В предыдущей статье, вызвавшей большой интерес у читателей и широкую дискуссию на ее полях я упомянул, не вдаваясь в подробности, что поводом для отставки адмирала флота СССР Кузнецова с понижением его в звании до вице-адмирала послужил взрыв линкора «Новороссийск» в Севастопольской бухте.
На полях статьи читатели обменялись друг с другом мнениями:
«Георгий Спиридонов»
«C симпатией отношусь к Кузнецову - но с восхвалением ему явный перебор. Снятие с должности было, увы, вполне заслуженным. Когда комиссия по "Новороссийску" работала, то запуталась в возможных версиях - слишком уж много нарушений могло привести к его гибели».
«Пкк»
«Георгий Спиридонов, Кстати, гибель Новороссийска очень интересная тема. Огромных жертв можно было бы избежать, если бы не дебилизм отцов - командиров, как всегда и снова...».
В обоих комментариях есть правда. История, действительно интересная. Версий причин взрыва было много. Было и то, что комментатор под ником «Пкк» обозначил, как «дебилизм отцов – командиров» и не только это.
В 1945 году союзники по антигитлеровской коалиции занялись дележом трофеев.
Для решения конкретных вопросов распределения немецких кораблей была создана Тройственная военно-морская комиссия.
Как делить корабли: по совести, или по справедливости - союзники договориться не сумели, решили делить по жребию.
Разделенные на три группы корабли каждого класса были внесены в списки, каждый из которых обозначался буквами X, Y и Z.
В фуражку одного из участников заседания опускались свернутые бумажки с обозначением этих букв, и члены каждой из делегаций тянули жребий.
Так были поделены тральщики, торпедные катера и десантные баржи.
При разделе наиболее крупных из оставшихся немецких кораблей: двух крейсеров -тяжелого "Принц Ойген" (введен в строй в 1940 году) и легкого "Нюрнберг" (введен в строй в 1935 году), 13 эсминцев и 17 миноносцев возникли трудности.
29 октября 1945 года, после нескольких заседаний пришли к согласию.
«Принц Ойген» достался американцам,
на долю Великобритании пришлись эсминцы и миноносцы.
Советский Союз получил крейсер «Нюрнберг», 4 эсминца и 6 миноносцев.
Интересно, что в 1946 году «Принц Ойген» был использован американцами в качества корабля мишени при испытаниях ядерного оружия на острове Бикини.
Надо сказать, что большинство трофейных кораблей, доставшихся Советскому Союзу, прослужило совсем недолго.
«Нюрнберг», ставший «Адмиралом Макаровым», в составе ВМФ СССР находился до 1957 года. По мере вступления в строй новых кораблей отечественной постройки корабли и подводные лодки, принятые по репарации от Германии выводились из боевого состава, переформировывались в опытовые суда, плавказармы, учебные суда, корабли-цели и пр..
Значительную часть десантных барж после недолгой службы в составе ВМФ передали в народное хозяйство.
Счастливее других сложилась судьба немецкого судна «Aviso Hela», входившего в число советских приобретений.
Его основным предназначением было управление подводными силами германского флота.
Оно видело на своем борту Адольфа Гитлера, Германа Геринга, Мартина Бормана, Генриха Гиммлера, Рудольфа Гесса и т.д.
Белоснежное судно было перебазировано в Севастополь и получило имя «Ангара».
За исключением короткого промежутка времени, когда судно находилось в составе морских частей погранвойск КГБ СССР, оно использовался как корабль управления Черноморского флота, место приема иностранных делегаций, а так же как прогулочно-развлекательная яхта. На борт «Ангары» поднялись министр иностранных дел СССР Вячеслав Михайлович Молотов, министр обороны Николай Александрович Булганин, министр обороны Китая Пэн Дэхуай, премьер-министр Бирмы У Ну. «Ангара» встречала на борту Горшкова и Василевского, Суслова и Ворошилова, Хрущёва и Микояна, Джавахарлала Неру и Индиру Ганди, Мухаммеда Захир Шаха и Урхо Кекконена и не только.
В январе 1952 года командующий ЧФ вице-адмирал Сергей Горшков на «Ангаре» совершил поход с целью инспекции по маршруту Севастополь – Одесса — Севастополь. А спустя три месяца он повторил поход, но уже по маршруту Севастополь – Геленджик – Поти – Геленджик — Севастополь.
