«Ваша жена изменяет вам с «Ничтожеством» из фирмы «Олбрайт». Каждую среду она встречается с ним в тринадцать часов в кафе «Минутка» на третьем этаже бизнес -центра «Камертон» и договаривается о… ну, вы поняли о чем. Доброжелатель».
Валентину Ивановичу стало жарко, он ослабил узел галстука и вызвал секретаршу.
- Как попало к нам это письмо? Валентин Иванович показал секретарше крафтовый конверт с пометкой «Пятипалову. Лично в руки!»
На конверте не было обратного адреса.
- Письмо? В утренней почте лежало. А что тебя так взволновало, милый? Ты красный, как рак. Даже вспотел, бедняжка!
Мадлен привычно уселась на краешек стола шефа. Прочитала, вложенную в конверт записку и засмеялась:
- Ха-ха-ха! Ай, да скромница! Наставила рога моему Пупсику! Иди ко мне, я тебя утешу…
- Сколько раз просил не называть меня Пупсиком! – Заорал Валентин Иванович. - И что за дурацкая манера садиться на деловые бумаги! - Он вскочил, спихнул Мадлен со стола, забегал по кабинету.
Ему очень хотелось сию же секунду растерзать, удушить, утопить и застрелить свою жену! Но рядом стояла только Мадлен.
Валентин Иванович бросился к ней, ткнулся носом в роскошный бюст и зарыдал: «Как она могла! Как она могла! Как она могла!»
- Ты уделял ей слишком мало внимания, Пупсик. Совсем забыл свою старушку. А женщинам нужна ласка. - Мадлен нежно гладила шефа по загривку. – Ну, успокойся, успокойся! Глотни коньячку или вискарика.
Валентин Иванович поднял голову, схватил Мадлен за плечи и затряс женщину так сильно, что с секретарши начал облетать макияж: «Я убью их обоих! Обоих! Где этот чертов «Камертон»? Найди мне адрес!»
- Пупсик! Зачем тебе утруждать себя? Найми детектива, он сделает пару снимков, и у тебя будет законный повод подать, наконец, заявление на развод!
- Я не хочу разводиться! Моя семья! Дети! Репутация! Как она могла? Мадлен!
- Глупенький, мы создадим новую семью! Я нарожаю новых детей! А репутацию тебе за денежки нарисуют любую!
Валентин Иванович, выпив фужер коньяка, взял себя в руки.
- Детектив, говоришь? Правильно! Пусть докажет!
Частное сыскное бюро «Ивлев и партнеры» находилось совсем рядом с офисом Валентина Ивановича.
Ивлев, пожилой, крепкого телосложения мужчина, сидел под портретом Ф.Э. Дзержинского. Он взял от Валентина Ивановича крафтовый конверт, вынул записку, прочитал и многозначительно произнес: «Угу, все понятно!»
- Мне нужны доказательства! - Валентин Иванович настроился помогать следствию. - Я должен вернуть жену в лоно семьи!
- Доказательства будут. Ознакомьтесь - прайс и договор. Подписывайте!. Выделим лучшего сыщика. Зафиксирует все прегрешения вашей супруги. Только не мешайте. Доверьтесь профессионалам.
Ивлев нажал красную кнопку под столом. В комнате появился красивый богатырь.
- Детектив Самойленко, - представился он.
- Ребята, как она могла! - Затянул свою песню Валентин Иванович.
- Уводи! - Скомандовал Ивлев.
Самойленко приобнял Валентина Ивановича, развернул лицом к двери и подтолкнул к выходу.
- Прав классик. - Вздохнул Ивлев. - Все несчастливые семьи похожи друг на друга. - Как могла? Как могла? Природа! Бдить надо!
Ивлев положил договор в папочку, надписал на ней порядковый номер 125-24, поставил на полку. Пересчитал деньги, полученные от Валентина Ивановича, запер их в сейф с кодовым замком.
Так «Делу № 125-24» дали ход.
Среда. Бизнес-центр «Камертон». Третий этаж, кафе «Минутка».
Тринадцать ноль – ноль.
За столиком в углу уютно разместился сыщик Самойленко, он надежно прикрылся газетой и наблюдает через специальные дырочки в ней за всем происходящим вокруг.
