Сибирская мистика. Часть вторая
В двум часам дня мы добрались до первой шерлопы. Неподалёку от дыхала, вертикального входа, кто-то смастерил из камней мангал. Сейчас в нём застоялась вода с плавающими угольками. Рядом - стол и две скамьи. Что тут сказать? Народ любит отдыхать с удобствами. Чистенько, но можно догадаться, куда свален весь мусор.
Мы двинулись дальше. Великолепные сосны вытеснили ольховник и заросли черёмухи. От жары, терпкого смоляного духа закружилась голова. Влажные папоротники сменили весёленькую травку и какие-то голубые цветочки. Я не слишком большой ценитель прелестей природы, но и то был поражён былинной мощью и величием сосняка. Скоро подойдём к бурелому, и вот тогда-то станет не до красот пейзажа.
- Постой-ка! - Славик, уже давно пыхтевший от нагрузки, остановился и вытер платком испарину. - Ты ничего не слышал?
- Ну... ветер, птички, - ответил я, стараясь не показать виду, что рад передышке.
- Какой, блин, ветер? - раздражённо спросил друг. - Шаги!
Я рассмеялся, потому что с детства знал о "болезни таёжника", когда естественные шумы - потрескивание полусгнивших сучьев, скрытых мхом или травой, шорох распрямившихся веток полукустарника, примятых твоей же ногой, да что там, любой звук воспринимается как чужие шаги. Или просто чьё-то присутствие.
- Хорош ржать, - обиделся Славик. - За нами кто-то идёт.
- А хоть бы и так, - отмахнулся я. - Мало ли кто по лесу ходит. К тому же местная ребятня - народ любопытный.
Однако прислушался. Мальчишки не только любопытны, но и шкодливы до невозможности. Достаточно вспомнить самого себя в их годы. С них станется подстроить подлянку или попытаться напугать.
- Не обращай внимания, - посоветовал я Славику. - Не стоило и выходить, если на каждый звук оглядываться.
Дыхало, или вход второй пещеры, всё заросло удивительной мощи папоротниками. От широко разверстой чёрной пасти тянуло холодом и опасностью.
Именно в этой шерлопе я проплутал, будучи пацаном. Увлёкся отколупыванием со стен камешков, которые в свете электрического фонарика показались словно бы сиявшими изнутри драгоценностями, и позабыл о времени и друзьях, которые шустрили рядом. Очнулся в полнейшей тишине. Поорал, побегал, ободравшись о сузившиеся коридоры, прилёг у стены, сжавшись в комочек, клацая зубами от холода. А утром проснулся прямо напротив входа.
По спине пробежали мурашки -- воспоминания о дедовом ремне, которым он отходил меня за ночную отлучку.
А камешки на самом деле оказались бурыми натёками, тусклыми и довольно безобразными. Я сложил их в обувную коробку, где они сами по себе раскрошились.
Славик спросил:
- Может, спустимся? Пройдём тем коридором, где ты блуждал. Мне кажется, что шерлопы могут соединяться. Уж больно правильно они расположены.
- Бредишь, друг, - откликнулся я. - Даже не думай, рукотворная среди них одна. Только это под вопросом. Погнали дальше.
Не успел я привстать со ствола поваленной сосны, как прямо над ухом грянул выстрел.
Славик рыбкой плюхнулся в траву.
Не то чтобы я здорово испугался, но вздрогнул. Кто это ружьишком балуется?
Друг приподнял лицо с налипшим на нос стебельком:
- Гриня, стрельба!
- Да ладно тебе, - улыбнулся я. - Ты не в городе, забыл? Ну, кто-то зайца подстрелил.
И тут же понял: не длинноухих гоняли такой пальбой. По наши души явились.
Гулкие выстрелы раздались со всех сторон. Звуки нарастали, словно отскакивали от стволов сосен, множились, сливались в залпы. Через минуту лес содрогнулся от громоподобной канонады.
Мы со Славиком, даже не переглянувшись, бросились к дыхалу шерлопы.
