ДЕНЬ ПЕРВЫЙ. СУББОТА
5 сентября 2015 года. Москва. Набережная Яузы. Генерал Алфёров
Впервые он увидел эту видеозапись в тот день, когда градусник за окном показал плюсовую температуру. Несмотря на снег, лежащий на парапете набережной и замёрзшую Яузу. О том, что наступила весна, можно было узнать только по календарю, и его первым порывом было – бросить всё и вырваться из тисков своей работы. Он даже заказал билет на рейс японской компании JAL, но вовремя остановился. Затем наступило лето, и боль стихла. Но только в начале осени его душа превратилась в ледяную зиму, а остатки эмоций просто сдохли, замёрзнув в закоулках воспоминаний.
Как заноза, впившаяся в кожу, картинка с видеозаписи длительностью чуть более двух минут, истязала его сознание настолько, что в какой-то момент он стал чувствовать себя виновным во всём, что произошло. И сомнения, словно степной ливень, опустошающий плодородную почву, все более размывали его веру в непоколебимость что либо изменить. Слишком рано!
Где ты ошибся? Спрашивал он, но не находил ответа. И эта видеозапись стала казаться ему всего лишь плодом его воображения, картинкой воспалённого разума, мешающей думать рационально именно тогда, когда делать это было просто необходимо.
Ещё не рассвело, а ночь уже скрылась в подвалах домов, словно змея, только что сделавшая смертельный укус. Тишина часто заглядывала к нему домой, но именно сейчас она где-то заблудилась, затерявшись в стуках его сердца. Он ждал. Минут через тридцать или чуть более звуки моторов за окном растворят безмолвие до середины следующей ночи. Хватит ли ему на всё сил? Должно! … Не спалось. Нет, это была не старость, хотя и она тоже. Не спалось. Что-то мешало. Он открыл глаза, всматриваясь в белый потолок и, немного подумав, встал.
- Ничего, высплюсь потом…. – Его голос в тишине, оттолкнувшись от стен, раздался слишком громко.
Последние годы он жил один. Жена погибла двадцать лет назад. В самый разгар приватизации. Сын немногим позднее. На Кавказе. А в 2006 попали в аварию невестка и внучка Настя, не выжил никто. Из близких осталась только его девочка. Дочь Аллочка. Единственная продолжательница его дела. Но, он уже никогда её не увидит. Издержки профессии. Он не знал, кто в этом виноват. И разобраться в этом был его долг. Но ему этого было мало.
Мужчина встал и потянулся, растягивая позвоночник, отклонившись назад. Застыл в статическом положении, ожидая сигнала мозга о достаточности нагрузки. Затем выровнял спину. Медленно вращая головой, на мгновение задержал взгляд на стене с семейной фотографией, единственной не спрятанной в потайные уголки квартиры. Той, где они все всё ещё вместе. Впервые за несколько лет, после его возвращения из командировки в Штаты.
Сын в курсантской форме. Слева от него - жена. Рядом он с Аллой на руках. Она совсем ещё малышка. Сколько ей было тогда? Пять? Почти пять лет. Он помнил. Это была первая неделя отпуска. Всего несколько дней, проведённых вместе. Мужчина, с тронутыми сединой висками закрыл увлажнившиеся глаза и, одновременно, неловким движением стёр слезинку, сползающую по щеке.
Когда его вызвали в центральный аппарат он уже три года числился в резерве, но тогда, вызов его не удивил. Он вообще не умел удивляться после почти сорокалетней работы в разведке. Та встреча оставила в его воспоминаниях штрих, от которого он не мог избавиться до конца. Она заставляла постоянно возвращаться назад и выискивать в тех минутах причину, ставшую следствием дня сегодняшнего.
- Сформируй группу для работы в Токио, - директор службы внешней разведки России был немногословен.
Взгляд его глубоких, изучающих глаз проникал до самых потайных уголков сознания.
- У нас там никого нет? – чуть скривив губы, спросил он, показывая всем своим видом, что не совсем понимает поставленную задачу, которую директор СВР обязан был ему подробно объяснить. И самое главное, зачем пенсионеру формировать некую группу для работы в стране, которая не представляла, с военной точки зрения, никакой опасности. Он имел на это право, так как служил конторе на целых десять лет дольше, чем человек, сидящий напротив. И хотя его вопрос и лежал в плоскости государственных интересов, ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять глубину поставленной задачи, но вида не подал, выискивая скрытый смысл несказанных слов сухопарого собеседника.
- Есть. Но у них другие цели, - хотя в стенах этого здания было не принято так обращаться друг к другу, но директор никогда не был сторонником каких-либо правил. – Ты знаешь, что готовятся большие переговоры в Токио по нашим островам. - Именно так он тогда и сказал – «нашим островам», на которые претендует Япония. – Важно иметь своих людей в толпе, ну, ты понимаешь. Слухи, сплетни, байки – пусть прозондируют настроение. Эта задача, и не такая уж для тебя сложная. Простая командировка «подаванов» на год или два. Заодно язык подучат.
«Подаванами» директор называл выпускников разведывательной школы СВР, которые направлялись на не сложную работу в другую страну, как правило, ничего общего не имеющую с их основной специальностью как корреспонденты издательств, или независимые блогеры. Но именно на такой работе и проверялись качества, так необходимые в работе нелегалов.