Текст: Андрей МУСАЛОВ
Из неопубликованного
От автора: в 2018 году этот текст не был опубликован по причине того, что после распада Советского Союза Юрий Васильевич некоторое время служил в Пограничных войсках Украины. По инерции и не особо разбираясь, некоторые ответственные лица старались избегать даже упоминания нашего героя на страницах прессы. Очевидно, что и сейчас в комментариях появятся полчища любителей осуждать. Но всё же, попрошу внимательно дочитать текст и постараться поставить себя на место Юрия Бабанского. Распад СССР плугом прошёл по живым людям, в том числе Юрию Васильевичу и возвращение на Родину стало очень непростой задачей. Надеюсь на ваше корректное и уважительное отношение.
ГОДЫ СЛУЖБЫ
29 апреля 1969 года, я приземлился в Кемерово. Там меня уже встречали родные и знакомые, комсомол и партия. Потом была первомайская демонстрация. И снова завертелось, как в Москве — встречи, выступления. А 7 мая пришла телеграмма от КГБ, в которой сообщалось о присвоении мне звания «лейтенант», а также о том, что мне надлежит прибыть в Москву.
В столице я переоделся в офицерскую форму и отправился в Московское пограничное училище — поступать на курсы политработников. После окончания курсов, мне дали назначение на Дальний восток, в Находку. По прибытии во Владивосток получил приказ — отправиться в Иман, рассчитаться в отряде и получить кандидатскую карточку. По пути попросил вертолётчиков забросить меня на 2-ю заставу. Это был конец июля. На заставе ещё оставалось несколько рядовых и сержантов, с которыми довелось служить. Пообщался с ними. Затем заставские офицеры пригласили к себе домой, накрыли стол. Захожу в дом офицерского состава, а там настоящий склад! Битком всё забито подарками, которые со всей страны граждане слали пограничникам: разная одежда, гитары, баяны, электробритвы, шахматные доски. Между тем, на самой заставе ничего этого нет. То есть, офицеры всё годное, что приходило в посылках, забрали себе. Тогда я им сказал: «Да пошли вы, крохоборы!» Развернулся и, не садясь за стол, ушёл.
Из Имана я вновь вернулся во Владивосток, откуда должен был отправиться к новому месту службы — на 16-ю заставу Находкинского погранотряда. Но тут до руководства округа дошли слухи о том, что китайцы планируют мою ликвидацию. Было принято решения отправить меня подальше от Китая — на западную границу, на 6-ю заставу Никельского пограничного отряда, замполитом.
По дороге к новому месту службы, в начале августа, я заехал в Кемерово. Там меня поджидала девушка Лида, за которой я давно ухаживал. Ещё 1-го мая, в мой предыдущий визит на родину, мы договорились о свадьбе. На этот раз сделал предложение и женился. Свадьба была простая, без фаты и прочих излишеств. Невесту выхватил прямо с работы, в белой курточке и чёрном фартуке.
Прибыли с молодой супругой в Москву. Пару дней погуляли по столице, а затем отправились в Заполярье. Управление Никельского отряда тогда находился в посёлке Сальмиярви. Личный состав размещался в бараках. Там же была небольшая гостиница — «удобства» на улице, солдатские койки. Повариха тётя Валя варила для «командировочных» борщ. Через пару недель после прибытия в отряд, начальник политотдела — Михаил Чередилов, отвёз нас с супругой на 6-ю заставу, где представил личному составу. Её начальником был майор Дмитрий Пустовалов. С ним и его женой Татьяной Павловной, мы хорошо сдружились. Кроме того, подружились с семьёй старшего оперуполномоченного особого отдела А.А. Беспалового. Когда была редкая возможность — отмечали праздники, бывали на природе.
Но таких — свободных от службы дней было совсем мало. Обычно их офицеры посвящали охоте и рыбалке. Вокруг заставы находилась дикая тундра: олени, лоси, куропатки, в реках полно рыбы. Кроме того, я продолжил учёбу в военном училище — в 1970 году экстерном сдал экзамены, получил среднее военное образование.
На 6-й ПОГЗ я прослужил два года. Там у нас с женой родился первенец — сын Андрей. Климат для малыша в Заполярье не самый лучший, поэтому, когда в 1971 году мне предложили перевод в Москву, в «бабушкинское» училище. Там стал курсовым офицером во втором дивизионе и секретарём комитета комсомола вуза. К тому времени, на XVI съезде комсомола, я уже был избран членом ЦК ВЛКСМ.
В 1972 году, когда было создано пограничное училище в Голицыно, продолжил службу уже там, под руководством моего старого знакомого — бывшего замполита Иманского отряда Александра Константинова.
