Чехов

Случайная встреча, может изменить всю твою жизнь.

Кате никогда не везло. Про таких, как она, снимали фильмы в Голливуде. Чего с ней только не случалось! И ладно бы только мелкие неприятности, вроде машины, окатившей водой из лужи, или по ошибке выброшенного в мусорку пакета с курсовой. Однажды в электричке она вовсе проспала свою остановку, и проснулась от гневного окрика контролера. Благо тот оказался дядькой понимающим - вошел в положение и пожалел бедную студентку. Катя тогда последние деньги, оставшиеся со стипендии, отдала за обратный билет, на штраф бы уже никак не хватило.

Поэтому она особенно не удивилась, когда более удачливые однокурсники меда получили "теплые" места для летней практики, а ей достался дом престарелых "Закат".

-И что ты расстраиваешься? - удивилась руководитель практики Марина Станиславовна. - Место потрясающее - лес, озеро, поселок в паре километров. Воздух - просто закачаешься. Полный пансион и коллектив хороший. Не понимаешь ты, Борисова, своего счастья. Еще вспомнишь меня добрым словом.

И ведь права была Марина Станиславовна. "Закат" произвел на Катю огромное впечатление. Никаких зеленых крашенных стен, хмурых медсестер и пациентов, похожих на узников. Приехав, она вовсе усомнилась, что попала по адресу.

Белый, просторный дом с открытыми балкончиками, огромная территория с цветниками и верандами. Здесь даже была своя зона для пикника, где старички вместе с семьями могли приготовить шашлык в дни посещения. А сколько клубов по интересам! Катя и сама не поняла, как оказалась завербована в члены книжного клуба и по вечерам читала "Смерть на Ниле", чтобы обсудить книгу в компании старушек.

Да и старушек ли? У нее бы язык не повернулся так назвать дам, с которыми она жила под одной крышей. Каждое утро, развозя по комнатам таблетки, она невольно вспоминала фильм "Служебный роман", эпизод, где представительницы прекрасного пола наводили красоту.

Старички не отставали. Марафет они, конечно, не наводили, но не менее тщательно за собой следили.

-Я никогда не думала, что мужчины могут быть настолько чистоплотными, - поделилась она как-то с управляющей Таисией Петровной. Та в ответ рассмеялась.

-Это все дело в окружении. Ты на место это посмотри - чисто английский загородный клуб. Обстановка требует. Порой появится кто-то новенький, пару дней по привычке поленится, а потом, глядишь, уже, как все, бороденку с утра начесывает и водой укладывает. Вроде как "место делает человека".

Катя знала, эту поговорку, но поправлять Таисию Петровну не стала, тем более, что в главном та не ошиблась.

Дом престарелых построил и содержал депутат Павленко. Еще в первый день Кате рассказали эту жалостливую историю.

-Его воспитывал отец, - щелкая спицами, начала Катина соседка по комнате Наташа. - Простой мужик из деревенских. Это уже перед распадом Союза было. Сама понимаешь, какие времена. Мать не то бросила их, не то умерла, не важно в общем. Только папаша Павленко ему и за мать и за отца был. За любую работу хватался, лишь бы сынка поднять и человеком сделать. И сделал. Отправил в Москву. А там распад Союза, криминальные 90е. Павленко, как многие в то время, смог подняться. Нечестным, естественно, путем. Про папашу и не вспоминал. А потом то ли совесть проснулась, то ли еще что-то произошло с ним. В общем, решил наведаться в родные пенаты, увидел отца, и совсем ему стыдно стало.