В октябре 1955 года на борту «Ангары» Анастас Микоян прошёл по маршруту Констанца – Ялта.
В 1959 году командующий ЧФ адмирал Владимир Афанасьевич Касатонов совершил на «Ангаре» длительный поход по маршруту Севастополь – Туапсе – Сочи – Сухум – Поти – Батуми – Севастополь.
На «Ангаре» в компании куролесили маршал Гречко, вице-адмирал Иван Семёнович Руднев, Галина Брежнева с мужем и ансамблем песни и пляски Черноморского флота.
После проведенной в 1980 году в Греции реновации к услугам будущих гостей «Ангары» появились сауна, двухкомнатные и трехкомнатные каюты со спальнями, ваннами и рабочими кабинетами. В каждой каюте были ковры - пик представления о комфорте советского человека.
Кроме службы, корабль часто использовался как съемочная площадка для десятков художественных и документальных фильмов, в числе которых: «Нейтральные воды», «Семь криков в океане», «Увольнение на берег», «Два капитана».
К дележу итальянского флота приступили в 1947 году, когда союзники превратились в потенциальных противников и были еще менее сговорчивы, чем при разделе германского флота. Пришлось опять бросать жребий, по которому Советской стороне выпала группа «С», в которую и входил будущий «Новороссийск».
26 февраля 1949 года он прибыл в Севастополь.
Полученный корабль находился в крайне запущенном техническом состоянии, поскольку с 1943 по 1948 год он стоял на приколе с минимальной командой и без надлежащего технического обслуживания. Непосредственно перед передачей Советскому Союзу линкор прошёл небольшой ремонт, коснувшийся в основном электромеханической части.
В удовлетворительном состоянии находились основная часть вооружения, главная энергетическая установка и основные корпусные конструкции ниже броневой палубы. В очень плохом состоянии находились общекорабельные системы — трубопроводы, арматура, обслуживающие механизмы. В нерабочем состоянии были аварийные дизель-генераторы.
На судне отсутствовала эксплуатационная техническая документация и документация по непотопляемости на русском языке. Это оказалось проблемой, поскольку специалисты не знали итальянского языка, а переводчики не имели необходимых специальных знаний и не владели специальной терминологией.
Командир трюмной группы Ю. Г. Лепехов, рассказывая о трудностях организации боевой работы на «иностранце», в очередной раз иллюстрирует нашу национальную склонность к очковтирательству:
«…Вместе с тем политическая обстановка требовала продемонстрировать способность советских моряков быстро освоить полученные итальянские корабли. В итоге, после очередной штабной проверки командующий эскадрой контр-адмирал В. А. Пархоменко, убедившись в невыполнимости поставленной задачи, устроил офицерскому составу линкора грандиозный разнос, объявил кораблю „оргпериод“ и вслед за тем через пару недель, так и не приняв у корабля фактически ни одной курсовой задачи, в первых числах августа буквально „вытолкнул“ линкор в море. В составе эскадры мы подошли к турецким берегам, дождались появления самолёта НАТО, убедившегося, что „Новороссийск“ плавает, и вернулись в Севастополь. Так и началась служба в составе Черноморского флота корабля, непригодного, по сути дела, к нормальной эксплуатации».
Линкор ремонтировали и модернизировали до конца марта 1955 года.
В мае 1955 года «Новороссийск» вошёл в строй Черноморского флота и до конца октября несколько раз выходил в море, отрабатывая задачи по боевой подготовке. На тот момент, несмотря на преклонный возраст, это был самый сильный боевой корабль в СССР.
Вечером 28 октября 1955 года линкор вернулся из похода для участия в празднованиях по случаю 100-летия обороны Севастополя и занял место на бочке № 3 в районе Морского госпиталя.
29 октября в 1 час 31 минуту под корпусом корабля с правого борта в носу раздался взрыв, эквивалентный 1000—1200 кг тротила, насквозь пробивший корпус линкора, вырвавший часть палубы полубака и пробивший в подводной части дыру в 150 м².
Взрыв произошёл возле Госпитальной стенки Севастопольской бухты. Кроме того, через 30 секунд раздался второй взрыв по левому борту, в результате которого образовалась вмятина в 190 м².