Вот и Мария Ивановна Пятипалова.
Хороша! Ухожена. Одета прекрасно. Заказала кофе с булочкой.
И «Ничтожество» появился минута в минуту. Парень - хоть куда. Намного моложе Валентина Ивановича, по сравнению с ним – плейбой!
Пожали друг другу руки. Разговаривают. Пока о погоде.
Самойленко включил направленный микрофон.
Сыщику приятно наблюдать за Марией Ивановной.
Она понравилась ему сразу, напомнила первую жену, которая ушла от Самойленко, когда он служил лейтенантом в угрозыске.
Походив и поездив за ней еще два дня, он понял, что она напоминает ему и вторую жену, которая покинула его, когда он получил капитана.
А сегодня Мария Ивановна похожа на его третью жену, с которой Самойленко разошелся, когда его повысили до майора.
Он любил их всех. Однако, чем выше становился чин, тем меньше Самойленко бывал дома.
Очередного повышения Никита Сергеевич не дождался потому, что уволился из органов, решив жениться в четвертый раз и обрести семейное счастье.
Но не женился.
У Ивлева Самойленко трудился уже пять лет. Сытная, спокойная работенка, скучновата, правда, однообразна и, увы, подрывает веру в человечество, в любовь и верность...
Самойленко пригрелся в своем уголочке за спецгазетой, и настолько погрузился в воспоминания, что расслабился, задремал и не заметил, как «Ничтожество» попрощался с Марией Ивановной.
После его ухода Мария Ивановна пересела за столик к Самойленко.
- Здравствуйте! - Сказала она приятным, бархатным голосом. - Я Мария Ивановна, а вас, как зовут?
- Никита Сергеевич! - Самойленко не стал шифроваться.
- Вы преследуете меня третий день, чем я вас заинтересовала?
- Вы удивительная женщина, напоминаете мне сразу трех моих бывших жен. Красивая, обаятельная, умная, образованная…
- Продолжайте, мне очень интересно вас слушать.
- Похоже, собираетесь уйти от мужа из-за его редкого присутствия дома.
- Зачем уходить? Он мне совсем не мешает.
- А как же «Ничтожество», с которым вы пили кофе и встречаетесь здесь по средам?
- Это мой бывший дипломник, ему поручили крупный проект, я его консультирую, поскольку защищала диссертацию по данной теме. Он вовсе не ничтожество, очень способный молодой человек.
- Как же тогда вас понимать? - Самойленко показал ей крафтовый конверт. – Ваше письмо?
Мария Ивановна смутилась: «Допустим, мое… Откуда вы узнали?»
- Вы пользуетесь редкими и очень дорогими духами. От записки в конверте тоже пахнет ими. Странно, что ни ваш муж, ни его секретарша не раскрыли авторства.
– У Мадлен насморк, и у мужа… насморк…
Никита Сергеевич, признайтесь, вы сыщик? Вас муж нанял? Я так и подумала…
У нее зазвонил телефон.
- Да, Мадлен. Не знаю! Понятия не имею! Нет! Ничего не говорил. Держи меня в курсе.
Секретарша мужа звонила, спрашивала - не знаю ли я, куда пропал Валентин Иванович. Вчера в обед ушел с работы и до сих пор не появлялся.
У нее не ночевал. Странно…
- Беспокоитесь?
- Не то, чтобы очень. Валентин Иванович влюбчив, мог и помимо Мадлен кем-то увлечься.
- А может он с горя утопился после вашего письма?
- Глупости вы говорите. Зачем ему топиться, если он с вами договор заключил. Ему еще возвращать меня в лоно семьи предстоит. В нем сейчас тестостерон и адреналин взыграли. У человека большая цель появилась в жизни! А вы - топиться!
Опять зазвонил телефон
- Нет, Мадлен. Я же сказала, не знаю. Ни о каком тендере не слыхала.
- Мадлен говорит, у мужа сегодня тендер на размещение крупного подряда. Электронный вариант чем-то не устроил организаторов, нужны письменные подтверждения. Документы в сейфе, ключи у мужа, а муж пропал… Мадлен паникует, думает, что конкуренты похитили Валентина Ивановича и пытают где-нибудь в гаражах. Она уже обращалась в полицию, ей посоветовали поискать Пятипалого у любовницы, а к ним приходить с заявлением через два дня! Мадлен плачет. Что ей сказать?