Её ствол был подобен крутой горке, довольно широк, поместились бы ещё двое человек.
Я пролетел кубарем метров тридцать и удержался за камень, который выступал из стены. Славик затормозил о моё плечо. Рука онемела и повисла плетью.
В пещере царила густая, настоявшаяся на столетиях, тишина. Ни один звук не проникал снаружи в светлое пятно дыхала наверху.
- Что это было? - прошептал Славик.
- Хрен знает, - ответил я. - На охотников не похоже. Может, кто дурью маялся. Сейчас-то тихо. И вообще стрельба была странной, больше на выхлопы фейерверка смахивала, только громче, конечно. Эх, зря мы в пещеру ломанулись. Нужно было переждать да поотрывать уши шутникам.
- Нас словно загнали сюда, нарочно, с какой-то целью, - заладил нудить Славик и тут же схватил меня за отбитую им же руку: -- Постой, ты куда? Лучше здесь отсидеться. Или спуститься вниз, пройти коридором.
Я охнул от боли и сказал сквозь зубы:
- Отсидеться и пройти? Без еды, снаряжения? Без твоих любимых галогенок? Рюкзаки-то наши где, а?
Славик только сейчас осознал, что мы их потеряли. В единственном слабом луче, пробившемся сверху, водянисто сверкнули его глаза на чумазом, как у чёрта, лице.
- Выбираться нужно тем же путём, каким сюда попали, - сказал я и попытался встать, оберегая руку.
Полностью выпрямиться не удалось, от каменного крошева у ног до противоположной стенки ствола пещеры было не больше метра семидесяти. Подъём был довольно крут, да ещё встревоженная нашим падением пыль лезла в ноздри, засоряла глаза.
Позади пыхтел Славик, норовил схватиться за мою ветровку. Его пальцы то и дело пытались вцепиться то в рукав, то в капюшон, то дёргали за полу. Но соскальзывали, точно он ослабел и был не в силах их сжать.
- Слышь, Славка, отвянь, - переводя дыхание, сказал я. - Топай самостоятельно, нечего корчить из себя инвалида.
Друг запыхтел ещё сильнее, резче, словно ему не хватало воздуха. В шумном дыхании явно послышалось бульканье. Пыли глотнул, что ли?
Я повернулся...
Много раз встречал описание внезапного ужаса - шевеление волос, внезапный ступор. Меня же словно окатило ледяной водой.
Вместо Славика ко мне тянул руку жуткий мертвец. К трупам я, будучи студентом медуниверситета, привык. Но не к тем, которые глядят на меня глазами, похожими на стухший белок куриного яйца, щерят чёрный потрескавшийся рот.
Показалось, что воздух стал таким плотным, что я не смог вздохнуть. Издал придушенный крик и стремглав ринулся к выходу.
Что-то сзади обрушилось на плечи. Обдало нестерпимым запахом пропастины.
Тварь хочет задержать меня. Утянуть в глубь шерлопы. Сделать своим вечным спутником. Или убить.
И я продолжил двигаться вперёд, хотя ноги медленно, как под водой или во сне, преодолевали расстояние до дыхала пещеры.
Последовал сильный рывок за куртку, и, чтобы не повалиться навзничь, я резко упал на четвереньки. Обдирая руки и спортивные штаны на коленях о камни, устремился к дневному свету.
Вылез под налитое жаром июльское небо. Солнечные лучи дробились в глазах калейдоскопом необычайной яркости. Я заслонился рукой от бликов, чувствуя уверенность: то, что было за спиной, не сможет продолжить погоню.
И тут же под ложечкой зашевелился холодный, просто ледяной червь: а Славка?.. Негоже оставлять друга, да и любого другого, в опасности. Это закон.
Я застонал, повернулся к чёрной дыре. Пережитый кошмар был так силён, что тело с трудом повиновалось решению вернуться за Славкой. Колени дрожали, руки тряслись.
