Впервые о потенциале технологий я задумался в возрасте 9-ти лет. Способствовал той мысли забавный случай. Я и мой сосед, по совместительству друг детства - Дениска, промышляли телефонными шалостями. Брали справочник, и начинали названивать по случайно выбранным номерам соседям по району. Дениска был сорвиголовой, потому иной формы баловства, кроме как кричать матерные оскорбления детским голосом в трубку, изобрести не мог. Я, в противовес, как весь такой нитакой, запомнил тот вечер бенефисом своей социальной смекалки. И своим детским голосом пытался разыгрывать нелепые, но разнообразные ситуации. Такие, как “ребенок в беде, а родителей дома нет”(опасная крайность, был грешок). Или “это детская библиотека? –Ой, нет? Извините.” Или вовсе пытался нейтральный разговор подвести под цитату из гайдаевских фильмов, и на таковой комедийной ноте вешать трубку.
Реализовывать шутливые задумки в реальный разговор оказалось задачей нетривиальной. Гладко было на бумаге… Ведь девятилетнему ребенку непросто реагировать на непредсказуемые ответы взрослых с настроем безалаберного паяца. Впрочем, опыт отчасти был полезным.
Было местами весело, местами пресно и бестолково. Чем бы дитя не тешилось. Однако после очередной тирады Дениски в трубку о том, какого он невысокого мнения о собеседнике, нашему шаловливому вечеру пришёл конец. Внезапно раздался ответный звонок, в котором раздосадованная женщина с разбегу высказывала уже мне о том, насколько невысокого мнения она о моём воспитании. Высказала она и намерение явиться к двери моей квартиры(телефонные справочники содержали и вполне себе с адреса абонентов) и высказать всю невысоту своего мнения обо мне уже моей матери.
С содроганием вспоминаю свалившееся на меня состояние шока и смятения, выбившее из меня всякий задор. Быстро ретировавшись из дома на осенний променад с Дениской, мы порешили, что ситуация может разрешиться без последствий, если разыграть карты правильно. Дескать вот нас дома нет, раздосадованная мадемуазель придет к моей двери, назвонит в звонок, не услышит реакции, и оставит затею. Тогда в свои 9 лет я, опираясь на силу её негодования, переданного голосом, не сомневался ни на секунду, что за сатисфакцией она явится неминуемо.
Дениска пытался меня успокоить, но получалось у него плохо. Особенно плохо у него стало получаться, когда он рассказал мне об определителях номера. Я ведь не понимал каким образом нас “срисовали”. И вот здесь мое смятение стало несколько уступать негодованию в адрес моего ближайшего друга, который, зная о рисках подобной шалости, таки был инициатором такового развлечения. За мой счет с моего номера, так сказать. Я то оказался простачком, который с разнообразным ассортиментом технических приблуд знаком не был. Ибо жили мы семьёй, как и десятки миллионов россиян в те годы, откровенно “не богато”.
Прогулка наша затягивалась, ибо я панически боялся вернуться домой. Часы перевалили за 19:00, и Дениска направился “ужинать, а то мама заругает”, оставив меня бродить по сырым улицам одного. Я был тверд в намерении не возвращаться домой вовсе, однако промозглый ветер и голод не оставляли мне шанса реализовать смелую затею в духе Тома Сойера. Понимая, что без материнской заботы мне в этом мире не выжить, я таки собрался на свою Голгофу. “Бедная моя матушка” – думалось мне. “Не такого балбеса она воспитывала, чтобы теперь за него краснеть перед незнакомыми людьми… А ведь гадости даже не я говорил. Но нет пути предать доверие друга. Придется получить нагоняй за его беспредел в единые щи”...
Переступал порог квартиры я в ощутимой тряске. Но мягкий взгляд матери быстро согрел меня, и я понадеялся на исход ситуации щадящий. Так и вышло. Гневная женщина с той стороны трубки просто припугнула последствиями, и получилось у неё чрезвычайно эффективно. Эх, знала бы она насколько важный жизненный урок она мне преподала! Уроком этим было: не доверяй чувству безопасности, ибо если оно окажется ложным, то последствия могут быть трагичны.
Разумеется, весь этот драматизм существовал только в голове девятилетнего ребенка. Никакой взрослый в здравии психическом и умственном не пошёл бы на чужой порог взыскивать сатисфакцию у совершившего незначительную поведенческую ошибку ребенка. Но совесть грызла меня как раз по той причине, что я вышел из ситуации без последствий.