- Скажите, чтобы готовилась к худшему.
Мария Ивановна, зачем вы написали письмо мужу?
- Как зачем? Хотела освежить его чувства. Встряхнуть. Он стал совсем другим. О доме вспомнил. На работе отменил все вечерние совещания. С друзьями на рыбалку в воскресенье не поехал, со мной в театр сходил, контролирует каждый шаг, вас нанял, зарядку по утрам начал делать, интересуется делами сына в институте, а к дочери даже на родительское собрание в школу сходил. Не поверите - сам мусор выносит! Это так волнительно и трогательно.
Бедняжка Мадлен! Она в себя прийти не может – Пятипалов не спит с ней уже вторую неделю!
К слову, похитить его могла только она! Больше он никому не нужен. Лишь ей и мне. Едем к Мадлен? Я знаю адрес.
- У вас есть дача?
- Есть, рядышком - двадцать километров от города, муж частенько работает там со своими бумагами, но Мадлен сказала, что она уже десять раз звонила на дачу. Никто не отвечает.
- Едем туда! - Интуиция подсказывала Самолейнко: «Клиент где-то рядом!»
По дороге Никита Сергеевич продолжал сбор информации.
- Вам не жалко делить мужа с секретаршей? Не обидно?
- У меня все под контролем! Их объединяет секс, а у нас с Валентином большая любовь.
Мы знакомы с детского сада. Горшки рядом стояли. В школе он носил мой портфель и защищал от хулиганов. В институте его курировал мой дедушка. После свадьбы папа передал Валентину наш семейный бизнес - мое приданое. В нашем брачном контракте предусмотрены такие санкции в случае измены, что ему проще стать евнухом, чем сбежать от меня.В общем, он однолюб. А Мадлен - дура! Спит и видит себя госпожой Пятипаловой.
Ни-ког-да!
- Но бывает, что и от умных жен мужья избавляются. Любовницы коварны. Не боитесь?
Мария Ивановна усмехнулась: «А папа на что…» Она назвала свою девичью фамилию. Никита Сергеевич понял – Мария Ивановна неуязвима. Пятипалов обречен нести свой супружеский крест до конца дней своих.
Впрочем, Валентина Ивановича предстояло еще отыскать.
Дача Пятипаловых располагалась на берегу чудесного озера рядом с сосновым бором. Вечерело. Сумерки быстро сгущались.
Самойленко затормозил перед распахнутыми настежь воротами. Вышел. Заглянул во двор. Никого. В окнах света нет. И фонари вдоль аллей не горят.
Самойленко насторожился, достал табельный газовый баллончик. Прикрывая собой подошедшую Марию Ивановну, двинулся в сторону бани. Из-за клумбы, злобно рыча, на него бросилось какое-то лохматое чудовище, вцепилось в ногу повалило на дорожку. Газовый баллончик улетел в кусты.
- Фу, свои! - Мария Ивановна узнала в чудовище собаку сторожа Кузьмича.
И собака узнала хозяйку. Отпустила Самойленко, завиляла хвостом.
- Не бойтесь, Никита Сергеевич, это наша Булька, она не бешеная.
На пороге бани они обнаружили тела двух мужчин, издававших сильный храп. От тел исходило коньячно – водочное амбре. Рядом валялось ружье.
«Пятипалов! Кузьмич!» - Определил Самойленко.
Никита Сергеевич принес из бани ведро холодной воды, вылил на спящих!
Эффект – ноль.
Он еще пару раз сходил за водой.
Первым очнулся Кузьмич. Открыл глаза. Вспомнил о служебных обязанностях: «Прошу покинуть территорию! Это Частная собственность!Стрелять буду!»
Увидел Марию Ивановну. Успокоился. Доложил: «На охраняемом мной месте никаких происшествий не зафиксировано, но ваш муж подлец!»
У ворот засигналила чья-то машина. Из нее выскочила Мадлен, подбежала к бане. Нагнувшись над Пятипаловым, лежащим в луже, завопила: «Убили!»