В 1975 – 1977 году отучился в Военно-политической академии имени В.И. Ленина. Во время учёбы старался наверстать упущенные знания, пропадал в библиотеках и читальных залах. Большую помощь мне тогда оказывал командир отделения — Виталий Рыков. Многие вещи я понимал с трудом, поскольку со времён школы был большой разрыв в моём образовании, но честно старался наверстать упущенное. Окончил академию с отличием.
После академии получил распределение в Ленинград, на должность помощника начальника политотдела Северо-Западного пограничного округа по комсомольской работе. Начальником политотдела СЗПО в то время был генерал-майор В.П. Нагибин.
В Питере у нас с женой родился второй сын — Алёшка. В 1978 году формировался новый пограничный отряд на подступах к Ленинграду. Мне предложили стать в нём начальником политотдела. Вскоре я отправился в Москву для собеседования. Должен отметить, что во времена Советского Союза в пограничных войсках была хорошая кадровая школа. Кадры растили, создавали резервы, сопровождали перспективных сотрудников. Хорошее было сито.
После беседы с кадровиками, я стал начальником политотдела. А начальником отряда стал полковник Виктор Богданов. Вместе с ним мы отправились подыскивать место для развёртывания нового отряда. Затем начали принимать офицеров для создаваемой части, которые прибывали со всей страны. Организовали строительство офицерского жилья. Каждый из вновь прибывших почти сразу же получал квартиру. При этом я и Виктор Ильич своего жилья не имели, обитали в гостинице одного из местных предприятий. По-честному получили квартиры последними в отряде, когда все остальные офицеры части были заселены.
В 1982 году меня перевели в политотдел округа, на должность заместителя начальника политотдела. Там я познакомился с замечательным политработником — Петром Александровичем Иванчишиным и его верной спутницей жизни — супругой Надеждой Алексеевной. Со временем наши чисто служебные взаимоотношения переросли в товарищеские. Мы стали дружить семьями.
Во время службы в политотделе СЗПО мне довелось много ездить в командировки по частям округа, контактировать с руководителями партийных организаций приграничных областей: Дмитрием Филипповым, Виктором Лобко, Сергеем Бабаевым. Тогда же я познакомился Валентиной Матвиенко (будущим Председателем Совета Федераций Федерального собрания Российской Федерации) и Сергеем Степашиным (в середине девяностых годов он стал Директором Федеральной службы контрразведки России).
В восьмидесятые годы я проходил службу на различных должностях по линии партполитработы. 1986 году поступил в Академию общественных наук при ЦК КПСС, которая была кузницей партийных работников высшего звена партии. Там почти два года не знали, кто я такой — ходил в «гражданке» и особо о своём прошлом не рассказывал. А в мае 1988 года был направлен в Киев — начальником политотдела и членом Военного совета округа. Туда, после аварии на Чернобыльской АЭС никто особо не стремился.
ДОЛГОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ
В Киеве я прослужил восемь лет. Был членом ЦК компартии УССР. В 1990 году был избран народным депутатом Украины. Там же застал развал Советского Союза. Так получилось, что я остался служить на Украине, в качестве заместителя командующего пограничных войск.
Сегодня меня многие обвиняют за то, что тогда не вернулся в Россию. Никогда прежде не рассказывал — почему так произошло.
Замечу, начиная с 1992 года, я неоднократно обращался к самым разным представителям руководства погранвойск России, тогдашнего МГБ и прочим высокопоставленным российским чиновникам, с просьбой вернуть меня на родину. Несколько раз приезжал инкогнито в Москву. Сделать это в открытую, в силу моего должностного положения, было невозможно.
Беседовал с командовавшим тогда Объединёнными пограничными войсками СНГ генерал-полковником Ильёй Калиниченко. Просил — заберите меня в Россию! Но в ответ Калиниченко пообещал, что внешние границы СНГ будут охранять единые пограничные войска Союза и потому мне следует оставаться на своём посту. Я ему поверил.
Разговаривал со мной на эту тему, и российский депутат Верховного совета Российской Федерации Гергий Куц. Бывший пограничник, генерал-майор запаса, мой бывший сослуживец. Он курировал в Верховном совете вопросы охраны границы и строительства российских погранвойск. Георгий Александрович выслушал мою просьбу и также предложил подождать, пока всё утрясётся.
Ожидание затянулось, и я продолжил свои попытки перевестись в Россию по другим каналам. Позвонил в кадры — генерал-лейтенанту Владимиру Зотову. Говорю: «Владимир Иванович заберите! Время идёт, а ничего не меняется». Он честно ответил — хорошие места заняты, а переводить генерала с Украины в Россию, это столько мороки! И тоже предложил… подождать.