Тот, пока сыночка поднимал, все здоровье себе надорвал. 90е, ясное дело, здоровее его не сделали. Павленко нашел для отца дом престарелых, вроде бы как неплохой, устроил туда, и снова с головой в бизнес ушел. А дом престарелых тот как раз Пушкинским оказался. Слыхала, небось о нем? Его еще на НТВ то и дело вспоминаю. Короче, не будем о печальном. В память об отце Павленко и построил "Закат". Уже пятнадцать лет заботится о нас, как о родных, дважды в год приезжает, с постояльцами общается. Юлия Вадимовна из пятой его чуть ли за сына не считает, и Павленко, когда приезжает, всегда к ней с особыми подарочками заходит.

Катя по своему обыкновению, все ожидала какого-нибудь подвоха, но так и не смогла его найти. Все действительно было таким, каким казалось на первый взгляд. Персонал добрым, заботливым, старички милыми. А если кто-то и ругался, куда уж без этого, то, самое позднее, на следующий день мирился. И захотелось Кате после меда вернуться в "Закат" на работу. Она даже, поборов природную робость, подошла с этим к Таисии Петровне. Та сквозь очки посмотрела на девушку.

-Давай, заканчивай сперва институт, а потом и поговорим. Ты мне нравишься, Катерина, работаешь честно, к постояльцам внимательная. Только не заскучаешь ли ты вдали от цивилизации? Это летом у нас хорошо, а зимой скучно. А ты молодая, у тебя другие интересы должны быть.

-Не заскучаю, - пообещала Катя, с трудом подавляя радость, рвущуюся изнутри.

Таисия Петровна улыбнулась.

-Посмотрим. Год на раздумья у тебя еще есть. И, кстати, - выражение ее лица стало хитрым. -Как насчет небольшого испытания? Справишься, считай, что мое одобрение у тебя уже есть.

-Конечно! - обрадовалась Катя.

-Подружись с Чеховым.

Улыбка тотчас исчезла с катиного лица.

Чехов был одним из новых постояльцев, появившимся тут уже при Кате. Чехов не мог не привлекать к себе внимание - стройный, подтянутый, он выглядел так, словно только прибыл с французской регаты. Чехов тщательно за собой следил, одевался аккуратно и со вкусом, и вообще напоминал Кате "дедулю" из рекламы "Теле2". Неудивительно, что его появление произвело фурор на обитательниц "Заката". Наутро после приезда Чехова, дамы спустились в столовую при полном параде. Клавдия Васильевна, самая пожилая жительница "Заката", и та надела янтарные бусы и "праздничные" очки в роговой оправе.

Чехов дамами не интересовался, как и не спешил заводить друзей среди мужчин. Он держался особняком ото всех.

-Адаптируется, - махнула рукой на его чудачества Наташа, но проходило время, а Чехов по-прежнему был одинок.

Наташа, как обычно, была в курсе биографии новенького, и не переставала удивляться, как он тут очутился. Платит за себя сам, в отличие от остальных, которым софинансирует фонд Павленко, не так уж и стар, да и в форме отличной.

-Непонятно это все, - резюмировала Наташа. - Нашему старичку только работать и крутить романы. Ты на него посмотри. Всем бы нам так выглядеть в его возрасте. Мой отец на десять лет моложе, но против него рохля рохлей.

Катя честно пыталась выполнить наказ Таисии Петровны, но только ей никак это не удавалось. Чехов не грубил ей, и не отталкивал. Но он, словно нарочно, односложно отвечал на ее расспросы, и на все катины предложения неизменно вежливо, но твердо отвечал отказом.

-Не хотите ли вы поучаствовать в поэтическом вечере?

-Нет, спасибо.

-Вы сегодня гуляли к озеру? Вам понравилось?

-Да, там хорошо.

-О чем вы читаете?

-Это биография Уинстона Черчилля. Я дам вам книгу, если захотите.

В общем, как бы сильно Катя ни пыталась, ей редко удавалось добиться от Чехова больше пары слов.

Лето подходило к концу, а в деле с Чеховым не было никаких сподвижек. Кате только и оставалось, что надеяться, что Таисия Петровна не станет руководствоваться ее провалом, когда она снова приедет в "Закат" устраиваться на работу.

