила, а дальше только воля Всевышнего.
Они подошли к селению, и возле одной из хижин, увидели огромную толпу, пробраться сквозь неё было невозможно, они положили Самуила на землю, Наум побежал искать обходной путь, но через несколько минут вернулся с неутешительной новостью.
- Невозможно пройти, я пытался объяснить, что у нас больной человек, но никто не хочет нас пропускать.
- Нужно поднять его на крышу, - скомандовал Симеон голосом капитана.
Они подхватили Самуила и подбежали к лестнице, которая вела на плоскую крышу и через пару минут подняли его туда. Они разбирали черепицу и слышали возмущенные крики недовольных в доме. На улицу сквозь толпу выбрался толстяк небольшого роста, вероятно хозяин дома, и начал сыпать ругательства, но друзья его не замечали, они вёслами разбили глину, собрали её куски в кучу и раздвинув солому, сделали большую дыру, через которую увидели недовольные, удивлённые, злые лица десятков людей, кому на голову сыпалась глина с песком, и только один из них улыбался и молчал, как будто ждал их появления. Они аккуратно просунули сквозь отверстие Самуила, и чьи-то руки внизу приняли его и положили к ногам ТОГО, кто стоял в центре. Осия и Захария склонились и наблюдали сквозь отверстие за происходящим внутри дома, Симеон и Наум упали на крышу в бессилии. Вдруг стены дома сотряслись, как при землетрясении, это был возглас изумления тех, кто находился внутри.
- Чудо! Он встал! Он встал! Он исцелился! Это чудо! –Осия вопил во все горло и прыгал по крыше, как сумасшедший.
Захария, не веря своим глазам, спустился внутрь дома и со слезами на глазах, обнял исцеленного Самуила, который тоже обнял Захарию, а потом целовал его окровавленные руки. Друзья помогли спуститься остальным и поклонились ТОМУ, кто с улыбкой наблюдал за ними, казалось от дома Самуила, где они начали свой путь. Весь вечер, они впятером провели в этом доме и слушали ЕГО, а на следующий день, починив крышу, возвращались домой. Осии с ними не было.
СОТНИК
По раскалённому плацу римского лагеря решительными шагами шёл низкорослый сотник. Его скулы были крепко сжаты, а злой взгляд направлен на противоположную сторону плаца, где в тени под навесом над входом в казармы, стояли два римских солдата. Они так оживлённо беседовали, что ничего не замечали. Сотник увидел валяющееся на земле копьё, ловко подхватил и с силой бросил его в сторону стоящих солдат. Копьё воткнулось в дверь между их головами. От удара и дребезжания древка они вздрогнули и увидев сотника оцепенели.
- А если, к лагерю подойдет враг?, - сквозь зубы с яростью процедил сотник, - Мало того, что вы оставили дозорные башни, так ещё и оружие разбросали.
-Простите нас господин центурион, мы только спустились оправиться! - бородатый солдат, нервно облизывал пересохшие губы.
Сотник пристально посмотрел в его глаза и внезапно, с кошачьей ловкостью, схватил его за бороду и резким движением потянул его голову вниз.
- Это что такое? - громко прокричал сотник, утягивая голову солдата за бороду все ниже, - это что такое я тебя спрашиваю?!!!
- Борода! - со стоном выдавил из себя солдат, который опустился перед ним на колени.
- Вот именно борода! А я кому приказывал брить бороды? Или ты хочешь, чтобы враг в бою тебя также схватил и перерезал горло или, повалил на землю и проткнул копьем?!- он пнул стоящего на коленях солдата в грудь и тот упал навзничь. - Оба будете наказаны! Сотник перешагнул через лежащего солдата и вошёл в казарму. Второй солдат, с ужасом наблюдавший за этой сценой, помог другу подняться и они поспешили в сторону ворот.
- Совсем с ума сошёл сотник! - ворчал «бородатый»,- с тех пор, как его слугу подстрелили, никому покоя не даёт, ко всему придирается.
- А что с его слугой случилось?