Разговор был и с первым руководителем российского пограничного ведомства Владимиром Шляхтиным. И он обещал перевезти меня в Россию. Но результат оказался тот же, что прежде.
Наконец, я добрался до Министра госбезопасности РФ — генерал-полковника Сергея Степашина. Мы с ним знакомы ещё по комсомольской работе в Ленинграде. Сергей Вадимович позвонил мне по закрытой линии. Выслушал мою просьбу, спросил — на какую должность рассчитываете? Ответил — мне всё равно, лишь бы служить в России. Степашин закончил разговор словами: «Вам перезвонят». Но, никто так и не перезвонил.
Между тем, на Украине меня назначили заместителем командующего пограничными войсками. При этом я оставался депутатом Верховной Рады, работал в комиссии по обороне и госбезопасности. В 1993 году в этом качестве отправился в Соединённые штаты Америки. Меня включили в состав делегации из пятнадцати человек, которая две недели отправилась в рабочую поездку в Вашингтон
В американской столице украинскую делегацию встречали радушно. Представители НАТО «обрабатывали» депутатов, предлагая передать на запад атомные боеприпасы, остававшиеся в тот момент на Украине после распада СССР. Когда я узнал, что именно требуется, то не сдержался и на одной из встреч всем этим американским полным адмиралам и генералам сказал:
— Вы рассказываете, что хотите заполучить это оружие в целях укрепления мира, чтобы оно не попало в «случайные руки». Но за последние двадцать лет вы развязали более двухсот войн по всему земному шару! И что же мир получил от вашей миротворческой деятельности? Свержение неугодных правительств, разруху и кровь! Вы вовсе не миротворцы, а мировые жандармы!
После этого меня тут же перестали приглашать на мероприятия, объявили бойкот. Оставшееся до отъезда на Украину время я сидел в гостинице, словно под домашним арестом. Приходилось жить на девять долларов в сутки, на которые в Вашингтоне сильно не разгуляешься — два куриных яйца стоили три доллара.
Предоставленный сам себе, я бродил по столице. Смотрел, как живут американцы, изучал их образ жизни. Увидел, как граждане США воспитывают в подрастающем поколении патриотизм. Как-то, посетив мемориальный комплекс, посвящённый войне во Вьетнаме — такая длинная стена из чёрного мрамора, испещрённая фамилиями погибших. Никаких званий, только фамилии, инициалы, годы рождения и гибели. Запомнилась афроамериканка, которая пришла к монументу с маленьким мальчиком. Она брала ладошку мальчика и прикладывала её к золочёным буквам на мраморе: «Это твой дядя. Он погиб за нашу страну. За твоё будущее!» Меня это тогда буквально поразило!
По возвращении из США на Украину, меня фактически записали в предатели. Лишили служебной машины, привилегий. А потом на меня начали охоту националисты. Ставили крестик на мою дверь. Я переставлял этот крестик на дверь соседа — ярого бендеровца. Однажды на меня напали в лифте. С ножами. Но не на того напали — у меня опыт драк на Даманском немалый. Вытащил их из кабины за шкирки. Один, правда, вырвался — убежал, но второй уже бегать не мог. Вызвал милицию. Тут же понаехали журналисты, телевидение. Стою окровавленный, а у меня интервью берут — мол, вам сильно досталось? Ей ответил один из милицейских начальников: «Ещё неизвестно, кому больше досталось!»
В 1993 году Верховную раду распустили, я должен был вернуться на службу в Пограничные войска Украины. Но меня туда демонстративно не взяли — мол, придерживаюсь неправильной политической ориентации (хотя по закону принять были обязаны). Не брали и на любую другую государственную службу. Куда бы не обращался — везде от ворот поворот. Так фактически остался безработным. В этом качестве провёл два года.
Жаль, что так всё обернулось. Несмотря ни на что, считаю, что Украину населяют хорошие, работящие, добрые люди, у которых есть замечательные традиции. Это плодородный край, есть всё, чтобы растить детей и процветать, дружить со всеми соседями. В первую очередь — с Россией.
В сентябре 1995 году, окончательно убедившись, что в управлении государством берут верх националисты, я официально уволился из пограничных войск Украины и месяц спустя уже был в Москве. Всё ещё надеялся, что пригожусь на родине. Написал письмо Директору ФПС России генерал-полковнику Андрею Николаеву. Но тот дал отрицательную резолюцию. Попробовал обменять киевскую квартиру на жильё в Москве. Тогда ещё существовала такая практика взаимообмена. Но Николаев отказал и в этом — мол, к Федеральной пограничной службе России отношения генерал Бабанский отношения не имеет. Словом и в Российской Федерации остался без работы и без жилья.