Да что это со мной? Газы пещеры, стрессовая ситуация вызвали галлюцинацию, вот и всё. Хорош дурить, нужно вызволять друга.
Я провёл рукой по шее, посмотрел на пальцы -- кровь. Тварь оцарапала меня... Какая, к чертям, тварь? Надену противогаз да спущусь за Славиком, пока не поздно.
Я, по-прежнему заслоняясь ладонью от света, попытался осмотреться: где же наши рюкзаки? Резь в глазах действительно была очень сильной, отёчные веки с трудом шевелились.
По неизвестной причине наш скарб валялся довольно далеко от дыхала. Его тормошили серые фигуры. Этого ещё не хватало... Но ведь люди, а значит, помощь. Хотя люди бывают разные, и помочь могут весьма альтернативно: возьмут да и пристукнут здесь. Вон, мародёрничают, не задаваясь вопросом, почему же возле пещеры валяется брошенное туристическое снаряжение.
- Эй вы! - крикнул я, но звуки рассыпались около рта, канули в искрившееся солнечным сиянием пространство.
Я набрал густого, вязкого воздуха в грудь и попытался заорать ещё раз. Бесполезно.
Гнев и отчаянная мысль -- а как там Славка? - придали силы, и я сделал шаг к серым теням возле рюкзаков. Пусть их больше -- трое, четверо, не понять сколько, - но мне вещи необходимы для того, чтобы вызволить Славку. Отдали бы только противогазы да верёвку. Остальным пусть подавятся.
Идти показалось ещё труднее, чем в пещере. Ноги словно увязли в трясине, и мне представилось, что я выдираю их из затвердевавшей на воздухе грязи.
И эти люди... Не люди, а тени, просто серые силуэты с постоянно менявшимися, вибрировавшими контурами. Перемещаются, дрожат, исчезают, возникают на новом месте.
Только рюкзаки да рассыпанные по земле предметы видны отчётливо: банки с тушёнкой и мясной кашей, спальники, фонарики... Ага, вон и ломик. Добраться бы до него!
Словно придавленный небесным сводом, я тяжело продвигался к нашим вещам. Шаг, ещё шаг. Ещё и ещё...
На фигуры старался не смотреть -- а зачем? Всё равно в глазах двоится, троится пылающий солнцем день. Всё равно нужно найти и взять противогазы с верёвкой, чего бы мне это ни стоило.
Наконец-то! Я протянул руку к синему Славкиному рюкзаку.
В грудь упёрлось что-то холодное и острое.
Я с трудом сфокусировал взгляд.
Что? Штык?!
Сам штык, дуло, затвор и приклад оружия, которое я видел только в книжках да интернете, были вещественны и наглядны. Как и обветренные руки с жёлтыми выпуклыми ногтями, державшие винтовку. Можно было разглядеть даже текстуру металла, щербинки на тёмном, захватанном дереве. А самого человека, который хотел меня заколоть, я не смог различить в переливчатом, флюорисцирующем пространстве.
Накатила бессильная ярость и погасила дневной свет.
Очнулся от воды, которая попала в больное с детства ухо. Его моментально заложило.
- Гриня... Гриня... - чьё-то обеспокоенное бормотание показалось таким же отвратным, как и ощущение шума и давления в ухе.
Я поднял голову. Напротив меня сидел на корточках Славка, весь поцарапанный и грязный, но живой. Рядом стояли трое ребятишек, которые жили по соседству с дедом. Один из них лил на меня воду из пластиковой бутылки.
Я с трудом уселся, но не без приятности осознал, что силы и подвижность тела возвращаются, а не пойми какая реальность, где меня убивали ударом штыка в грудь, исчезла без следа.
- Что тут происходит? - спросил, с удовольствием слыша чёткие звуки своего голоса.