Пятипалов приподнялся. Ошалело повертел головой: «Кого? Где? Это не мы!»
Кузьмич, сидевший рядом, виновато заголосил: «Прости меня, Маруся. Подвел тебя папка!»
Пятипалов попытался подняться. Самойленко и Мария Ивановна хотели помочь ему. Тот в темноте, приняв Никиту Сергеевича за «Ничтожество», затеял драку. Пришлось сыщику применять специальные приемы, чтобы унять ревнивого мужа.
Утихомирив Пятипалова, Самойленко приказал всем перемещаться к дому. Отыскал рубильник, включил освещение.
Через полчаса народ, приведя себя в порядок, собрался в гостиной, начал выяснять отношения и восстанавливать картину событий.
Как всегда, все оказалось просто.
Выяснилось, что Валентин Иванович еще утром засобирался на дачу, предупредил Мадлен, но взять ее с собой не захотел, поручив следить за тендером.
Она обиделась, позвонила отцу, наврала, что беременна от Пятипалова, сказала, что Валентин Иванович отказывается разводиться, хотя обещал, и не хочет жениться на ней. Слезно просила поговорить с Пятипаловым по - мужски.
Сторож Кузьмич (а именно он и был папой Мадлен) встретил Пятипалова хмуро и в буквальном смысле - во всеоружии. Взял Пятипалова «на мушку», повел к бане, решив привязать к позорному столбу и расстрелять за обесчещенную дочь. Но поскольку уже принял для храбрости, то вспомнил, что дочь просила поговорить «по - мужски», а в представлении Кузьмича это значило - за накрытым столом.
Пятипалов не возражал, ему тоже хотелось излить кому-то душу.
Выпили, закусили. Потом еще выпили и закусили. Потом просто выпили.
Пятипалов рассказал про свое горе – про «Ничтожество» и жену, а Кузьмич - про свое - про Мадлен, которая при социализме была просто Марусей, и которую испортил капитализм, превратив в Мадлен. Она стеснялась папу, запрещала ему говорить, что он ее отец, «строила карьеру».
Мужчины просидели за столом всю ночь, а наутро решили освежиться в баньке, однако сумели дойти лишь до порога - рухнули от избытка чувств.
Мадлен, действительно, много раз звонила на дачу.
Пятипалов и Кузьмич на звонки не реагировали.
Мадлен мучилась в догадках. В ее голове рисовались страшные картины: отец в ярости убивает Пятипалова или топит его в озере, а потом поджигает дом и сбегает с места преступления.
К вечеру не выдержала, помчалась на дачу…
Ивлев после отчета Самойленко закрыл «Дело 125-24», резюмировав: «Хеппи энд!»
С тендером фирма Пятипаловых пролетела. Валентину Ивановичу теперь придется трудиться с утроенной энергией, чтобы компенсировать материальный урон.
Кого-то нужно было наказать – и он уволил Мадлен.
Поделом - нельзя фирменные интересы подменять личными.
Зато Самойленко обрадовал Пятипалова, сказав, что провел суровую профилактическую работу с «Ничтожеством», открыл на него глаза Марии Ивановне. «Между ними все кончено! До постели у «голубков» не дошло - Мария Ивановна чиста!»
Валентин Иванович на радостях перечитал брачный контракт. У него открылось второе дыхание в любви к супруге.
Мадлен же призналась Самойленко, что она разочаровалась в Пятипалове, который оказался слабохарактерен, неблагодарен и тесно связан договорными узами со своей женой. А Никита Сергеевич ей, наоборот, интересен…
Самойленко, приглядевшись к Мадлен, не увидел в ней похожести на предыдущих трех жен, счел уникальной. Он предложил ей подумать о совместной семейной жизни, поставив условие - она снова превращается в Марусю и меняет свои карьерные устремления на домохозяйственные.
Мадлен ради счастья на все готова!
У Самойленко оставался еще один вопрос - к Кузьмичу: как тот собирался расстреливать Пятипалова, если его берданка заряжалась только солью?
Кузьмич пояснил: «У меня крупнокалиберная соль, если ее направить в нужное место, то блудливый человек будет долго помнить, что такое хорошо, а что нет».
Владимир Лапырин.