И тогда мой юный буйный мозг пришёл к решению проблемы – нужно пустить в массы видеофоны! Стационарные махины, способные передавать видеоизображение вместе с голосом! В каком-то ретрофутуристическом фильме я видел к тому моменту нечто подобное, и в результате увидел в этом изящном решении панацею. Мир был бы избавлен от телефонного хулиганства, ведь видеофон — это так круто!
Прошло едва ли десять дет, и сия уникальная возможность явилась в мир. Да еще и в виде куда более соблазнительном. Не стационарная панель с одним ракурсом, а маленький девайс, помещающийся в кармане научился транслировать видео с фронтальной камеры по радиоволнам. Прошло еще несколько лет, и технология из шершавой и тормозной фичи обтесалась во вполне себе ту самую утопичную картину видеофона, которую я себе и представлял. Прошло ещё несколько лет, и в народе закрепился стереотип, что фича сия нужна только трудовым гостям из Средней Азии.
Вот так вот легким росчерком пера технологической истории моя утопия была смыта в анналы известной неизвестности. Какова ирония – от видеофонного хулиганства видеофон не спас. Острый и агрессивный контент нарезок с OMEGLE говорит о том, за что голосует публика, и о том, что чувство безнаказанности растёт пропорционально количеству километров до собеседника.
Но дивный новый мир…
Разумеется, план строительства технологической футуристической утопии через “магию” видеофона оказался лишь детской блажью. Тем не менее 21-й век гудит стремительным бегом цифровизации реальности. Уже и слив унитаза можно запускать со смартфона – было бы желание и финансы.
Да, в повседневной реальности чувствовать нависающий колпак технологий пока не приходится. Мне, например, на работе всё так же, как и кому-то 20 лет назад, приходится месить грязь обувью с защитным полимерным носком. Взирая на пустую округу на удаленных стройках, и кутаясь в куртку под порывы ветра, невольно покажется, что нет никакого купола. Однако факт того, что все мои движения по стройплощадке так или иначе фиксируются в различных архивах геоданных, намекать как бы должен.
Однако не айфон в кармане в середине 20-х годов 21-го века является предвестником гипотетического экспоненциального взлёта темпов цифровых инноваций. Как и metaverse Цукерберга(нареченный той самой “матрицей” особо ретивыми неолуддитами), на деле оказавшийся проектом бесперспективным и слишком сырым на момент времени. Но способность нейросетей вникать в контекст и семантику языковых единиц нынче показывает удивительные результаты. Более того прогресс в формировании изображений подразумевает формирование и семиотического базиса в, казалось бы, рамках полностью алгоритмизированного процесса обучения.
И тут уже встаёт в профиль “сложная проблема сознания” и прочие науч философские вопросы. Только как бы не пришло всё к тому, что пока абстрактное мышление человека грызет концепты “выдуманных проблем”, алгоритм не пришёл к решению последнего вопроса в своём понимании.
Здесь бы довести свой сказ до мрачной картины враждебного ИИ, который в какой-то момент решить стереть с лица биологическую разумную жизнь, но… зачем бы ему такое исполнять? Однако если такое сценарий и реализуется, то конец будет стремительным как доставка сообщения в мессенджере.
Впрочем, куда интересней разглядеть сценарий прокси-рабства, уготованного человечеству. Нет, не био-батарейки, но “служебные животные” – полицейские собаки и трюфельные свиньи. Человек, будучи существом одухотворённым, привык видеть в своём сознании искру божественного творения. И тем не менее ответить бесстрастно на вопрос “а не блажь ли неспокойного разума такое самовосприятие” мы как вид до сих пор не можем. Однако можем наблюдать, как биохимия мозга под воздействием определенных стимуляторов извне может превратить индивида в раба инстинктов. Потребительский угар осуждаем всяким совестливым мыслителем, и тем не менее с каждым годом десятки миллионов жителей стран третьего мира так или иначе встаёт на рельсы консьюмеризма по западной модели.
Не исключено, что умная машина, может воспользоваться этими механизмами для обуздания биологической цивилизации и направления оной в русло ей одной, машине, лишь ведомое.
Хотя куда без третьего варианта? Оптимистичного. Да-да, того самого, в котором ИИ посчитает все комбинации белков, вырастит теломер каждому, чтобы никто не ушёл обиженным. Будет побеждены голод и болезни, воевать останется только на рэп-батлах и литературных конкурсах. Каждый будет творцом своего маленького мира и у всех будет время проникнуться миром каждого. Вот только “утопист” в современном мире слово скорее ругательное. Наверное, неспроста…