Начальник оперативного отдела капитан первого ранга Овчаров приказал буксирам отбуксировать корабль на мелководье, и подошедшие буксиры развернули его кормой к берегу, но к месту катастрофы прибыли начальники. Командующий Черноморским флотом вице-адмирал Пархоменко приостановил начатую буксировку.
Запоздалое приказание о возобновлении буксировки оказалось бессмысленным: носовая часть уже села на грунт.
Все военные корабли направили к линкору спасательные шлюпки. Спасательные катера подошли вплотную, когда более 800 членов экипажа «Новороссийска» скопились на палубе.
Исполняющий обязанности командира эскадры контр-адмирал Н. И. Никольский дал команду спуститься в шлюпки, но комфлота Пархоменко приказал экипажу оставаться на борту. В 03.50, когда крен приближался к опасному углу в 20 градусов, Никольский снова потребовал снять экипаж, но Пархоменко стоял на своём.
«Новороссийск» стал опрокидываться кверху днищем. Несколько десятков человек успели перебраться в шлюпки и на соседние корабли, но сотни моряков посыпались с палубы в воду. Многие остались внутри гибнущего линкора. Как потом объяснял адмирал Пархоменко, он «не счел возможным заблаговременно приказать личному составу оставить корабль, так как до последних минут надеялся, что корабль будет спасен, и не было мысли, что он погибнет».
Большинство моряков остались внутри корпуса. Часть из них длительное время держались в воздушных подушках отсеков, но спасти удалось лишь девять человек: семь вышли через прорезанную в кормовой части днища горловину спустя пять часов после опрокидывания, и еще двух вывели через 50 часов водолазы. По воспоминаниям водолазов, замурованные и обреченные на смерть моряки пели «Варяга». Только к 1 ноября водолазы перестали слышать стуки.
Всего при катастрофе погибло 609 человек, включая аварийные партии с других кораблей эскадры. Непосредственно в результате взрыва и затопления носовых отсеков погибли от 50 до 100 человек.
К маю 1957 года огромный «Новороссийск», теперь покрытый илом и грязью, с огромными дырами в корпусе, был снят с мели. Аварийные команды проникли внутрь и извлекли останки людей.
Потом началась еще одна традиционная русская забава: «Разберитесь, как следует, и накажите кого попало».
Разобрались и наказали.
Свое заключение комиссия дала через две с половиной недели после катастрофы. Жесткие сроки были заданы в Москве. 17 ноября заключение комиссии было представлено в ЦК КПСС, который выводы принял и одобрил.
Причиной катастрофы, был назван "внешний подводный взрыв (неконтактный, донный) заряда с тротиловым эквивалентом 1000-1200 кг". Наиболее вероятным признали взрыв немецкой магнитной мины, оставшейся на грунте после Великой Отечественной войны.
Что же касается ответственности, то прямыми виновниками гибели значительного количества людей и линкора "Новороссийск" были названы командующий Черноморским флотом вице-адмирал Пархоменко, и.о. командующего эскадрой контр-адмирал Никольский и и.о. командира линкора капитан 2 ранга Хуршудов. Комиссия отметила, что прямую ответственность за катастрофу с линкором "Новороссийск" и особенно за гибель людей несет также и член Военного совета Черноморского флота вице-адмирал Кулаков.
Несмотря на масштаб катастрофы, количество жертв и суровые выводы комиссии, санкции были не столь впечатлительны. Командира линкора Кухту понизили в звании и отправили в запас. Также были сняты с должности и понижены в звании: командир дивизии охраны водного района контр-адмирал Галицкий, и.о. командующий эскадрой Никольский и член Военного совета Кулаков. Все они, кто-то раньше, кто-то позже были восстановлены в званиях. Командующему флотом вице-адмиралу Виктору Пархоменко 8 декабря 1955 года был снят с должности и понижен в звании до контр-адмирала. С 1956 года 1-й заместитель Командующего Тихоокеанским флотом. С 1960 года начальник Высших специальных классов офицерского состава Военно-морского флота. Восстановлен в звании вице-адмирала.
В 1956 году был снят с должности командующий ВМФ СССР Н.Г.Кузнецов и понижен в звании с адмирала флота СССР до вице-адмирала.