- Они на прошлой неделе возвращались из Иерусалима и попали в засаду. Слуга заслонил его своей грудью от стрелы. Сотник уже целое состояние потратил на лучших врачей, но те бессильны, говорят что слуга доживает последние дни.
- А зачем тратить столько денег? Он же просто слуга.
- Они прошли вместе множество походов, от самого Рима, и теперь он сотнику как сын. В конце плаца они разошлись и поднялись на свои сторожевые башни. Войдя в казарму, сотник прошёл по коридору, мимо комнат в которых отдыхали солдаты после ночной стражи. Кто-то уже храпел, а где-то тихо переговаривались. Он зашёл в последнюю комнату, в которой на нижнем ярусе двухъярусной кровати лежал его слуга. Возле слуги сидел солдат приставленный к больному, увидев сотника он вскочил и вытянулся. Сотник тревожным взглядом посмотрел на слугу, тело больного было покрыто потом, его бил озноб. В комнате было множество мух, они нагло садились на руки, ноги, лицо больного и ползали, обследуя свои новые владения, как будто предчувствовали его скорую смерть. Особенно их привлекало огромное красное пятно на его перевязанной груди. Больной приоткрыл глаза и увидев сотника слабо улыбнулся,
Сотник схватил полотенце и начал яростно махать им возле кровати, прогоняя проклятых мух, потом взял стакан воды, аккуратно приподнял голову слуги и тот сделал несколько слабых глотков.
- Луций, принеси свежей воды и добавь немного вина, - он не глядя протянул кружку солдату и тот мгновенно удалился исполнять приказание. Сотник сел на соседнюю кровать и молча смотрел на умирающего слугу. Он не мог произнести ни слова, они были бесполезны, они оба понимали, что смерть уже стоит на пороге. Это тягостное молчание прервал разговор солдат за стеной, которые не могли уснуть и один другому рассказывал какую-то историю. Он рассказывал её вполголоса, но в этой тягостной тишине сотнику всё было слышно.
- Я про этого пророка Иисуса уже давно слышал легенды. Где-то он исцелил слепого, в каком-то селении четверо друзей принесли расслабленного, и он его поставил на ноги. Я думал это выдумки, евреи всегда любят наврать, но это чудо видел мой друг, а ему я верю, как себе. Он пошёл за толпой послушать проповедь этого пророка. Это было в пустыне, в двух лигах пути отсюда. К нему пришли люди из разных городов! Женщины, дети, старики -собралось несколько тысяч человек. И когда он закончил свою проповедь, солнце клонилось к закату, идти в селение, искать пищу было уже поздно. И тогда этот пророк спросил у своих учеников сколько у них с собой пищи, те достали из мешка всего несколько хлебов. Пророк стал разламывать эти хлебы и передавать в толпу. Сначала некоторые стали смеяться, другие кричали, что он издевается над ними, но прошло время, а хлебы от которых ученики пророка отламывали куски и передавали не заканчивались! И те куски, которые люди получали и делились друг с другом, тоже не заканчивались!
- Враньё!- прервал рассказ солдата его сосед по комнате,- такое невозможно!
- Я клянусь тебе! Это мой друг! Он поклялся всеми богами, своим здоровьем и здоровьем своих детей, что сам видел, как несколькими хлебами накормили тысячи людей, а потом, когда все наелись они собрали остатки в огромные короба, и этих остатков хватило, чтобы накормить утром тех, кто остался ночевать вместе с пророком в пустыне. Из комнаты послышался голос третьего собеседника. - Вчера весь рынок гудел, как пчелиный рой, только и слышно «Иисус из Назарета». Про это чудо рассказывают во всех подробностях. Кто-то продавал эти куски хлеба, как волшебные снадобья, исцеляющие от всех болезней. Я, кстати, знаю этих четверых рыбаков, которые принесли расслабленного к этому пророку. Я неделю назад видел их друга, он был уже без памяти, ни на что не реагировал. Его жена потратила всё имение на докторов. Этот пророк исцелил его одним прикосновением! Представляете, одним прикосновением! Это видели больше сотни людей, которые были там. Сейчас этот рыбак ходит своими ногами и вместе с друзьями ловит рыбу. Я бы тоже не поверил в эти рассказы, но исцеленного я видел сам, собственными глазами. Их разговор прервал Луций, который принес воду больному.