В последний день, получив все бумаги по практике, Катя сложила сумку, и решила в последний раз прогуляться по окрестностям. Пройдя лесок, она вышла к озеру.

До заката оставалось не больше часа. Небо уже порозовело, птицы низко кружили над водной гладью, ветер едва касался верхушек деревьев. Катя прошлась по берегу, и уже направилась было к дорожке, ведущей к "Закату", как услышала, непонятный звук. Обернувшись, она увидела Чехова, сидящего на одной из скамеечек. При виде нее Чехов изобразил на лице вежливую улыбку, но от внимания Кати не укрылось, что большой палец Чехова лежал на запястье левой руки. Сколько раз она видела этот жест. Так ее пациенты, желая скрыть от персонала правду, украдкой следили за своим пульсом.

-Вам плохо с сердцем? - Катя направилась к скамейке.

-Нет, спасибо, все хорошо.

Катя укоризненно кивнула на руку Чехова, и тот, пойманный с поличным, виновато улыбнулся. По молчаливой просьбе Кати, Чехов уступил ей место, и та приложила пальцы к его запястью.

-Немного частит. Как вы себя чувствуете?

-Все хорошо, - снова повторил Чехов. - Сейчас пройдет.

-Вы чего-то испугались?

-Вас.

-Меня?

-Просто вы напомнили мне кое-кого, - сказал Чехов, и тут же осекся и прикрыл глаза. На его лице появилась насмешливая улыбка. - Мне стоило сказать, что я не ожидал вашего появления. Годы не те, нынче я соображаю не так живо.

Катя опустилась на скамью рядом с Чеховым.

-Мне кажется, - робко сказала она, - человеку, иногда, нужно выговориться. Вы же смотрели мультик про "горшочек, вари"? Помните, что было, когда его накрыли крышкой?

Чехов тепло улыбнулся.

-Вы так молоды.

-Но это не значит, что я неправа, - пожала плечами Катя. - Завтра утром я уезжаю. Возможно, мы с вами никогда больше не увидимся. Так что вы будете в полной безопасности. Я никому не выдам ваши тайны.

Чехов снова улыбнулся.

-Я этого не боюсь. Когда-нибудь, Катя, вы поймете, что самое тяжелое в жизни, это начать. И не только пресловутый отчет или занятия спортом. Даже заговорить, порой, мучительно тяжело.

-Я здесь. И я никуда не уйду. Вы мне кажетесь расстроенным со вчерашнего вечера. Это из-за дня посещения?

-Вы очень внимательны.

Чехов глубоко вздохнул и повернулся в ее сторону.

-Когда становишься старше, и у тебя, наконец-то, появляется время подумать о чем-то, помимо работы и насущных дел, ты невольно начинаешь вспоминать свою жизнь, копаться в прошлом и думать, как бы все сложилось, не допусти ты ошибок.

И я говорю не о том, что бы было, пойди я учиться на юридический, а не на инженерный, как хотели родители. Нет. О вещах менее абстрактных.

Вы правы, Катенька, говоря, что меня расстроил день посещений. Видите ли, хоть большинство местных постояльцев оторваны от своих семей, у них все же есть надежда встретиться с родными, есть кого ждать и о ком волноваться. Я такой роскоши лишен.

-У вас нет семьи?

-Нет, - ответил Чехов, и тут же поправился. -Есть. Точнее, где-то есть, но я ничего о них не знаю. Однажды я совершил ошибку. Нет, даже две ошибки. Когда не стал искать Олю и когда позже решил не ворошить прошлое, и не вторгаться в ее жизнь.

Мне было двадцать три. Я только закончил институт и должен был заступить работать на завод. Должность мне досталась не по распределению - у отца были хорошие связи, вскоре на пенсию должен был выйти один из мастеров, на его место пришел бы другой человек, и так по цепочке. Так что у меня выдался свободный месяц перед тем, как освободится интересующая меня должность.

