После смерти супруга не прошло еще года, и в санатории, на котором настояли родные, Надежда ни на кого не смотрела. Соседка по комнате попыталась было с кем-нибудь познакомить, но отступилась, видя, что все без толку.
В тот раз Надежда ждала своей очереди на процедуры, когда вынужденно обратила внимание на мужчину, сидящего напротив. Грузный, с палочкой, он то и дело бросал на нее взгляды. Сочла их за интерес к себе и даже рассердилась:
- Только пусть попробует познакомиться, отбрею так, что мало не покажется. Тоже мне кавалер!
Словно прочитав ее мысли, мужчина вдруг спросил:
- Вас ведь Надя зовут?
- Надя, – ответила с удивлением. – А мы что, знакомы?
- Я Иван, – вместо ответа назвал себя.
Посмотрев на него пристальней, женщина вдруг уловила знакомые черты и обрадовалась, как девочка:
- Ой, Иван! Рада вас видеть.
В этот момент обоих пригласили на процедуры, и мужчина сказал:
- Давайте через два часа встретимся в кафе, поговорим.
Надежда согласно кивнула головой. Во время процедуры стала вспоминать все, что некогда связывало ее с Иваном. В институт Надя поступила с первой попытки – единственная из курса набрала 19 баллов из 20.
Учиться было нелегко, хотя институт находился в родном городе, – в квартире, кроме родителей, жила замужняя сестра с семьей, и девушке иногда приходилось искать закуток, чтобы подготовиться к занятиям. Учеба занимала все ее мысли и время, хотя подружки над таким усердием посмеивались, – они уже начали встречаться с мальчиками, даже пропускали лекции.
- Вы лучшая студентка курса, – сказал однажды декан, пригласив Надю в кабинет, – и на посвящении в первокурсники вам будем вручать символический ключ от знаний.
Отказаться Надежда не могла – такие вопросы не обсуждаются, хотя разволновалась. Все дело в том, что одежды на подобный случай не было. Ходила на занятия чуть ли не в школьном платье, правда, туфли были с выпускного – более или менее приличные. Но – выкрутилась. Поменяла в платье воротничок и манжеты, и оно преобразилось.
- Присаживайся с краю, – посоветовал куратор курса, – чтобы удобно было выходить на сцену.
Села. Покосилась на соседа – это был серьезный парень, который, взглянув мельком, улыбнулся ей уголками губ. Он явно был постарше, Надя подумала даже, что из числа преподавателей. Но нет, вскоре прозвучали его имя и фамилия, и Иван, который оказался старшекурсником, поднялся на сцену – для слов напутствия первокурсникам.
Потом был праздник по случаю посвящения. Иван один раз пригласил Надю и откланялся – куда-то спешил. Она веселилась с подружками, не вспоминая о случайном знакомом. В институте они тоже не пересекались. Но однажды, когда девушка выходила из общежития от подружек, он неожиданно возник перед ней:
- Привет, первокурсница. Куда спешишь?
- Домой.
Узнав, что живет не в общежитии, почему-то удивился. Но как истинный джентльмен набился в провожатые:
- На улице темно. Я провожу.
По пути узнала, что у Ивана одна мать, и он всячески старается ей помогать. Подрабатывает, как может, – будущий художник, и с нетерпением ждет, когда пойдет на свой хлеб. Надя впервые общалась с таким взрослым парнем, поэтому смотрела на него в прямом и переносном смысле снизу вверх.
Встреч не последовало. Иногда, сталкиваясь в институте, просто здоровались и перекидывались дежурной фразой:
- Как дела?
Узнав, как Надя сдала первую сессию, даже пожурил:
- Что ж ты так?
А у нее была всего одна четверка, и замечание кольнуло. Но Иван, словно исправляясь, перевел разговор на другое:
- У меня к тебе дело, – и, увидев интерес в глазах, пояснил: – Я решил написать дипломную картину «Первокурсница» и прошу тебя, чтобы позировала мне.
- Я?! – изумилась Надя, искренне не понимая, что в ее внешности могло зацепить художника.
- Ты-ты, – подтвердил парень, – и давай начнем работать прямо завтра, насчет свободной аудитории договорюсь.
Но в аудиториях долго работать не пришлось – они все были расписаны. И однажды Иван предложил:
- А давай перейдем в общежитие? Буду писать в своей комнате
Смятение в Надиной душе, видно, читалось на лице, потому что Иван вдруг рассмеялся:
- Да не бойся ты! Я взрослый человек, армию прошел. Неужели, думаешь, буду приставать к ребенку?!
- Вот еще, – фыркнула Надя, смутившись от того, что парень догадался о ее страхах, – и ничего я не боюсь.
Однокурсницы тоже заволновались:
- Ты будешь с ним в одной комнате?! И, наверное, не час и не два? В общем, если что, кричи. Мы будем настороже.
Приставать Иван и не думал, даже попытки не делал обнять натурщицу, уже не говоря о том, чтобы поцеловать. Накладывал мазок за мазком (увиденное поначалу Наде не понравилось), говорил с ней о жизни. Его соседи по комнате, придя с занятий, ставили чай, и чаепитие было теплым, домашним.
- Вот и все, – сказал Иван спустя время, – завтра ты будешь нужна мне в последний раз – картина почти готова.