- Слушай внимательно и запоминай, - сотник принял у него из рук кружку и тихо его инструктировал, - беги в синагогу и найди старейшину Амоса. Скажи, что я прошу привести к моему слуге Иисуса из Назарета, как можно быстрее!
Когда Луций удалился исполнять приказание, сотник наклонился с кружкой над слугой, но тот не смог сделать ни одного глотка. Он громко простонал и впал в забытьи.
- Еще есть надежда! – сотник вытер слезу со своей щеки и сжал его руку, - побудь немного один, дождись меня, я скоро вернусь с человеком, который исцелит тебя!
Сотник вновь решительными шагами отмерял раскалённый плац. Он бросил строгий взгляд вверх - в наблюдательной башне стоял провинившийся солдат и кинжалом отрезал оставшиеся клочки бороды.
-Центурион Маркус, - услышал позади себя сотник. Он обернулся, к нему быстрым шагом приближался его друг, с которым они служили еще в Риме.
- Приветствую тебя Тиберий! – он поднял руку в приветствии.
- Как твой слуга?
- Плохо, очень плохо. Врачи бессильны.
- Жаль, скорблю вместе с тобой! Чем я могу помочь тебе?
- Скажи, ты слышал про Иисуса из Назарета?
- Что-то слышал, какой-то очередной пророк. Зачем он нужен тебе?
- Знаю достоверное свидетельство, что этот Иисус имеет дар исцеления. Хочу найти его и попросить исцелить моего слугу.
- Ты хочешь идти к этим дикарям? – Тиберий удивился и взяв центуриона за руку, отошел с ним в тень возле крепостной стены, прячась от солнца, - Они же наглые вруны! Сочиняют басни о приходе своего спасителя и периодически выбирают себе пророков, чтобы собирать деньги с доверчивых простаков. Маркус, подумай о своём благородном имени! Ты достоин, чтобы возле сената стояла твоя статуя, как великого военачальника! Ты обесчестишь себя, если пойдёшь к этим дикарям за помощью.
Маркус молча слушал.
- Мы представители великой империи! Мы высшая раса! Мы несем этими дикарям цивилизацию, наполненную истинными смыслами. У нас великая культура, наука, самая лучшая медицина! Неужели ты думаешь, что наши лекари, которые собрали многолетний опыт и создали самые современные лекарства, хуже этих шарлатанов, которые инсценируют спектакли с исцелением?!
- Друг мой, я имею достоверные сведения, что чудо, которое сотворил этот Иисус, видели тысячи людей и назвать это спектаклем невозможно.
- Твоим слугой занимались лекари этих дикарей! Вот тебе их благодарность за синагогу, которую ты им помог построить. До сих пор не пойму, зачем ты это сделал! Давай пошлем письмо и пригласим столичных лекарей или найдем их в других провинциях?
- Письмо не успеет дойти, как мой слуга умрёт! Времени слишком мало! И я не слышал, чтобы наши римские лекари исцеляли слепых и расслабленных. Почему чудо, которое происходит у этих дикарей, невозможно у нас? Мы настолько поверили, что мы самые исключительные, но оказалось, что в таких безвыходных ситуациях как у меня, мы не способны дать честный ответ, почему эти дикари это умеют делать, а мы нет. Что же еще, кроме чудес, есть у них, чего нет у нас?
- Может ты не принес жертву богам? Может ты чем-то прогневал Эскулапа или Юпитера?
- Друг мой, я никогда не обращался к богам так, как сейчас. Он спас мне жизнь, он закрыл меня своей грудью! Осознанно подставил себя под стрелу, я его должник, понимаешь? У меня нет семьи, нет детей- он для меня как сын. Мне впервые нужна помощь богов, но они слепы, глухи, немы! Они просто бездушные камни, которые не понимают моей боли, не слышат мои мольбы! Мне одиноко среди наших богов!