У меня был приятель на курс младше, Толька, который предложил поехать с ним на этот месяц в деревню. Так я и познакомился с Олей.

Вы удивились, отчего у меня зачастил пульс? Вы мне очень ее напомнили. Она тоже была худенькой и темноволосой, и увидел я ее впервые на озере. К этому времени у меня уже сложились определенные представления о местных девушках, и Оля стала глотком свежего воздуха. Мы говорили с ней о литературе и поэзии, композиторах и радиоспектаклях. Оля обожала Ахмадуллину, которая только набирала популярность среди советской молодежи, и знала наизусть ее стихотворения. Я был очарован ею, - Чехов улыбнулся, - вернее будет сказать, сражен. Я не думал, что когда-нибудь встречу девушку, чьи вкусы и знания будут сродни моим собственным. Нет, даже не так, которая будет меня превосходить.

Оля задыхалась в деревне. Она мечтала о жизни в городе, вырывалась в Кострому при первой возможности и хотела поступить хоть куда-нибудь в Москве, лишь бы вырваться из дома и зажить "настоящей" жизнью. Мы с ней сблизились. Месяц пролетел, как миг. Я не хотел уезжать, но выбора не было. Мы договорились с Олей созваниваться и обмениваться письмами. Глубоко в душе я лелеял надежду, что она со дня на день узнает о поступлении, и мы оба будем жить в Москве, видеться, и, возможно, продолжим нашу дружбу.

Она не поступила. Олю зачислили в педагогический в Костроме, и мои мечты о встречах после работы канули в Лету. Сперва мы и в самом деле списывались. Но потом она пропала. Я несколько раз писал ей на адрес училища, но ответы не приходили. Я решил, что Оле не до меня, а на следующий год узнал от Толи, что Оля замужем и родила.

Я не знал, что делать. Если Толька ничего не путал, выходило, что Оля забеременела именно в то время, когда я был в Ореховке. Оля казалась мне серьезной девушкой. Я и представить себе не мог, чтобы она одновременно со мной дружила с кем-то еще. Да и Только сказал, что у дочки Оли на плече родимое пятно. Это наше, семейное пятно, оно есть у всех Чеховых. Толька настаивал, что мне не нужно лезть. Что у Оли хороший муж, и, если он ни о чем не подозревает, я не должен ломать семью. Да и я не был готов жениться.

Вот так все и произошло. Потом я влюблялся, и не раз, но так и не женился. Да и детей не завелось. Все время был занят работой, романы оставались романами, а единственный раз, когда я решил уже, что, наконец, стану отцом и заведу семью, закончился тем, что моя пассия избавилась от ребенка. Вот так и пришел к тому, что имею. Денег заработал, человеком стал, а простое семейное счастье прошло мимо. Катенька, да прекратите же вы, в самом деле! Не надо понапрасну лить слезы. Сам во всем виноват, не нужно меня жалеть!

Катя шумно втянула носом воздух и снова зашлась в слезах. Немного робея, Чехов положил на ее плечо руку, и Катя доверчиво прильнула к нему дрожащим телом. Чехов от неожиданности вздрогнул, а затем, несмело, начал гладить ее по волосам.

-Ну, вы, кумушка, даете. А всегда казались такой сдержанной. Небось и сами о своей несчастной любви вспомнили? Я прав? Тоже такой Чехов на вашу долю выпал? Та не горюйте по нему! Еще найдете свое счастье, а таким, как мы, одно место. И поделом.

Катя заплакала еще горше.

-Ну, что это вы? - Чехов отстранился, глядя в ее глаза. - Ну, уж, прекращайте это дело и объясните все толком. Кажется, теперь ваша очередь рассказывать историю.

Но говорить Катя не могла. Отстранившись, она приподняла рукав футболки. На плече неровной капелькой растеклось родимое пятно Чеховых.