Благо, нашлись друзья — устроили меня на Октябрьскую железную дорогу, на административную работу. Некоторое время жил в общежитии. В 1995 году вступил в Клуб Героев. Дважды избирался руководителем Союза Героев Западного административного округа Москвы. После долгих перипетий, в 2004 году, мне дали двухкомнатную квартиру на окраине Москвы. Так я в итоге всё же осел в России.
СОХРАНЯЯ ПАМЯТЬ О ПРОШЛОМ
Когда я узнал, что Даманский отдали китайской стороне, я испытал разочарование. За что ребята погибли?! Думаю, наши дипломаты не сработали, сделали абы как! Следовало договариваться так, чтобы остров остался нейтральной территорией, ничейной. Пускай на Даманском был бы их музей. Но чтобы и наш там был! В назидание потомкам — чтобы не допускали подобного противостояния. За это боролись многие — и тогдашний губернатор Евгений Наздратенко, и местные жители, и ветераны. Но никто из политиков и дипломатов на этот вариант не согласился, остров сдали.
Позже, когда страсти успокоились, я стал читать историческую литературу, беседовать с историками и пришёл к выводу — советская сторона виновата в развитии конфликта не меньше, чем китайская. Можно было решить вопрос мирным, дипломатическим, путём. Запросто! Да — на переговоры с представителями КНР ездил Зырянов, дипломаты. Но этого было недостаточно. Руководство КПСС относились к китайцам хреново — с позиции старшего, не заметив, что времена для таких взаимоотношений прошли. Считаю, и не я один, что лучшее решение любой проблемы – мирное решение!
На «Нижне-Михайловке» я бывал несколько раз, через пять и через десять лет после событий 1969-го. В последний приезд на заставу привозил туда своих сыновей. Показывал пограничные тропы, сводил на сопку, что находится напротив Даманского. Затем отправились на 1-ю заставу. Плыли на катере прямо мимо острова. Он, к тому моменту, он уже принадлежал КНР, весь обихоженный, обложенный плитами от размывания, обсаженный деревьями.
На Даманском находится китайская застава, радом с которой — музей воинам НОАК, воевавшим на острове. Через протоку пролегал мост, от которого на сопредельную сторону уходила хорошая дорога. На берегу острова был оборудован причал, у которого стояли пограничные катера. Китайские пограничники нас «проморгали», кинулись вслед нашему «Аисту», но поздно спохватились…
Сегодня я активно веду патриотическую работу по линии Союза героев. Взаимодействую с юноармейцами, ветеранскими организациями. Участвую в закладке памятников, выезжаю в регионы, общаюсь с молодёжью, ветеранами-пограничниками, военнослужащими, которые сегодня проходят службу. Эта работа меня увлекает, несмотря на коррупцию, безразличие и хамство некоторых наших чиновников. Меня и моих товарищей выручает военная закалка! Приятно быть востребованным, помогать людям.
Большое внимание уделяю сохранению памяти тех, кто сражался и погиб на Даманском. Постоянно встречаюсь с бывшими сослуживцами. Вместе мы бываем в местах, где когда-то жили наши погибшие товарищи. Общаемся с их родственниками и односельчанами.
Во время службы на заставе «Нижне-Михайловка», у меня в подчинении был рядовой Валентин Золотарёв, заставской тракторист. С ним мы ездили в тайгу, за дровами. Валентин научил меня водить трактор. Стрельников периодически охотился в тайге на кабанов и другую живность. На карте он отмечал точки, где подстрелил дичь. Мы, с Золотарёвым, приезжали туда на тракторе с волокушей, забирали добычу и везли её на заставу.
Во время боя 2 марта Валентин погиб. Два года назад, на очередную годовщину, я поехал к нему на родину, в Удмуртию, в посёлок Яр. Меня встретили ребята из местной ветеранской организации. На станции недалеко от родного села Золотарёва, поезд стоит всего две минуты. Само село небольшое несколько десятков дворов. Там живёт сестра Валентина. Она отвела нас на могилу его родителей. Рядом с мемориалом, посвящённым воинам — односельчанам, погибшим в Великую Отечественную войну установлен памятный знак в честь Валентина Золотарёва — скромный обелиск со звездой. Он погиб, а я живу дальше. Живу, чтобы помнить о нём и о тех, кто был рядом со мной там — на Даманском...
Фото из архива автора