- Если ты пойдешь к ним, то можешь остаться без славы! А как же все твои подвиги и победы? То, ради чего мы живем это слава великого воина! Ты самый смелый из всех воинов, кого я знаю, ты достоин, чтобы про тебя слагали гимны…
- Спасибо, друг! Ты переживаешь, что я потеряю своё лицо если пойду к этим дикарям за помощью? Слава воина, как вот эти облака, через минуту подует ветер, и они исчезнут, а еще через минуту появятся новые облака. На площади у сената, все статуи не поместятся, как и в памяти людей не поместятся все наши подвиги. Признать свое бессилие или неправоту, это самый большой подвиг для воина, для этого нужна бОльшая смелость, чем в бою.
- Маркус, как ты себе это представляешь? Пророк этих дикарей заходит в римские владения, проходит в казармы римских солдат, чтобы попытаться исцелить римского подданного? Пророк! Не лекарь! А что скажут в Иерусалиме, когда узнают об этом? А что скажут о тебе в Риме?
Маркус на мгновение задумался. Вопрос Тиберия «опустил его на землю». Он посмотрел на казарму, где в забытьи лежал его друг и вспомнил, что времени очень мало.
- Если он действительно имеет эту способность для исцеления, если он обладает этой исцеляющей силой, какая разница, как ему исцелить моего слугу, здесь, возле его постели или оттуда, где он сейчас находится? Для этой волшебной силы не должно быть преград! Ты боишься, что он обесчестит нас своим приходом, а я уверен, что мы бесчестим себя, пригласив его в то место, где его считают недостойным дикарем, для того, чтобы он сделал то, что нам не под силу. И даже если он исцелит моего слугу, вряд ли мы будем относиться у нему лучше, нет, он останется для нас дикарем, а это событие мы просто запишем, как недоразумение! Отклонения от принципов высшая раса может себе позволить!
- Возьми мои деньги, давай соберем всех целителей каких сможем, только не ходи к нему!!!
- Друг мой, если после моего поступка ты не захочешь подать мне руку- я пойму тебя.
Прощай!
Центурион вышел за ворота и пошёл в направлении Капернаума. На рынке он без труда узнал, где находится пророк, накормивший тысячи людей, и вскоре возле одного из домов, он увидел большую толпу. Со страхом и уважением смотрели на него глаза людей, которые расступались перед римским центурионом и только в одних глазах он увидел свет и радость. Эти глаза ждали его! Впервые ему кто-то улыбается при встрече.
- Слуга мой при смерти и жестоко страдает! – громко сказал центурион. К Иисусу склонился старейшина Амос и что-то прошептал. Толпа замерла в ожидании ответа.
- Я приду и исцелю его.
- Я не достоин, чтобы ты вошел в дом мой! Я подвластный человек, имею у себя в подчинении солдат и знаю силу своего приказа. Скажу одному: «Пойди!» и он идет, а другому: «Приди!» и он приходит или слуге моему: «Сделай то!» и он делает, так скажи только слово и выздоровеет слуга мой!
В толпе послышался гул, многие осуждали дерзость центуриона. К Иисусу склонялись головы и с недовольством ему что-то шептали, но он, услышав сотника, изумленно поднял бровь и вновь улыбнулся.
- Истинно говорю вам, не нашел я в Израиле такой веры как у этого человека! – громко сказал Иисус, указывая рукой на центуриона, - Говорю вам, многие придут с востока и запада и возлягут рядом с Авраамом, Исааком и Иаковом в Царствии Небесном, а сыны Царства извержены будут во тьму внешнюю, а там будет плач и скрежет зубов.
Толпа затихла, пристыженная его словами.
- Иди! И как ты веришь, так и будет тебе! – сказал Иисус, обращаясь к сотнику.
Маркус возвращался в лагерь. Возле ворот он увидел знакомую фигуру. Дежурный на смотровой башне что-то крикнул, и фигура побежала навстречу центуриону. Это был его слуга.