Комиссия также отметила, что:
"матросы, старшины и офицеры, а также офицеры, руководившие непосредственной борьбой за спасение корабля, - и.о. командира БЧ-5 т. Матусевич, командир дивизиона живучести т. Городецкий и помогавший им начальник технического управления флота т. Иванов умело и самоотверженно вели борьбу с поступавшей на корабль водой, хорошо знали каждый свое дело, проявляли инициативу, показали образцы мужества и подлинного героизма. Но все усилия личного состава были обесценены и сведены на нет преступно-легкомысленным, неквалифицированным и нерешительным командованием..."
На старинном кладбище, где похоронены участники первой и второй оборон Севастополя, воздвигнут достойный памятник погибшим, с 12-метровой фигурой Скорбящего Матроса из бронзы, гребными винтами линкора «Новороссийск», с приспущенным знаменным флагом. В обрамлении силуэта опрокинувшегося корабля — эпизоды отчаянной и героической борьбы за спасение линкора.
На пьедестале монумента горит золотом: «Родина — сыновьям». И еще на мраморной плите, открывающей мемориал, выбито: «Мужественным морякам линкора «Новороссийск», погибшим при исполнении воинского долга. Любовь к Родине и верность присяге были для них сильнее смерти».
Указом Президента Российской Федерации от 5 июля 1999 года № 871 все моряки, погибшие на линкоре «Новороссийск», за мужество, отвагу, самоотверженность, проявленные при спасении экипажа, награждены орденом Мужества посмертно.
Почему так поздно?
Награждение погибших и оставшихся в живых моряков состоялось только через 30 лет после этой трагедии, и произошло уже после ухода С.Г. Горшкова с должности Главкома ВМФ. Известны его слова: «Мы за аварии не награждаем…»
В 1996 году внучка Е.М. Матусевича, ученица 7-го класса школы № 3 Юля Руденко, участвовала в ежегодном литературном конкурсе "Жизнь каждого принадлежит Отечеству", который проводил Фонд истории и культуры им. Геннадия Черкашина. Вот строки из ее сочинения:
«У нас дома хранятся старая офицерская фуражка и кортик. Это вещи моего дедушки, который погиб 40 лет назад. Я уже много знаю о нем, и мне кажется, что он был настоящим морским офицером, человеком чести. Жаль, я не была знакома со своим дедушкой, да и мама моя его почти не знала, ведь она была еще очень маленькой, когда он погиб. Моему дедушке было всего 17 лет, когда началась война. Он пошел на фронт добровольцем, воевал на Северном Кавказе. Во время войны фашисты сожгли в Одессе всю его семью - маленькую сестру, братика, маму и отца. А он даже не знал об этом. И только после войны, когда приехал в Одессу, он узнал об этой трагедии. Он, наверное, очень страдал, но никогда никому не жаловался, носил свое горе в себе. И вот пришел тот самый роковой день - 29 октября 1955 года. Ефима Матусевича оставили за главного в машинном отделении. Ночью произошел взрыв, потом три часа люди боролись за выживание. За свой корабль. В последние минуты дедушка приказал многим матросам выходить наверх, и они спаслись. А сам он предпочел погибнуть вместе со своим кораблем. Ведь, если бы он спасся, как бы потом смотрел в глаза родным тех матросов, которые погибли в ту ночь?! Те, кому удалось спастись, рассказывали, что Ефим Матусевич был спокоен, сосредоточен, тужурка застегнута на все пуговицы. Таким они и запомнили своего любимого командира. Я думаю, что память - это очень важная вещь. Разве можно забыть такого честного, умного и отважного человека?! И если я - его внучка, значит, я должна стараться быть похожей на него. Я постараюсь ничем не запятнать его имя».
Что же стало причиной взрывов?
В выводах доклада Правительственной комиссии указано:
«…2. Наиболее вероятной причиной подрыва линкора является взрыв под днищем корабля, в носовой ее части, немецкой донной мины типа RMH или LMB, оставшейся со времен Великой отечественной войны».
О возможности других версий трагедии говорится в докладе комиссии вскользь и очень туманно:
«…нельзя полностью исключить, что причиной взрыва является диверсия…»
Когда перестало быть страшным сомневаться в правительственных вердиктах, все эксперты в один голос заявили о несостоятельности «минной версии»:
Во-первых:
Взрывов было два, произошедших с коротким промежутком времени.
Во-вторых:
Сопоставление повреждений «Новороссийска» с повреждениями крейсера «Киров», полученные 17 октября 1945 года при его подрыве на немецкой донной мине (количество ВВ около 1100 кг) на глубине 21 метр указывает на то, что характер и области локализации повреждений, полученные линкором «Новороссийск», качественно отличаются от повреждений кораблей при неконтактном взрыве обычной мины.
