Уильям Блейк - молодой бухгалтер, прибывший на Дикий Запад. Обратного пути нет - он похоронил родителей, и на последние деньги купил билет на поезд. Но и здесь он оказывается ненужным - обещанное рабочее место уже занято. Блейк случайно ловит пулю, угодив в адюльтер. И мгновенно становится самым разыскиваемым преступником в округе. Однако у раненного бухгалтера неожиданно появляется ангел-хранитель в лице индейца-отшельника...
Этот причудливый фильм, воспринимаемый многими в качестве вестерна, вышел в 1995 году, не получив никакой поддержки от прокатчика (о разногласиях Вайнштейна и Джармуша особенно заговорили в последние годы на фоне скандала вокруг персоны Харви), прошёл ограниченным прокатом, не отбив затрат, но с определённым успехом прошёл по фестивалям, оставляя критиков в недоумении.
Кто-то увидел в «Мертвеце» типичный вестерн, рассказанный языком артхаусного режиссёра, и счёл его непонятным. Авторитетный критик Роджер Эберт, в частности, так отзывался о фильме. Кто-то увидел в фильме деконструкцию жанра, что особенно перекликалось на фоне той продукции, что шла на фестивалях в тот год, когда каждый второй пытался снимать «как Тарантино» - и ценил в работе Джармуша именно отсутствие веяния этой моды, его оригинальность.
Однако же в большей степени оказались правы те, кто обратили внимание в первую очередь на ту зыбкость, текучесть, своего рода неопределённость материала, вызывающего массу ассоциаций. И определение «метафизический вестерн» здесь подходит весьма хорошо, в чём-то перекликаясь и с формулировкой Джармуша, который охарактеризовал своё творение как «психоделический вестерн».
Здесь важно сделать небольшую оговорку, дабы не путаться в понятиях. Наиболее характерным эпизодом, отражающим сущность характеристики Джармуша, является момент, когда Никто употребляет пейотль и видит, как лицо Блейка обращается в череп. С учётом того, что смерть главного героя в фильме – условность, довлеющая над ним с самых первых кадров, можно воспринимать всё поведанное в различных контекстах, неизменно отражающих утрату и отречение от мирского бытия, а вместе с тем – поиск глубинной истины и обретение покоя.
Здесь становится интересным ещё тот факт, откуда вообще появился образ Блейка. Поскольку изначально Джармуш задумывал фильм об индейце, который оказывался чужаком в собственной стране. Но любопытно стало дать ему в спутники персонажа, чья идентичность рождалась бы в процессе пути. Блейк является на экран одновременно образцом невинности и несуразности – его нелепый костюм жутко контрастирует с неприглядной действительностью города Машин и диковатым видом местных жителей. После чего всё время не находит себе места, терзаясь от боли и слабости.
При этом происходит занятная метаморфоза, пока он выбирается из своего кливлендского костюма, словно становясь естественным в той среде, где оказался. Интересно, что при этом неприкаянность становится созвучной в обретении аутентичности. Блейк словно пассивный носитель чужих идентичностей, то в тесном костюме бухгалтера из Кливленда, то обвиняемый во всех убийствах в округе. Насколько же благостным оказывается финал, когда все эти личности растворяются, словно Уильям снова стал подобен чистом листу, словно завершились все страдания.
«Мертвеца» можно воспринимать и как арт-хаусный вестерн, бегло рисующий пессимистичную картину дикого Запада; можно воспринимать как аллюзию на путешествия Данте и Вергилия; можно находить массу различных аллюзий, а можно даже не воспринимать всё это никак, просто наслаждаясь при просмотре стильным чёрно-белым изображением Робби Мюллера и гипнотизирующими гитарными переборами Нила Янга.
Но одного у него не отнять точно – это ту благодатную силу, что можно ощутить в финале, сравнимую с неким очищением, избавлением, просветлением. Вряд ли когда-то ещё появится столь же уникальный фильм, похожий на психоделический опыт – поначалу мучительный, пугающий и туманный, но неизменно ясный в конце.
А что вы думаете о фильме? Поделитесь своим мнением в комментариях.