После работы достал бутылку вина, удивив Надю:
- Если не возражаешь, отметим? С тобой легко работалось.
Вино Надя пробовала едва ли не в первый раз, поэтому ограничилась глотком, который закусила кусочком засохшей булочки, – еды у парней не было. Расставаясь, услышала от Ивана:
- Приглашу тебя на защиту работы.
Но – не довелось. Надя после сессии уехала в стройотряд, и ее закружила другая жизнь. Однако в сентябре, когда начались занятия, Иван, который уже месяц работал, неожиданно появился в институте. Вызвав девушку из аудитории, вручил репродукцию своей картины – это было фото, помещенное в рамочку, и поцеловал в щеку:
- Спасибо. Ты – настоящая!
Однокурсницы пищали от восторга, увидев работу, – она и правда была отличной, Надя сама себе нравилась. Причем, Иван увидел в ней то, что, казалось, было спрятано от всех.
- Талант, – вынесли вердикт девчонки.
Подарок Надя берегла долго, хотя мужу репродукция не нравилась. Почему, поняла много позже – он ревновал к художнику, который писал картину. И это было так странно для женщины, потому что ревновать было не к чему, – между ними с Иваном были по-человечески теплые отношения, которые даже в дружбу не переросли. В общем, после очередного переезда репродукции не стало.
- Наверное, потерялась по дороге, – развел руками муж.
И вот теперь эта встреча... Вернувшись с процедур, Надежда взглянула на себя в зеркало – женщина 60+ с потухшими глазами, разбитая и подавленная горем. «Да уж, на такую без слез не взглянешь», – эта мысль, тем не менее, не стала препятствием к встрече.
Иван сидел за столиком. Он приоделся и, кажется, даже помолодел. Сделав заказ, стал расспрашивать сначала Надежду. Услышав о смерти мужа, искренне сочувствовал. У него в семейной жизни все было хорошо – жена, двое детей, уже взрослых. Живут в столице, и художником он стал известным. В санаторий приехал, чтобы поправить здоровье после аварии, – с последствиями вроде справился, осталась только хромота.
- Ну вот, ты все-таки закадрила мужчину, – сказала соседка, спустя пару дней увидев Надежду не одну.
Она не стала разубеждать. Но парой они были странной для всех – на танцы не ходили, в комнаты друг к другу тоже. Сидели или в кафе, или на скамейке и разговаривали обо всем. С Иваном было удивительно легко – тонкая натура, он ее чувствовал.
- Ты меня вспоминала хоть иногда? – как-то вырвалось у Ивана.
- Да, – не стала скрывать Надежда. – Как что-то очень теплое и чистое.
- А я тебя вспоминал часто, – неожиданно признался мужчина, – и очень хотел, чтобы ты была счастлива.
- Я и была, - улыбнулась в ответ и предположила: - Наверное, благодаря тебе тоже.
- Картину, что писал с тебя, храню. У меня много раз хотели ее купить - не смог расстаться, - сказал Иван и, помолчав, добавил: - Завтра я уезжаю, приду проститься.
Наутро встретились в холле. В руках мужчины был увесистый пакет и что-то непонятное – то ли файлик, то ли прозрачная папка.
- Это тебе, – протянул пакет с фруктами, бутылкой хорошего вина и сыром. – Я помню, ты еще первокурсницей говорила, что любишь сыр. И вот еще...
Иван протянул файлик, и Надежда увидела в нем собственный портрет, написанный простым карандашом.
- Писал сегодня ночью и извини, что карандашом, – он опять словно прочитал ее мысли, – это единственное, что здесь нашел.
Но ей было важно не это – на портрете была она и не она. Сходство оказалось разительным, однако она на портрете улыбалась, как тогда, в юности, – если честно, даже забыла такую свою безмятежную улыбку.
- Мне всегда нравилась твоя улыбка, – проговорил Иван. – И сейчас, увидев тебя печальной, решил вернуть ее тебе хотя бы на рисунке – улыбайся, живи и радуйся жизни. И знай... А, впрочем, теперь это неважно. Прощай, – мужчина вдруг порывисто обнял Надежду и повернулся, чтобы уйти.
- Прощай, – сказала в уходящую спину.
...Они не обменялись ни адресами, ни телефонами. Надежда порой даже думает, не приснилось ли ей встреча. Однако на комоде стоит в рамочке картина, которую назвала «Улыбающаяся Я», – она стала для нее точкой отсчета, с которой начала другую жизнь. Без мужа, но и без страданий, подавленности.
А при воспоминании об Иване ловит себя на мысли, что по-хорошему завидует его жене, рядом с которой настоящий мужчина. Только дома задумалась, почему во время встречи говорили обо всем, но – не о ней. Ни он словом не обмолвился, ни она не спрашивала.
- Иван, наверное, неровно дышал к тебе, – предположила подруга, услышав историю, и добавила, взглянув на рисунок в рамочке: – Просто знакомую женщину так не рисуют.
- Может, – согласилась Надежда, – но не судьба была нам быть вместе. Зато я теперь точно знаю, что между мужчиной и женщиной могут быть высокие отношения. И честные!
Спасибо, что были со мной и моими героями.
