За тридцать лет брака случалось всякое: жили и душа в душу, и безобразно, чего вспоминать не хочется. Привыкали к разным проявлениям сначала юношеского максимализма, потом болезней взросления, потом кризиса среднего возраста, потом первых признаков атеросклероза, затем изменения характеров из за стрессов, наследственных сюрпризов и из за управляемой вредности.
В целом, за годы семейной службы друг к другу привыкли; списывали время от времени задолженности; прощали за неудобства; благодарили за вклад в семью и лучшие годы. Проанализировав недочёты, решили, что с небольшими замечаниями повторили бы совместный жизненный путь. И, что главное, продолжили бы его в том же составе. Тем более, что вырастили двоих прекрасных сыновей. Построили дачу, завели собаку, кот завёлся сам с помойки. Приготовились, наконец, пожить для себя, радуясь каждому дню. Будто раньше кто - то мешал ему радоваться.
Решили, что будущий генеральный план будет таким - жить душа в душу в спокойствии, в путешествиях, во взаимном уважении, с неподдельным интересом ко всему новому, непременно радуясь прекрасному. Жить и дальше с философским игнорированием пошлости и низости, с намерениями пройти весь оставшийся путь, держась за руки.
Но Валерий умер на фоне здоровья.Тромб оторвался без согласования с семейным советом. Вера Ивановна осталась одна в большом пустом доме. В голове, как набат, звучал продуманный генеральный план. Как оказалось, он не учитывал чрезвычайные происшествия. Грош цена всем планам после этого.
Истинное видится на расстоянии. Оправившись от первого болевого шока, Вера Ивановна поняла, кем был для нее муж. Он оказался всем. Обиды на него после смерти показались проявлением женской глупости. Даже его интрижка ( точнее, несколько) теперь виделись безобидными явлениями по сравнению с главной интригой - внезапной смертью. Такого от мужа Вера Ивановна не ожидала. За измены она его прощала по факту, не сразу, но теперь сроки неважны.
После смерти муж представлялся воздухом, смыслом и опорой. Без него, оказалось нечем дышать, невозможно и незачем жить (если забрать воздух, смысл и опору - жить практически невозможно). Даже алкоголь в неконтролируемых количествах не спасал Веру Ивановну от тоски и горя.
Время должно каким то образом лечить.
Волевая женщина решила не показывать сыновьям отчаяния, поэтому на даче поставила трехметровый забор. Перестала выезжать из дома, регулярно принимать душ, правильно питаться и отвечать на звонки. Или отвечала односложно, в плане заданного и формально «у меня все хорошо». Ей казалось, что в изоляции она никого не огорчает. Запах перегара через смс не передаётся. Заботливый сын, по идее, перестанет докучать, когда прочитает бодрую до ужаса смс «у меня все хорошо». Как еще может себя чувствовать человек в месячном запое? Понятно, что «хорошо».
Сын, не слишком разбираясь в стадиях принятия, горя и истерических показательных выступлений, обратился к психиатру за советом. Пожаловался врачу, что с матерью стало трудно общаться: на все обижается, все отрицает, требует оставить её в покое, постарела и поглупела.
Под давлением семейной общественности Вера Ивановна с большой демонстративной неохотой согласилась на лечение. Вернее, его имитацию. Она не видела себя в будущем, было обидно за неправильно составленный генеральный план, веры в таблетки не было. Понятно, что Валеру не вернуть, и алкоголизм - это не выход. Но он оказался под рукой. И кому какое дело, как она проводит время, оставшись у разбитого корыта?
Психиатр пациентке не понравился, но делать было нечего. Пришлось подчиниться.
На фоне таблеток наладился сон и появилось недоверие к алкоголю. Постепенно встреча с людьми перестала вызывать раздражение.
О новом генеральном плане пока речи не было. «Постарайтесь не стать обузой детям», - сказал психиатр, опошлив затворническую жизнь за высоким забором.
Видимо, жить только для себя дальше не придется.