В-третьих:
Сразу же после взрыва представителем Технического управления Черноморского флота Соколовой был сделан расчет. Он показал, что для нанесения таких повреждений, которые получил линкор «Новороссийск» необходимо, чтобы тротиловый эквивалент донной мины составлял около 5 тонн, в то время, как немецкая донная мина, в тротиловом эквиваленте имеет заряд 1250-1330 кг.
Кроме того, в районе взрыва были предприняты поиски осколков мины, произведена промывка ила, но ничего найдено не было.
В-четвертых:
Взрыв под линкором «Новороссийск» был зафиксирован 29 октября 1955 г. в 01 ч. 30 мин. 48.5 сек. всеми сейсмическими станциями Крыма.
1 ноября 1955 г. экспертной комиссией Першина в районе Бельбекского рейда были произведены 2 экспериментальных взрыва отечественных мин АМД-1000, с массой ВВ, равной массе ВВ мины RMH.
Результаты эксперимента показали, что взрыв под линкором 29 октября 1955 года значительно сильнее обоих экспериментальных взрывов и имеет более сложный спектр колебаний.
В-пятых:
В материалах комиссии отсутствует экспертиза следов копоти от взрыва на конструкциях линкора, по которым можно было бы определить сразу тип ВВ и принадлежность его к ВВ, используемого в немецких минах.
Конфигурация и размеры воронок от взрывов тоже противоречат версии о подрыве линкора на немецкой донной мине.
Кроме того:
Тральные силы Черноморского флота проводили траление бухты, а также дважды проводилось бомбометание бухты с интервалом 70 и 30 метров, и при этом был зафиксирован только 1 взрыв мины от детонации. Всего было проведено 1006 сбросов глубинных бомб в бухте.
В период 1951-1953 гг. Севастопольскую бухту обследовали водолазы и обнаружили 5 немецких мин LBM и 19 мин типа RMH - все в неработоспособном состоянии.
В «Отчете по результатам разминирования неконтактных донных мин, произведенных на ЧФ в 1952 году» на основании разоружения 15 немецких мин RMH было указано, что все их электробатареи показали при нагрузке напряжение, равное нулю, и был сделан вывод, что батареи не могли обеспечить воспламенение детонатора мин для их подрыва. Но этот Отчет также не был принят во внимание Комиссией.
На якорные бочки №3, в районе которых произошел взрыв под линкором «Новороссийск», с 1945 года становились на якорь и снимались с якоря линкор «Севастополь» - 130 раз, с 1954 года линкор «Новороссийск» - 10 раз.
Согласно Справке от 29.10.55 г. Штаба ЧФ, представленной комиссии, в Севастопольской бухте при тралении и водолазном обследовании было уничтожено 42 неконтактные мины и 9 якорных мин, но в районе бочки №3, где стоял «Новороссийск», мины ни разу не обнаруживались.
После подрыва «Новороссийска» и завершения работы Правительственной комиссии Севастопольская бухта была вновь обследована, водолазы буквально прошли по дну, с интервалом в 1 метр. Были обнаружено 32 мины типа RMH и LMH, причем одна из них на расстоянии 300 метров от якорной бочки №3. Мины также не были уже не боеспособны.
Экспертная комиссия Першина упорно отстаивала минную версию. По ее заключению, отраженному в докладе комиссии, указано, что неисправные донные мины, которые могут оставаться в илистом грунте, способны под влиянием внешнего механического воздействия (например, потревоженными якорь цепью корабля) вновь приходить в опасное положение и взрываться под воздействием магнитного поля корабля.
Но Ю. Веремеев, Ю. Мартыненко с помощью немецкого специалиста в области морских мин В. Тамма с использованием немецких документов по устройству и эксплуатации мины RMH провели подробный анализ устройства немецких донных мин, в том числе и авиационных, которые немцы устанавливали в Севастопольской бухте.
Кстати, возможно кого-то удивит, но выглядит эта мина так, что интернет путает ее с сабвуфером:
В результате анализа устройства мины авторы пришли к выводу, что ни одна из мин типа RMH (LMH) уже не могла взорваться 29.10.1955 под линкором «Новороссийск» ни при каких обстоятельствах, за исключением единственного случая, если она использовалась в варианте «управляемой донной мины, взрываемой оператором с берегового пульта управления».