- Да ни черта не понятно, - признался обрадованный моим "воскресением" Славик. - После того, как ты меня в боковой коридор толкнул, я ещё метров пятьдесят вниз прокатился. И сразу напротив - выход, только на какой-то склон. Поднялся вверх - на меня вот эти орлы летят. Напуганные по самое не могу. Говорят, что из шерлопы какой-то полутруп выбрался и почапал к ним. Руками размахивал, рот развевал - хотел поймать и сожрать.
Тут Славик улыбнулся, а пацанята приняли такой независимый и суровый вид, что сразу стало ясно - они просто не могли проявить слабость вроде элементарного страха. Ну, недоумение, замешательство, только не ужас перед каким-то мертвяком.
- Я такого не говорил, - обидчиво ответил самый высокий из них.
- Прости, брат, это я от неожиданности придумал, - съехидничал Славка.
Впрочем, его выпад остался незамеченным.
У ребят развязались языки. Я слушал их трескотню и посматривал на друга. Он чуть кивал головой в ответ на мои взгляды.
По всему выходило, что они действительно потащились за нами следом. Естественно, не устраивали стрельбы, сами ни звука не слышали. Тем более не загоняли нас в пещеру. Подошли к ней и увидели брошенные вещи. Решили подобрать, но тут из дыхала вылез трупёшник. Они бросились прочь, натолкнулись на Славика. Вернулись разобраться, по пути прослушали Славкину лекцию о мёртвых телах и искажении восприятия во время аффекта. Нашли меня. И всё.
Я открыл упаковку датских галет, плеснул в пластиковые стаканчики минералки, предложил "спасителям". Это было не только угощение, но и взятка - дед не должен был узнать о нашем приключении. Старику достаточно переживаний и без этой чертовщины.
Пацанва умчалась в Михайловку, а мы со Славиком принялись обсуждать случившееся.
- Гриня, а ведь шерлопу-то нужно огораживать. Даже если всё вызвано не газом из недр, а разложением мусора на дне с выделением метана, нужно сообщить в поселковую администрацию. Вдруг кто-нибудь ещё сунется, - вполне здраво рассудил Славик. - Те же ребята обязательно придут снова.
Я кивнул: мне ли не знать, на что они способны. Как раньше их не могли остановить запреты взрослых, так и огораживание не поможет. И всё-таки нужно что-то делать. Но спросил о другом:
- А с чего ты взял, что это я пихнул тебя в боковик? Ты на самом деле видел: вот я протягиваю руку и толкаю тебя?
- Нет, - произнёс, чуть помедлив, Славка. - Не видел. Но ведь там, кроме нас двоих, никого не было?
- Верно, - вздохнул я.
Ну не рассказывать же ему про свои глюки? А интересно получается: я увидел ребят серыми тенями, сам предстал перед ними трупом. Будто какое-то замещение тел. Только вот чьих? Что за серые, чей труп? В голове замаячила догадка, но я отмахнулся: нужно думать о материальном, а не кажущемся. Как говорится, из фантазий шубы не сошьёшь.
Мы решили найти этот боковой коридор и второй выход из шерлопы. Начали спуск как положено -- в противогазах. Видок ещё тот, и жуткое неудобство впридачу, но ничего не поделаешь.
Всё было прекрасно видно и без галогенок, в том числе и четыре пары следов: дорожки, оставленные нами при скоростном спуске, отпечатки моих ботинок и неясные, смазанные отметины обуви незвестного типа -- без каблуков и чёткой формы.
Славик заметил, что я уставился на "пол" ствола и сказал:
- Ты с правой стороны смотри, а я буду с левой. Вот тот камень, за который ты ухватился, когда мы падали.
Я снял перчатку и провёл рукой по "стене" - на пальцах осталась густая жирная пыль. Как в детстве... Мы тогда любили оставлять стрелки и другие знаки на гладких камнях.
Ух ты! А вот и покрытые наслоениями свежей пещерной "копоти" самолётики, которые лет десять назад я с другом изобразил при свете фонарика. Рисунок выглядел полустёртым. Махонькая росинка счастливого беззаботного времени...
- Вот он! - сдёрнув противогаз, заорал Славик.