Е. Шубочкин, А. Колпаков, Б. Каржавин в статье «Гибель ЛК Новороссийск: Мина маловероятна» Морской сборник №10, 1992 г. высказывают мнение, что:
«Полученные повреждения линкора больше напоминают повреждения английских линейных кораблей «Вэлиент», «Куин Элизабет», немецкого линкора «Тирпиц» в результате действий подводных диверсантов в период 2-ой мировой войны».
Факт, что края пробоины с «кромками, загнутыми вовнутрь», однозначно свидетельствует о том, что взрывы произошли с внешней стороны.
Эксперты приходят к мнению произошел взрыв, по крайней мере, двух зарядов общей массой от 2 до 5 тонн - одного непосредственно под днищем линкора, второго на некотором расстоянии от него, но не на грунте.
Становится очевидным, что взрывы под «Новороссийском» - диверсия, подготовленная и проведенная опытными диверсантами.
Но какими диверсантами?
Я уже рассказывал, что за гибель «Новороссийска» Командующего ВМФ Кузнецова сняли с должности и понизили в звании с адмирала флота СССР до вице-адмирала.
У этого снятия была предыстория.
В начале 1955 года Кузнецов перенёс инфаркт и в мае 1955 года обратился к Жукову с просьбой освободить его от должности по состоянию здоровья.
Рапорт Кузнецова Жуков не удовлетворил.
Это наводит на мысль, что Хрущев и Жуков (то, что и тот и другой испытывали личную неприязнь к Кузнецову - очевидно) хотели не просто избавиться от Кузнецова, но сделать это образцово-показательно, в назидание другим.
Что это было действительно так, свидетельствует сам Н.Г. Кузнецов в своих мемуарах:
«В октябре того же 1955 года подобные разговоры (об уходе с должности) приобрели реальное воплощение в виде официального заявления в мой адрес, что меня, конечно, нужно освободить, но не по болезни, а по другим мотивам».
В письме жене из Ялты 20 октября 1955 года он писал:
«Насколько мне удалось понять, министр (Г.К. Жуков) хочет иметь своего нового Главкома, но объяснить это желает чем-то серьезным, поэтому скрывает от меня».
На момент гибели «Новороссийска» адмирал флота СССР почти полгода был не у дел – находился на излечении после перенесенного инфаркта. Флотом страны командовал в статусе исполняющего обязанности главнокомандующего адмирал Горшков, который до этого с 1048 года служил на Черноморском флоте, сначала – начальником штаба, а с 1951-го – командующим.
Экспертная комиссия по непотопляемости и живучести обнаружила неблагополучное положение в части обеспечения непотопляемости «Новороссийска», непринятие командованием Черноморского флота, эскадры и линкора организационно-технических мер по устранению конструктивных недостатков корабля в процессе его службы, сделав такой вывод, что «все это привело к тому, что линейный корабль «Новороссийск», находясь в строю, подвергался постоянной угрозе».
Комиссия зафиксировала «неудовлетворительная организация охраны водного района не исключает проникновение в бухту подводных диверсантов».
В перечень претензий входило и то, что Боновые ворота в Севастопольскую бухту не закрывались. А не закрывались они по личному указанию Горшкова, отданному им еще в бытность Комфлотом, копия этого указания приведена в книге Б.А. Каржавина.
Тем не менее, сняли с должности и понизили в звании именно Кузнецова, а Горшков после этого занял должность главнокомандующего уже без приставки и. о..
Сам Хрущев на Пленуме ЦККПСС 29 октября 1957 года, кроме прочего, сказал:
«…Мы провели большую борьбу, сняли Кузнецова …».
Этот событийный ряд, вероятно, и стал причиной возникновения версии, что линкор взорвали советские спецслужбы (спецподразделения подводных пловцов ГРУ или КГБ) с целью дискредитации Главкома ВМФ Н.Г. Кузнецова.
Что и говорить, версия смелая, хайповая и, по моему мнению, завиральная и высосанная из пальца.
Наиболее вероятной представляется версия причастности к подрывам итальянских подводных диверсантов.
У них был и мотив и возможности.
В 1950 году в Италии вышла книга "Десятая флотилия MAC", написал которую офицер итальянского военно-морского флота В. Боргезе.
На приведенном ниже снимке он - тот, что в берете.
Боргезе на страницах книги рассказал, что для борьбы, в основном, с английским флотом в Италии реализовали идею создания штурмовых средств - нового оружия, способного поражать корабли мощного английского флота в его сильно укрепленных и тщательно охраняемых базах.
К числу надводных штурмовых средств относились катера, взрывающиеся при столкновении с объектом атаки. Имелись также катера, вооруженные одной-двумя обычными торпедами. Подводными штурмовыми средствами являлись сверхмалые подводные лодки и человекоуправляемые торпеды, получившие название "Майяле". Кроме указанных средств, использовались также подрывные заряды (мины), которые прикреплялись к днищам кораблей противника специально обученными подводными пловцами.
В период Второй мировой войны итальянцы проводили атаки на английские корабли в Гибралтаре, бухте Суда (о. Крит), Александрии и Мальте. При помощи штурмовых средств ими было потоплено или повреждено более 30 кораблей и судов общим водоизмещением около 265 тыс. тонн.
Косвенным подтверждением версии о причастности к взрыву "Новороссийска" итальянских диверсантов служил ставший известным факт совпавшего по времени поощрения ряда итальянских диверсантов правительственными наградами республики.
Эта же версия и получила подтверждение в 2013 году.
22 августа 2013 года РБК опубликовал статью «Итальянец-пенсионер признался в подрыве советского линкора «Новороссийск»», в которой в частности говорилось:
«Взрыв советского линкора Черноморского флота "Новороссийск" в 1955г. в порту Севастополя был делом рук итальянского ВМФ. Об этом в интервью изданию 4Arts заявил ветеран подразделения боевых пловцов итальянской 10-й флотилии Уго Д'Эспозито, который участвовал в операции по подрыву корабля.
По словам У.Д'Эспозито, командование 10-й флотилии не желало видеть "Новороссийск" в качестве советского линкора. Судно до 1949г. под именем "Джулио Чезаре" принадлежало итальянскому флоту.
Издание отмечает, что взрыв линкора произошел 29 октября 1955г., в годовщину так называемого Марша на Рим Бенито Муссолини».
26 августа РБК дополнил этот эпизод, поместив статью «Ветераны с "Новороссийска" требуют от Италии компенсаций за подрыв линкора».
Севастопольские ветераны с линкора "Новороссийск", подорванного более полвека назад, требуют провести международное расследование по факту уничтожения корабля. Это требование было озвучено после признания диверсанта итальянского спецподразделения боевых пловцов, сделанного в минувшую пятницу.
…
Теперь российские моряки, служившие на линкоре, намерены через суд требовать от Италии возмещения ущерба их здоровью. Многие после инцидента остались инвалидами, цитирует телеканал "ГТРК-Севастополь" председателя совета ветеранов линкора "Новороссийск" Виктора Салтыкова.
На дворе 2024 год. О иске к итальянцам что-то не слышно. Да и какой иск им можно вчинить. Ведь, даже если "Новороссийск", и правда, взорвали итальянские диверсанты, большинство жертв этой трагедии все-равно не на их совести. Нет?
После взрыва "Новороссийска" Хрущев призвал прекратить строительство больших надводных военных кораблей. Он приказал сдать на слом все довоенные линкоры, тяжелые крейсеры и почти все немецкие и итальянские корабли, принятые в состав флота с 1946 года. С точки зрения Хрущева, военные корабли годились только для перевозки глав государств с официальными визитами и пережили свое время. Новый главком ВМФ Горшков с Хрущевым спорить не стал.
Спешное решение отказаться от надводного флота аукнулось стране в октябре 1962 года. Во время кубинского ракетного кризиса Горшков столкнулся с нехваткой надводных военных кораблей для защиты торговых судов, перевозивших ракеты средней дальности на Кубу. Хрущев позвонил Горшкову в Ленинград, чтобы отругать адмирала за то, что у него недостаточно кораблей для этой работы.
«Нам нужны вооруженные корабли с дальним радиусом действия в качестве эскорта на Кубу», — кричал Горшкову по телефону разгневанный генсек. «Как же ты мог обойтись без них?»
Горшков возразил: «Но, товарищ генеральный секретарь, вы же приказали их всех уничтожить!»
— "Я не отдавал такого приказа!" — взревел Хрущев, бросая трубку...